Стакан наполовину
Шрифт:
— Здравствуйте, мистер Кормак, это Сью Виньярд, помните такого? Мне неудобно к вам обращаться, но — больше не к кому. У нас скоро каникулы в Академии, и мы с ребятами собрались посмотреть Ярр, прокатиться по материку. Но для этого нужно чтобы кто-то из местных за нас поручился. В общем — не могли бы вы написать ходатайство, чтобы нас отпустили на десять дней? Мы будем себя хорошо вести, честное слово!
Пиликнул сигнал отправленного сообщения.
— Ну вот — остается только ждать.
— Э-э-э-э… — замямлил вдруг Потап. — А я вот подумал — касаемо барышень…
— М?
— Ну,
— О-о-о-о, твою мать, Михалыч, ты когда-нибудь нормально говорить начнешь? — закатил глаза Мартин. — Ты предлагаешь девчонок с собой позвать?
— Оно-то как бы с дамами и в пути веселей, и глазу приятней и душе…
— А что? — оживился Сью. — Это нормально! Я с Алисой поговорю. У нее, конечно, тут родители где-то на Ярре работают, но может — отпустят? Осталось только с соревнованиями этими расплеваться.
Открытый чемпионат Академии по стрельбе был настоящим национальным праздником. Такое насквозь милитаризованное и до зубов вооруженное общество, как монархия Ярра просто жить не могло без тактических игр, панкратиона, стрельб и показательных маневров войск территориальной обороны. А еще были учения Боевой Гвардии, когда с неба сыпались эстоки в бронескафах, и куда-нибудь на ярмарочную площадь садились канонерки… Что ни день — то праздник!
В чемпионате мог участвовать любой подданный его величества — за исключением профессиональных военных. Квалификационный тур был очень простой — нужно было под присмотром компетентной комиссии выбить 90 очков из 100 за десять выстрелов из стандартного армейского ласгана. Никакой оптики — мушка, целик, двести метров дистанции.
Сью допустили к квалификационным экзаменам в порядке исключения — по личной просьбе ректора. Комиссия в составе трех молодых преподов с военного факультета курила, травила анекдоты и ржала, сидя за раскладным столом на стрельбище.
Виньярд вышел на огневой рубеж, подхватил ласган, приложился и — пиу-пиу-пиу!
— Стрельбу закончил!
— Как — закончил?
— Ну всё, десять выстрелов…
— А нахрена тогда участие просил принять? — председатель комиссии смуглый мужчина в черно-зеленой военной форме без знаков различия, с удивлением глянул на него из-под старомодных очков.
Очки нынче носили как модный аксессуар, или в качестве лечения каких-то там глазных недугов.
— Мориц, посмотри на монитор, — подергал его за рукав коллега. — У нас тут новый гребаный гений. Почти как Номенджанахари.
Названный Морицем глянул на экран планшета:
— Вот как? Девяносто семь за три секунды? Ты модификант что ли?
— Успокойся, Мориц, кто на Ярре не модификант? — снова вмешался второй. — Давай парень, иди. Удачи в соревнованиях. Тот малагаси, конечно, тебя уделает, но по крайней мере — будет конкуренция.
— Это нормально. Мне победа нафиг не нужна, мне бы в финал, так что ваш малагаси может хоть 102 выбивать, мне тоньше лезвия…
— Тоньше ему. Иди давай!
И Сью пошел. Ему еще нужно было уговорить Алису поработать в тире и поехать на большую прогулку — а эта задача была куда как сложнее, чем направить
ствол ласгана в нужную сторону и десять раз нажать на курок!На женском этаже даже пахнет по-другому.
Есть куча стереотипов про мужские и женские общаги, и чаще всего они — ложные. Например, про то, что у парней посуда годами не моется. Или про носки, прилипшие к стенам вперемешку с печеньем… Это всё от конкретных парней зависит.
В комнате Сью, кстати, было довольно уютно: мыли и подметали по очереди, на столах тарелки не складировали. Стены были украшены по вкусу: над кроватью Хробака — спортивные тёти и дяди с гипертрофированными мышцами, у Потапа — картина с медведицей и медвежатами, репродукция полотна какого-то древного мастера из сектора Рашен по имени Shishkin, а у Виньярда — таинственные схемы и надписи, нихрена кроме него никому не понятные, но выглядящие круто. А еще — шторки на окно повесили, и цветы в горшках поставили — чтоб красиво. В общем — миленько получилось, это все признавали.
Но пахло всё равно — по другому. Жареной картошкой, дезодорантом, немного — здоровым мужским потом, чистящим средством. А у девчат на этаже — как будто карамельными яблочками. Чудеса!
Сью тут был редким гостем — за подготовишками хорошо следили, мигающие красным глазки камер на лестничных клетках напоминали об этом весьма доходчиво. Вызовет потом к себе строгий воспитатель и будет долго грозить пальцем и рассказывать о моральном облике будущего монархиста… С занесением в личное дело.
Вот как подданство получишь — так Бога ради, улучшай демографию Ярра сколько душе угодно! А подготовишкам — ни-ни, разве что тайком и по большой любви.
Комната 414 — обычный серый пластик, с наклейкой, на которой были маркером написаны фамилии проживающих там девушек. На осторожный стук дверь открылась и появилась симпатичная смуглая улыбчивая мордашка:
— Хай! — кажется, ее звали Раэнга.
Они были жуть как похожи, Раэнга и Ратила, но сестрами не являлись — просто две подружки с Зумбы.
— Привет! Я к Алисе…
— Ну тогда — жди тут! К нам сейчас нельзя!
Ой-ой-ой, можно подумать! Что они там могут такое делать, что к ним нельзя? Так она и застала его — слегка подзависшего, с мечтательным выражением лица.
— Ау, Виньярд! Ты что, привидение увидел? — помахала она у него рукой перед лицом.
— Какое еще привидение?
— Маленькое, но очень симпатичное, наверное, — пожала плечами Кавальери.
— Симпатичное — это да, — короткие шортики и легкая маечка с открытыми плечами просто не оставляли ему шансов. — Я вообще-то к тебе по делу, даже по двум делам сразу, но-о-о-о…
— Чего — но?
— Несогласишьсялитыпойтипогулятьсомнойипоестьмороженого? — выдохнул он. — Ху-у-у-у, получилось!
— Моро-о-оженого, значит! — склонила голову на бок Алиса. — А дела?
— А дела — по ходу решим, с мороженым оно всяко сподручнее выйдет…
— Заговорил как Михалыч ваш?
— Это нормально. От волнения, всё от волнения… При виде тебя — в зобу дыханье сперло от восторга.
— Во-о-от, это тот Виньярд, которого я знаю. Пойду, кеды надену, что ли?
— То есть это значит «да»?