Сталин и Мао(Два вождя)

Вообще представляется, что Сталин считал отношения нашей страны с Китаем настолько важными, что никому не позволял не только принимать решения в этой области, но даже прикасаться к процессу выработки решений и шагов в двусторонних отношениях с Китаем.

Сталин исходил из необходимости обеспечения интересов нашей страны в отношениях с Китаем. Отсюда следовал вывод о необходимости побудить или заставить политические силы внутри Китая идти на союзные отношения с СССР в той или иной форме. Юридическое оформление тех или иных союзных отношений было необходимо, с точки зрения Сталина, в двусторонних отношениях Китая и России (СССР). В то же время Сталин не доверял китайским лидерам, полагая, что только временно и под давлением обстоятельств они соглашались на те или иные союзные отношения с СССР и что такого рода соглашения оставались договоренностями главным образом на бумаге.

Сталин не доверял Мао Цзэдуну. Он всегда допускал и имел в виду возможность того, что Мао Цзэдун способен сговориться с какими-либо силами внутри Китая и за его пределами в ущерб интересам СССР, если Мао Цзэдун счел бы это выгодным. В этой связи Сталин считал целесообразным использовать существовавшие в то время межпартийные отношения, а то и просто марксистско-ленинскую фразеологию для поддержания благоприятного климата в двусторонних отношениях и в то же время заставлять Мао Цзэдуна не выступать против интересов СССР.

Сталин вполне разделял убеждение П. П. Владимирова в том, что Мао Цзэдун, по сути дела, внутренне, генетически настроен враждебно в отношении СССР, хотя обстоятельства заставляли Мао Цзэдуна играть роль друга нашей страны.

Судьба П. П. Владимирова сложилась таким образом, что к 1942 году он был одним из ведущих специалистов по Китаю в Генеральном штабе Красной армии с трехлетним опытом работы в Китае и в звании батальонного комиссара.

Очевидно, что именно поэтому и в то же время случайно именно он был назначен в 1942 году на должность начальника группы военных корреспондентов ТАСС и связного Исполкома Коминтерна при ЦК КПК.

Сын П. П. Владимирова (настоящая фамилия которого была, напомним, Власов) Юрий Петрович Власов в своей «Повести об отце» [65] рассказал о многом, что осталось за рамками книги «Особый район Китая».

На П. П. Владимирова во время его командировки в Яньань в качестве военного корреспондента и связного Коминтерна было также возложено исполнение «ряда специальных задач, главная из которых — контроль за состоянием Квантунской армии: дислокация, численность, штабы, приказы. Решение задачи требует охвата наблюдением не только Маньчжурии, но и всего Северного Китая. При назначении отцу было тридцать пять лет», — подчеркивал Ю. П. Власов. [66]

65

См.: Проблемы Дальнего Востока. — 1990. — № 6. — С. 124–134; 1991,—№ 1,—С. 171–181.

66

Проблемы Дальнего Востока. — 1990. — № 6. — С. 125.

К тому времени П. П. Владимиров «был более чем сведущ в делах Китая. Он объездил верхом на лошади, в автомобилях и жалких переполненных поездах, исходил пешком почти всю страну (кроме самых южных провинций), да еще в пору японского нашествия, скрытой, но кровавой гражданской войны между Гоминьданом и КПК, самоуправства могущественных феодальных клик». [67]

Напомним, что перед выездом в Яньань с П. П. Владимировым беседовал Г. М. Димитров. Он был тогда председателем Исполкома Коминтерна. В этой беседе участвовал и секретарь Исполкома Коминтерна Д. З. Мануильский, который был высшим функционером из числа членов ВКП(б) в Коминтерне в то время.

67

Там же.

Г. М. Димитров и Д. З. Мануильский были теми двумя высшими руководителями, которые имели над собой в делах Китая только Сталина.

При этом Д. З. Мануильский точно выполнял все указания Сталина и не позволял себе ни самостоятельности в мышлении, ни инициативы в действиях.

Это вовсе не означает, что Г. М. Димитров шел вразрез с мнением Сталина, однако он был весьма самостоятелен при принятии политических решений. Г. М. Димитров и Сталин были самыми высшими авторитетами в вопросах политики в отношении КПК, во всяком случае, если не Китая в целом, и размышляли о таких сторонах этой политики, о которых никто кроме них больше не размышлял, но лишь выполнял указания сверху.

Г. М. Димитров был действительно значимой фигурой при выработке и проведении политики Коминтерна в отношении КПК. Позиция Г. М. Димитрова при этом определялась всем его жизненным и политическим опытом, а за его плечами было знакомство с тем, что собой представлял нацизм в Германии.

Сталина и Г. М. Димитрова объединяло общее, весьма настороженное отношение к Мао Цзэдуну, сформировавшееся на основе их многолетнего изучения людей, работавших в Китае, в том числе членов КПК, а также поступавших в их распоряжение материалов о положении в Китае и КПК.

Выше уже упоминалось о том, что в 1936 году член руководства КПК Ван Цзясян, работавший тогда в Коминтерне, перед отъездом в Яньань был принят Г. М. Димитровым и Д. З. Мануильским. При этом Д.З. Мануильский, сославшись на мнение Сталина и Исполкома Коминтерна, поручил Ван Цзясяну уведомить ЦК КПК о том, что Москва признает Мао Цзэдуна в качестве вождя Коммунистической партии Китая. Весьма характерно, что Г. М. Димитров лишь молча присутствовал при этом, сам не проронив ни слова.

Это вовсе не означает, что между Сталиным и Г. М. Димитровым были некие существенные разногласия по проблемам КПК и относительно Мао Цзэдуна. Просто Сталин (да, очевидно, и Г. М. Димитров) пришел к выводу о неизбежности такого шага в целях поддержания своего собственного авторитета для КПК, хотя здесь Сталин был лишь вынужден мириться с реальным положением в КПК. Подчеркнем еще раз, что такое сообщение представителю КПК передал не лично Сталин и даже не Г. М. Димитров, а лишь Д. З. Мануильский. (Об этом мне довелось услышать от человека, которому рассказывал об этой сцене присутствовавший при ней Ван Мин.)

Судя по воспоминаниям П. П. Владимирова, которые сохранились в памяти его сына, беседа с Г. М. Димитровым перед отъездом в Китай произвела на П. П. Владимирова большое впечатление.

Дело было в том, что оба они исходили из необходимости в первую очередь защищать интересы СССР и ВКП(б). При этом они оба понимали, что руководители КПК делятся на две части. Одни готовы считать себя членами одного общего отряда коммунистов Земли и исходить из того, что защита и сохранение СССР, особенно в условиях Второй мировой войны, — это первостепенная задача и первое условие успехов коммунистического движения в других странах; другая часть руководителей КПК отделяла себя от СССР и ВКП(б), Коминтерна и полагала, что они должны заботиться главным образом о своих интересах, в этой связи они хотели бы только «доить» СССР в своих интересах.

В этой связи представляется уместным сказать о том, что все первые лица нашей страны (и СССР, и России) заинтересованы в защите интересов своей страны. Эти интересы обеспечиваются, в частности, поддержанием нормальных мирных отношений с Китаем. Более того, при необходимости возможны в разных формах союзные отношения с Китаем в целях отпора угрозе интересам и той и другой страны. Ради поддержания такого рода, по крайней мере внешне, нормальных и мирных отношений с Китаем лидеры нашей страны готовы идти на всевозможные шаги и действия. Вместе с тем все наши первые лица понимали и понимают в разной степени, что Китай способен на акции, враждебные в той или иной степени по отношению к нашей стране. Не допустить таких акций, защитить свою страну — эта задача существует наряду с первой, уже указанной задачей, то есть с сохранением и поддержанием нормальных мирных отношений с Китаем, всегда, но она находится по временам на первом плане, но по большей части в тени.

Что же касается тех должностных лиц нашей страны, которые на практике осуществляют внешние сношения с Китаем, то среди них можно выделить две категории людей. Причем эти должностные лица могут находиться на любых самых высоких постах, исключая только пост высшего руководителя страны.

Одна категория — это люди, которые на первый план ставят интересы своей страны, защищают интересы своей страны. Другая категория должностных лиц — это люди, которые, по сути дела, подлаживаются к мнению китайской стороны, готовы в той или иной степени идти на ущемление интересов своей страны. Должностные лица, относящиеся к первой категории, в большей мере ориентируются на защиту национальных интересов. Должностные лица, относящиеся ко второй категории, ориентируются на поиски компромисса в отношениях с китайскими руководителями, причем за счет ущемления интересов своей страны.