Сталин и Мао(Два вождя)

Впоследствии в разговоре с Ши Чжэ А. И. Микоян рассказал о том, какое впечатление произвел на него Мао Цзэдун. А. И. Микоян считал, что Мао Цзэдун дальновиден, твердо проводит свой курс, он мудрый стратег; это незаурядный руководитель. А. И. Микоян имел также в Сибайпо беседы с Чжоу Эньлаем и Жэнь Биши.

Рано утром 7 февраля 1949 года А. И. Микоян в сопровождении Чжу Дэ и Жэнь Биши выехал в Шицзячжуан. Осмотрев город, он улетел на своем самолете. Поездка А. И. Микояна в Китай — это случай, когда Сталин впервые направил прямо в Китай члена Политбюро с той целью, чтобы разобраться в ситуации и непосредственно выслушать мнение Мао Цзэдуна. Это также первая личная встреча: встреча лицом к лицу важных руководителей двух партий — ВКП(б) и КПК. Все это сыграло важную роль в процессе знакомства Сталина с Мао Цзэдуном и революцией в Китае. Так оценивали в КПК — КНР визит А. И. Микояна в Китай в январе-феврале 1949 года. [110]

110

Лю Цзечэн… С. 524–531.

В литературе, изданной в КНР, особо выделяется следующий момент. В начале февраля 1949 года в дни пребывания А. И. Микояна в Сибайпо Мао Цзэдун однажды вечером нанес ему визит. На сей раз Мао Цзэдун высказал свои соображения по вопросу о независимости и суверенитете, самостоятельности в решениях.

При этом он, в частности, сказал:

И во время Войны сопротивления Японии, и во время Войны за освобождение страны наша партия на всех этапах проводила политический курс, для которого были характерны независимость, самостоятельность в принятии решений, суверенность, опора в ходе развития на собственные силы. Факты свидетельствуют о том, что этот наш политический курс является правильным, а шаги, которые мы предпринимали, были обоснованными, хотя мы и встретились с немалыми трудностями, и при продвижении вперед нам на пути встретятся еще большие ухабы и рытвины. Несмотря на все это, мы по-прежнему полны уверенности и твердой поступью идем вперед к намеченным нами целям. Мы не остановимся и не будем делать передышку до тех пор, пока не добьемся победы. У нашей партии есть и решимость, и уверенность в этом; в равной степени такая решимость и уверенность есть и у нашего народа. Тут мы абсолютно непоколебимы.

Затем Мао Цзэдун в ходе этой беседы с А. И. Микояном перешел к изложению своих взглядов на дружбу, на отношения дружественного характера, проанализировав вопрос о настоящих и мнимых друзьях. Он сказал:

Мы полагаем, что чем ближе мы к победе в своем движении вперед в ходе Войны за освобождение страны, тем больше мы нуждаемся в друзьях. При этом я имею в виду настоящих друзей. Одновременно мы тем более нуждаемся в сочувствии и поддержке со стороны друзей. Существует различие между настоящими и фальшивыми друзьями. Настоящие друзья нам сочувствуют, поддерживают нас и помогают нам, проявляя при этом искренние чувства дружбы. Фальшивые друзья внешне дружественны, однако они либо кривят душой, либо действуют, имея дурные намерения, а добившись того, что люди попадаются на их обман, они злорадствуют и радуются чужой беде. Однако мы вполне способны проявлять бдительность в этом плане.

Согласно наблюдениям Ши Чжэ, который переводил эту беседу, А. И. Микоян сосредоточенно выслушал рассуждения Мао Цзэдуна, на его лице отразилось некое беспокойство, однако он сдержался, понимая, что у него нет возможности постичь всю глубину намеков Мао Цзэдуна, предназначенных для сведения Сталина. Поэтому А. И. Микоян никак не выразил своего отношения к тому, что сказал Мао Цзэдун, ограничившись тем, что, вероятно, по возвращении доложил обо всем услышанном Сталину.

Ши Чжэ подчеркивал, что, по сути дела, рассуждения Мао Цзэдуна представляли собой критику великодержавного шовинизма, который, по мнению Мао Цзэдуна, был присущ Сталину. [111]

111

Там же. С. 616–617.

Мао Цзэдун стремился даже в быту, используя его мелочи, давать понять, что он видел в действиях советской стороны, Сталина попытки унизить его, проявить великодержавный шовинизм, и давал резкий отпор в этих случаях.

Мао Цзэдун всегда подчеркивал, что для него всякие поползновения, направленные на то, чтобы внести в обыденную жизнь некие аристократические замашки, да особенно если это в его сознании связывалось с проявлением великодержавного шовинизма иностранцами, и прежде всего советскими (русскими), совершенно нетерпимы.

В 1949 году внимание Мао Цзэдуна привлекло то, что А. И. Микоян прибыл в Сибайпо в добротной, если не роскошной, шубе с большим меховым воротником и в дорогой меховой шапке (вероятно, знатоки Китая предупредили о том, что в этом путешествии следует беречься от простуды; с другой стороны, А. И. Микоян был одет так, как обычно одевалась верхушка в СССР). Мао Цзэдун также полагал, что самой своей походкой, жестами, всей манерой поведения А. И. Микоян намеренно демонстрировал свое высокое положение.

Мао Цзэдун сначала проявил необходимое внешнее уважение к посланцу Сталина. Однако затем, как свидетельствовал китайский очевидец, и внешний облик А. И. Микояна, и его повадки, представлявшиеся Мао Цзэдуну проявлением и высокомерия, и великодержавного шовинизма, вызвали у Мао Цзэдуна антипатию к А. И. Микояну. [112]

По случаю пребывания А. И. Микояна в Сибайпо в 1949 году Мао Цзэдун трижды устраивал в его честь приемы. В Сибайпо в условиях того времени еще не было возможности сделать эти банкеты роскошными. Повар, который готовил обед, особенно гордился тем, что к столу была подана свежая речная рыба, приготовленная в красном соусе (кстати, одно из любимых блюд Мао Цзэдуна). А. И. Микоян со своей стороны припас к столу много разнообразных консервов, водку и виноградные вина.

112

В 1956 году мне довелось в течение целого дня работать с А. И. Микояном во время его пребывания в Ухане. Действительно, даже некоторые его жесты были картинными, да и вообще он давал понять свою значительность окружающим. В то же время А. И. Микоян был одним из наиболее дипломатичных и обходительных людей в советском руководстве, во всяком случае с иностранцами, с китайцами. Что же касается руководителей КПК — КНР, и прежде всего Мао Цзэдуна, то и они вели себя не менее претенциозно, чем советские руководители, в том числе А. И. Микоян. Одним словом, эти политики друг друга стоили. К этому необходимо присовокупить следующее замечание. Вполне очевидно, что для Мао Цзэдуна не существовало и априори не могло существовать симпатичного советского человека, в том числе и прежде всего советского руководителя; его антипатия к советским (к русским, к тем, кто был из России) была изначально заданной ему, казалось, генетически, она была просто патологической. — Ю. Г.

По утверждению сторонников Мао Цзэдуна в Китае, А. И. Микоян был не дурак выпить. Причем он пил не рюмочками, а большими фужерами или стаканами. Он брал такой стакан, наливал туда больше половины китайской водки «Фэньцзю» и выпивал этот стакан одним махом в несколько глотков. Мао Цзэдуна такое превосходство советского гостя над китайскими хозяевами удручало. Он не хотел уступать ни в чем, даже в этом. Сам Мао Цзэдун от алкоголя быстро краснел. Он пригубливал и не пил рюмку до конца. Чжу Дэ, Лю Шаоци, Жэнь Биши пили мало. Только Чжоу Эньлай был способен как-то помериться силами с А. И. Микояном. Но в несколько глотков выпить стакан ему было не под силу. Он тоже пил умеренно, подчеркивали авторы воспоминаний из КНР.

Будучи обеспокоен тем, что в способности выпить китайцы уступали А. И. Микояну, Мао Цзэдун постарался переключить внимание на то, что было подано к столу, настойчиво потчуя гостей: «Кушайте, кушайте. Отведайте вот рыбку из Хутохэ, из нашей речки!»

А. И. Микоян попробовал китайские яства и похвалил их: «Всем известно, что в Китае еда вкусна. Мы так приготовить не можем. Вот революция в Китае победила, теперь нам надо бы прислать людей в Китай учиться готовить по-китайски, чтобы разнообразить нашу кухню».

Тут Мао Цзэдун чрезвычайно обрадовался. Он был рад потому, что А. И. Микояну пришлось признать превосходство китайцев. Далее Мао Цзэдун положил А. И. Микояну кусочек рыбки, приготовленной в красном соусе, и, улыбаясь, сказал: «Мне думается, что есть две вещи, два великих вклада Китая в мировом масштабе: во-первых, это лекарства китайской медицины, а во-вторых, это блюда китайской кухни!»

Переводчик с советской стороны спросил: «Это свежая рыба?»

Только получив утвердительный ответ, А. И. Микоян попробовал эту рыбу.

Мао Цзэдун огорчился.

На этом, с нашей точки зрения, вроде бы совершенно незначительном примере видно, каким было отношение Мао Цзэдуна к Сталину, его посланцу, людям из СССР (России) и насколько разнились советские и китайские собеседники. В СССР никогда не придавали такого важного значения подобным мелочам жизни. В то же время в СССР не думали о том, что каждая деталь в умах Мао Цзэдуна и его сторонников рассматривалась прежде всего как часть политической борьбы против всех иностранцев, в данном случае против людей из СССР, из России.