Сталин и разведка
Шрифт:
Все эти годы до сведения Сталина постоянно доводилась информация о подготовке к созданию различных антисоветских военных блоков и союзов в Европе.
А начиная с 1934 года стали поступать сведения о воинственных намерениях Гитлера, прямо направленных против СССР. Подписание 26 января 1934 года германо-польского пакта о ненападении свидетельствовало о стремлении Берлина привлечь Польшу. Разведчики и дипломаты сообщали о планах создания военного блока приграничных с СССР государств, поддерживаемого как Германией, так и Англией. Еще в начале 20-х годов речь шла о «санитарном кордоне» у границ СССР, теперь эти разговоры возобновились.
По существу Вторая мировая война уже шла и подкрадывалась
«…Вот перечень важнейших событий за отчетный период, положивших начало новой империалистической войне. В 1935 году Италия напала на Абиссинию и захватила ее. Летом 1936 года Германия и Италия организовали военную интервенцию в Испании, причем Германия утвердилась на севере Испании и в испанском Марокко, а Италия — на юге Испании и на Балеарских островах. В 1937 году Япония, после захвата Маньчжурии, вторглась в Северный и Центральный Китай, заняла Пекин, Тяньцзин, Шанхай и стала вытеснять из зоны оккупации своих иностранных конкурентов. В начале 1938 года Германия захватила Австрию, а осенью 1938 года — Судетскую область Чехословакии. В конце 1938 года Япония захватила Кантон, а в начале 1939 года — остров Хайнань.
Таким образом, война, так незаметно подкравшаяся к народам, втянула в свою орбиту свыше пятисот миллионов населения, распространив сферу своего действия на громадную территорию, от Тзяньцзина, Шанхая и Кантона через Абиссинию до Гибралтара…»
В 1938 году, после Мюнхена, опасность войны для СССР усилилась. В мае 1938 года при прощании с отъезжающим в Берлин новым послом, А. Ф. Мерекаловым, Сталин сказал ему: «До серьезной войны хоть бы продержаться четыре-пять лет».
21 апреля 1939 года Мерекалов был вызван в Москву и приглашен в Кремль, в кабинет Сталина. В присутствии Молотова, Микояна, Ворошилова, Кагановича, Берии и Маленкова Сталин спросил его:
— Товарищ Мерекалов, вот скажи, пойдут на нас немцы или не пойдут?
Из ответа Мерекалова вытекало, что пойдут, и это случится через два-три года. Как записал Мерекалов в своих воспоминаниях, реакция Сталина была положительной. Обсуждения не состоялось. Сталин поблагодарил полпреда и сказал, что тот может быть свободен.
С этого времени внешняя политика Сталина подчинялась новой сверхзадаче — выигрышу времени. Если англичане и французы ради попытки «умиротворения» Гитлера пожертвовали Чехословакией, которую они обещали защищать, то почему же Советскому Союзу ради выигрыша времени не пожертвовать Польшей, перед которой у нас нет никаких обязательств и антисоветская политика которой была хорошо известна? Было бы наивным думать, что, вырабатывая свою новую политику, Сталин опирался только на слова Мерекалова. Но и они сделали свое дело.
1939 год. В XX веке нет другого года, ознаменованного таким количеством тайных переговоров, запутанностью ситуации и неожиданным финалом — вспыхнувшим пламенем Второй мировой войны.
С марта 1939 года велись англо-франко-советские переговоры. Как известно, они ни к чему не привели, не только из-за «злой воли» Сталина, но и потому, что он знал то, чего не знали или не хотели знать многие другие.
От Маклейна, Бёрджеса и из других источников поступали сведения о секретных англо-германских переговорах.
Еще в ноябре 1938 года Чемберлен зондировал почву, чтобы продолжить путь мюнхенского соглашения и открыть дорогу к совместному англо-германскому соглашению о разделе сфер влияния.
В июне 1939 года министр иностранных дел Англии, лорд Галифакс, заявил, что «готов обсуждать любое немецкое предложение».
Английский посол в Берлине, Гендерсон, заявил своему собеседнику, немецкому статс-секретарю Вайцзеккеру, что Англия готова вести переговоры
по ряду вопросов, в том числе и об обеспечении «жизненного пространства».7 июня 1939 года в Лондоне посланец Геринга, Вольтат, вел секретные переговоры о сотрудничестве двух держав, базирующемся на идее «раздела сфер влияния», причем Восточная и Юго-Восточная Европа по этой идее отходили к Германии. Аналогичные переговоры он продолжил 18 и 21 июля с главным секретарем премьер-министра Чемберлена, сэром Горасом Вильсоном, фактическим творцом внешней политики Англии, а 20 июля — советником Чемберлена, сэром Д. Беллом, и министром торговли Хадсоном.
И все это происходило в то время, когда в Москве шли англо-франко-советские военные переговоры о взаимной помощи.
В разгар переговоров, 3 августа 1939 года, «третий мушкетер», Бёрджес, сообщил о том, что британские начальники штабов «твердо убеждены, что войну с Германией можно выиграть без труда и что поэтому нет необходимости заключать пакт об обороне с Советским Союзом».
Более того. В игру вступил уже не только посланец Геринга, Вольтат, но и сам его хозяин. Английский посол в Берлине, сэр Невиль Гендерсон, докладывал в Лондон 21 августа 1939 года: «Приняты все меры для того, чтобы Геринг под покровом тайны прибыл в среду, 23-го. Все идет к тому, что произойдет историческое событие, и мы ждем лишь подтверждения с немецкой стороны» .
Вот еще два сообщения Бёрджеса, переданные в Москву в августе 1939 года:
«Из разных бесед о наших задачах, которые я имел с майором Грэндом, с его помощником подполковником Чидсоном, с Футманом и т.д., я вынес впечатление в отношении английской политики, — писал Бёрджес. — Основная политика — работать с Германией во что бы то ни стало и, в конце концов, против СССР. Но эту политику нельзя проводить непосредственно, нужно всячески маневрировать… Главное препятствие — невозможность проводить эту политику в контакте с Гитлером и существующим строем в Германии… Чидсон прямо заявил мне, что наша цель — не сопротивляться германской экспансии на Востоке».
«Во всех правительственных департаментах и во всех разговорах с теми, кто видел документы о переговорах, высказывается мнение, что мы никогда не думали заключать серьезного военного пакта. Канцелярия премьер-министра открыто заявляет, что они рассчитывали, что смогут уйти от русского пакта (действительные слова, сказанные секретарем Гораса Вильсона)».
Мог ли после этого Сталин доверять официальным заявлениям Чемберлена и Галифакса о готовности подписать соглашение о взаимной помощи? Конечно, нет. И понятно, что переговоры закончились ничем, тем более что, как выяснилось, ни английская, ни французская делегация не имели официальных полномочий на ведение переговоров. Они были прерваны.
Советское военное и политическое руководство и лично Сталин были осведомлены о намерениях Гитлера завоевать «жизненное пространство» на Востоке. Он и сам не скрывал их, говоря о «Дранг нах Остен» в своей книге «Майн кампф», написанной еще в 1922—1924 годах. Эти же мысли в книге «Мифы XX столетия», изданной в 1930 году, высказывал один из его ближайших соратников Альфред Розенберг.
Моментом возникновения явной и неизбежной угрозы военной агрессии фашистской Германии против СССР можно считать заключение Францией и Англией Мюнхенского соглашения с Германией, целью которого было направление агрессивных устремлений Гитлера на Восток, против СССР. Тогда же обострилась угроза агрессии и на Дальнем Востоке со стороны Японии. Свидетельством этому стали вооруженные столкновения с Квантунской армией в 1938—1939 году в районах озера Хасан и на реке Халхин-Гол в Монголии.