Сталин мог ударить первым
Шрифт:
Фильченков подвязал оставшиеся гранаты к поясу и пошел навстречу танку. Когда бронированная машина приблизилась, герой бросился под гусеницы танка, который взорвался вместе с отважным политруком… (Такова роль праведного политрука самой бесстрашной армии мира — Красной армии! Только мне давно пришло осознание: человек, который отправляет другого с гранатой под танк, — ПРЕСТУПНИК. Тем более те вояки, которые имели многократное численное превосходство над врагом и в технике, и в живой силе. — Авт.)
Все это произошло на глазах Одинцова и Паршина. Еще два танка взорвались и окутались пламенем, но погибли и два последних героя.
В это время подошли морские пехотинцы и ударили по врагу. Противник в беспорядке отступил. Отважная пятерка моряков выполнила боевую задачу. (Подмога пришла вовремя, но поздно, когда дело сделано;
На месте боя среди горевших танков был найден истекавший кровью краснофлотец Цибулько. Умирая, он успел рассказать комиссару Мельникову и секретарю партбюро политруку И. Л. Шипаеву о геройской гибели своих товарищей…» (с. 62–63, 81–82). (А другим вот не успел, какая несправедливость, а то, может, все было бы совсем НЕ ТАК?! — Авт.)
Конечно, нехорошо насмехаться над погибшими; и автор вовсе не преследовал подобной цели. Мне искренне жаль этих действительно погибших несчастных людей, посланных на верную гибель недалекими командирами.
Не сомневаюсь и в том, что генерал Моргунов, будучи заместителем командующего ЧФ по береговой обороне, в то время не знал о том, что произошло 7 ноября на высоте у деревни Дуванкой. Ибо не мог генерал, сидя в штольне напротив Морзавода или находясь в Туапсе, видеть что происходило на передовой. Но ведь он охотно подписался под текстом, подготовленным для него (или переписанным им из других источников), «забыв» упомянуть самое важное во всей этой героической истории: что эти около 600 матросов и солдат 17-го БМП, как и 18-го, были штрафными батальонами! И никаких добровольцев, желающих класть свои молодые тела под танки, среди них не было! Подтверждением этому служит и факт, что четверка моряков была под командованием не командира отделения в звании старшины 2-й статьи (младшего сержанта), а политрука. Ибо к тому моменту большая часть младшего (старшинского) состава была выбита или оказалась в плену. Обстановка была столь напряженной, столь трагичной для советской армии, что комиссар батальона самым жесточайшим образом, скорее всего размахивая наганом перед носом у Фильченкова, приказал ценой жизней остановить наступающих солдат вермахта.
Так что захватывающее сражение всего лишь страшная сказка, написанная фронтовиком-генералом; вымысел, который всерьез НЕ может быть воспринят ни одним адмиралом или генералом. Впрочем, как и большинство подвигов, рассказанных агитпроповцами гражданам СССР от мала до велика. Сожалею, но это так.
И еще нюанс, о котором опять-таки благополучно «забывает» автор: что за спиной у политрука стоял не батальон морской пехоты, а заградительный отряд НКВД. И если бы кто-то из матросов дрогнул, политрук бы его пристрелил — уж такова его задача. А если бы он этого не сделал, то его бы самого одним метким выстрелом снял снайпер из заградотряда. Такова цена многих и многих трагедий, представленных советским поколениям «геройскими подвигами мужественных солдат и матросов, охотно жертвовавших собой»…
Одним из тех, кто служил, точнее, отбывал «принудиловку» в 17-м батальоне морской пехоты, был и хорошо знакомый мне с раннего детства дядя Андрей — Андрей Черкасов, который только за время обороны Севастополя был трижды (!!!) приговорен к расстрелу. Первый раз за то, что выскочил из строя и забежал за куст справить естественную малую нужду. Второй — за то, что лишь на короткое время обменялся несколькими словами на марше с продавцом военторговской полуторки Ольгой, ставшей после войны его женой и матерью его детей. В третий раз, когда прожженный и уцелевший в атаках штрафников, но не сдавшийся немцам Андрей Черкасов послал в далекое далеко, измеряемое веской буквой «х…», командира батальона. КТО может сказать, КАКАЯ из названных причин стоит расстрела?! Расстрел ему, как и его «провинившимся» товарищам, заменяли 25 годами и тут же, следующей строкой в приговоре, писали: заменить 25 лет штрафбатом. Это позволяет сделать вывод, что НАСИЛИЕ, а не патриотизм, было главной силой, принуждавшей солдат и матросов бросаться в бой. И когда звучат умопомрачительные сведения о том, что советские воины в 40-е годы на том или ином месте сражений полегли в три-четыре (!) ряда, устилая своими трупами поля, не спешите
валить вину на немцев… чаще всего они прекращали стрельбу, видя, как падают под градом пуль, выпущенных им в спину, советские солдаты, поднявшие вверх руки; солдаты и матросы, познавшие страх и голод колхозного крепостничества, ужасы лагерного рабства и постоянную ложь «всенародно любимых» правителей… Здесь, в Крыму, тоже были не желавшие воевать за находившихся на черноморском побережье Кавказа Октябрьского и других высших офицеров, и только силой и удерживанием в заложниках родственников можно было их заставить идти в бой против незначительных сил 11-й армии вермахта! Не зря кто-то из наших современников сказал: штрафбаты выиграли войну…Только необходимостью сокрыть трагическую истину НЕЖЕЛАНИЯ ВОЕВАТЬ ЗА РЕЖИМ можно объяснить неиссякаемые выдумки комиссаров и историков о том, что силы вермахта во много крат превышали силы Красной армии…
Глава 24
Поэтапно, планомерно, не спеша…
А теперь, коль уж судьба Черноморского флота решалась на суше, а морякам и солдатам Крымфронта довелось вести сухопутные бои, придется еще четче прояснить миф о тех придуманных сотнях танков, которые так «героически» подбивали солдаты и матросы Крымфронта; о танках, кочующих из одного исторического источника в другой, где речь ведется об эпопее Крымфронта и обороне Севастополя. Для чего напомню, что лишь один раз генерал-фельдмаршал фон Рундштедт выделил 75 танков из 22-й танковой дивизии генералу фон Манштейну в районе Парпачского перешейка у Феодосии, а через день-два их забрал. С тех пор за время командования 11-й армией немецкий полководец их никогда не имел. Наличие танков в этой армии — блеф советских военачальников, прикрывающих свою трусость и предпочитавших организовать не сражения, а ждать решения Ставки об эвакуации — «драпании» на Кавказ.
Обратимся к автору знающему, дотошно изучавшему эту сторону войны по архивным источникам, — к М.Солонину «Начнем с простого. С определений. Что вообще означает фраза «немецкие танки были лучше наших»? Какие немецкие лучше каких советских? Пятитонная танкетка PZ-I с двумя пулеметами лучше тяжелого КВ с трехдюймовым орудием? (Последних в 9-м ОСК было в три раза больше, чем в любом советском корпусе. — Авт.) Думаю, что такого не скажут даже самые рьяные агитпроповцы. Или речь идет о том, что лучший немецкий танк Pz-III превосходил наш снятый в 1934 г. с производства легкий танк Т-26? Это верно, но зачем же их сравнивать?
Единственная на южном ТВД (интересуемая нас германская группировка войск, составной частью которой была 11-я армия генерала фон Манштейна. — Авт.) 1-я танковая группа вермахта в составе 9, 11, 16, 13, 14-й танковых дивизий имела на своем вооружении 728 танков.
По тактико-техническим характеристикам и функциональному предназначению их можно условно разделить на ЧЕТЫРЕ разряда:
— танкетки;
— хорошие легкие танки;
— танки артиллерийской поддержки;
— хорошие средние танки.
К разряду «танкеток» мы отнесем 8 единиц Pz-I, 211 единиц Pz-II и 54 так называемых «командирских танков», всего 273 танка (что составляет 38 % от общей численности 1-й танковой группы). Вот как описывает историю разработки этих «грозных боевых машин» главный идеолог и создатель танковых войск Германии Г. Гудериан: «…мы считали необходимым создать пока такие танки, которые могли бы быть использованы для учебных целей… этот тип танка допускал лишь установку пулеметов во вращающейся башне. Такие танки, получившие обозначение Pz-I, могли быть изготовлены к 1934 году и использованы в качестве учебных машин до того времени, пока не будут готовы боевые танки… никто, конечно, не думал в 1932 г., что с этими небольшими учебными танками нам придется вступить в бой…»
Впрочем, были у PZ-I и вполне ощутимые достоинства. Вот как описывает Гудериан те преимущества, которыми обладали его первые танки по сравнению с фанерно-картонными макетами, которыми пользовались до этого на учениях рейхсвера: «…школьники, которые прежде протыкали наши макеты своими карандашами, чтобы заглянуть внутрь, были поражены новыми бронемашинами…» (Да что школьники, когда красноармеец И. П. Середа заскочил на такой вот танк и ударами саперного топора «вывел из строя» танковый пулемет и весь экипаж! Даже кидаться под такой «танк» с гранатами не пришлось. — Авт.)