Сталин против Зиновьева

28 ноября Н.Н. Юденич счел необходимым передать командование Северо-Западной армией генералу Петру Владимировичу Глазенапу, который 1 декабря отдал свой первый и последний приказ по армии. Несмотря на заверения в нем, что он, Глазенап, «… крепко взял в свои руки дело и его не выпустит», уже через несколько дней генерал переехал в Ревель, куда еще в конце ноября перебрался его предшественник. Потрепанная в боях армия отступила на территорию Эстонии. 3 декабря 1919 г. на заседании Северо-Западного правительства Юденич расписался в том, что дело его вооруженных сил – безнадежно. 22 января 1920 г. был издан приказ о полной ликвидации Северо-Западной армии [175] .

175

Корнатовский Н.А. Указ. соч. С. 530–531, 534, 543.

Несмотря на то что «победителей не судят», решение Л.Д. Троцкого, воспринятое значительной частью старых большевиков как жест отчаяния, осложнило положение «вождя Красной армии» в момент, когда ему требовалось продемонстрировать железную волю. О том, как кадровое решение В.И. Ленина в отношении «двух выдающихся вождей» пролетарской революции воспринималось советской элитой, дают представления воспоминания Г.А. Соломона: если бы около Л.Д. Троцкого не было И.В. Сталина, «человека, хотя и не хватающего звезд с неба» [176] , но, «по отзывам всех, лично знающих его, до самозабвения решительного и отважного» [177] , Л.Д. Троцкий «давно дал бы тягу (это явное преувеличение. – С.В.) […] Сталин держит его в руках (в действительности – в тонусе. – С.В.) и, в сущности, все дело защиты Советской России ведет он, не выступая на первый план и предоставляя Троцкому все внешние аксессуары власти главнокомандующего. А [председатель РВСР] говорит зажигательные речи, отдает крикливые приказы, продиктованные ему Сталиным (явный перебор. – С.В.), и воображает себя Наполеоном» [178] . В последнем сложно усомниться – именно так воспринимался старыми большевиками Л.Д. Троцкий. Поводов для сплетен и выражения неудовольствия у старых членов РСДРП – РСДРП (большевиков) – РКП(б), державших председателя РВСР с предисловием, только прибавилось.

176

Соломон Г. Указ. соч. С. 121.

177

Там же. С. 472.

178

Соломон Г. Указ. соч. С. 121. См. также: Там же. С. 214, 227.

Вслед за старым партийцем Г.А. Соломоном едва ли покривил душой историк Н.А. Корнатовский, когда написал в 1929 г.: «… несостоятельность плана внутренней обороны г. Петрограда, который следует, скорее, назвать планом не внутренней обороны, а планом постепенного оставления города в руках врага […] является, пожалуй, единственной отрицательной стороной общей деятельности военного руководства по внутренней обороне города» [179] .

В 1927 г. И.В. Сталин охарактеризовал расстановку сил 1919–1920 гг. в военно-политических верхах следующим образом: «… Троцкий отзывался с фронта за его ошибки на фронтах Колчака и Деникина. Имеется ряд документов, и это известно всей партии, что Сталина перебрасывал ЦК с фронта на фронт в продолжение трех лет, на юг и восток, на север и запад, когда на фронтах становилось туго. Я хорошо помню, как в 1920 г. требовал от меня ЦК переезда из Харькова в Ростов, где у нас дело обстояло плохо, и когда я настойчиво просил ЦК отменить это решение, указывая на то, что мне пора вернуться в свои наркоматы (в РКИ и в Наркомнац), что в Ростов должен поехать Троцкий, а не я, что мне надоело чистить “чужие конюшни”. Я помню так же хорошо, как в том же 1920 г. ЦК требовал от меня поездки на польский фронт в момент, когда поляки занимали Киев и Ровно, и несмотря на это, даже после освобождения Киева и Ровно ЦК заставил меня остаться на фронте… в самых важных случаях Гражданской войны, когда дело шло об основных врагах (о Деникине и Колчаке), основные вопросы решались у нас без Троцкого, против Троцкого» [180] .

179

Корнатовский Н.А. Указ. соч. С. 357.

180

Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Т. 2. М., 2007. С. 593.

В том же ключе высказался в 1929 г. и К.Е. Ворошилов: «В период 1918–1920 гг. т. Сталин являлся, пожалуй, единственным человеком, которого Центральный Комитет бросал с одного боевого фронта на другой, выбирая наиболее опасные, наиболее страшные для революции места. Там, где было относительно спокойно и благополучно, где мы имели успехи, – там не было видно Сталина. Но там, где в силу целого ряда причин трещали красные армии, где контрреволюционные силы, развивая свои успехи, грозили самому существованию советской власти, где смятение и паника могли в любую минуту превратиться в беспомощность, катастрофу, – там появлялся товарищ Сталин. Он […] организовывал, он брал в свои твердые руки руководство, он ломал, был беспощаден – и создавал перелом, оздоровлял обстановку. Сам товарищ Сталин писал об этом в одном из писем в ЦК в 1919 г., говоря, что его “превращают в специалиста по чистке конюшен военного ведомства”» [181] .

181

См. Ворошилов К.Е. Сталин и Красная Армия…

Разница в датировке заявления о чистке конюшен у самого И.В. Сталина и у К.Е. Ворошилова свидетельствует о том, что заявление это вполне укладывалось во внутрипартийный контекст как 1919-го, так и 1920-го гг., однако на документах, видимо, основывался все же К.Е. Ворошилов: генсек никогда не утруждал себя проверкой конкретных мелких фактов, считая таковую нецелесообразной тратой времени. В РГАСПИ отложился сталинский автограф – письмо из Реввоенсовета Западного фронта «… В ЦК партии», непосредственное переданное В.И. Ленину и уже им адресованное руководителю Секретариата ЦК, члену Политбюро и Оргбюро Николаю Николаевичу «Крестинскому для ЦК» [182] . Сталин, как он и вспоминал позднее, заявлял, что ему необходимо большее время уделять делам Наркомата государственного контроля (организационный предшественник НК РКИ РСФСР), коллегию которого в это время резко критиковал «советский вельможа» [183] , наиболее близкий соратник Троцкого, Адольф Абрамович Иоффе: «… вы слишком торопитесь со мной, слишком рано хороните меня, друзья мои, в специалиста по чистке конюшен военного ведомства. Во-первых, я немного переутомился – да будет мне позволено на известный период оторваться от бурной, не знающей отдыха, фронтовой работы в опаснейших пунктах и немного сосредоточиться на “спокойной работе” в тылу. (Я многого не прошу, я не хочу отдыха где-нибудь на даче, я добиваюсь только перемены работы – это будет отдых.) Во-вторых, позвольте напомнить вам решение ЦК о временной (на месяц-два) командировке Сталина в воен[ную] работу» [184] . Судя по ленинской резолюции, возвращать Сталина с фронтовой работы вождь мировой революции, мягко говоря, не торопился.

182

РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24241. Л. 1.

183

Там же. 1 об.

184

Там же. Л. 1 об.

В 1919 г. Зиновьев имел прекрасную возможность поработать как со Сталиным, так и с Троцким. Судя по событиям более позднего времени, с первым отношения сложились лучше, чем со вторым. Не последним фактором можно признать и близость Сталина и Зиновьева к Ильичу. Они прекрасно сплотились вокруг Ленина для оказания противодействия Троцкому – на финальном этапе Профсоюзной дискуссии, поставившем РКП(б) перед угрозой раскола. Близость эта, что было предопределено всей историей «товарищества революционных вождей», явила себя во всей «красе» во времена «позднего Ленина».

Ослабевший вождь, практически прикованный к постели, написал и надиктовал в конце 1922 г. – начале 1923 г. свои последние работы, целью которых было торпедирование Политбюро, в котором Ленин был всегда лишь «первым среди равных», и Секретариата ЦК (руководителем последнего в ноябре 1921 г. – апреле 1922 г. стал Сталин, вначале формально, а затем и фактически – как напишет позднее Ленин, «сделавшись генсеком») и возвращение всей полноты власти Совету народных комиссаров, в коем Ленин был безоговорочным лидером. 4 января 1923 г. Ильич продиктовал «характеристики» товарищей по руководству РКП(б), с помощью которых он, согласно позднейшему признанию Сталина, всех своих наследничков «поссорил». Правда, единственным оргвыводом, который вождь предложил прямо, было снятие Сталина с поста генсека. Ильич всегда избирал «звено», потянув за которое можно было, по его словам, вытянуть всю «цепь».

Поскольку основу антиленинских сил составил блок Сталина с Зиновьевым, вождь попытался вступить в очередной временный тактический блок с Троцким, однако на этот раз не сумел сделать Льву Давидовичу предложения, от которого тот не смог бы отказаться. Ленин потерпел поражение, и Николай Иванович Бухарин, второй после Ильича теоретик РКП(б), при дружеской поддержке (попустительстве) платонически в него влюбленной младшей сестры вождя Марии Ильиничны Ульяновой обозвал последние статьи вождя «духовной», или же «завещанием». Притом что автор «духовной» на момент ее написания и диктовки, вероятно, искренне считал себя «живее всех живых».

Характерно, что Каменев, будучи человеком крайне порядочным, отошел от Ленина и примкнул к Сталину с Зиновьевым только когда стало окончательно ясно, что дни Ильича как политика сочтены.

Глава 2 «Семерка [сокращена] до пятерки». За фасадом сталинско-зиновьевского единства

Итог «дискуссии» вокруг ленинского «Политического завещания» хорошо известен: Л.Д. Троцкий в очередной раз самоустранился от участия в реализации власти. Как заявил 7 августа 1923 г. И.В. Сталин в письме Г.Е. Зиновьеву, «Троцкий оставил бумагу с просьбой не посылать ему даже протоколов Пол[ит]бюро» [185] . В высказанное генсеком предположение, что Троцкий хотел, «видимо, серьезно отдохнуть», Сталин не верил сам: просто Лев Давидович осознал, что на данном этапе сопротивление товарищам по Политбюро бесполезно.

185

РКП(б): внутрипартийная борьба в двадцатые годы. М., 2004. С. 138.

В последний год биологического существования вождя мировой революции (В.И. Ленин умер 21 января 1924 года) было создано некое подобие «коллективного руководства». При этом из Политбюро ЦК РКП(б) как центра, официально носившего статус «центрального учреждения» партии, власть, как считается, была изъята во фракционную «тройку» И.В. Сталина, Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева [186] . Со стороны «тройка» именно так и виделась. По выражению Федора Федоровича Раскольникова, Сталин, Зиновьев и Каменев, «как музыкальное трио… великолепно дополняли друг друга: железная воля Сталина сочеталась с тонким политическим чутьем Зиновьева, уравновешивалась умом и культурой Каменева» [187] . И даже не со стороны. По свидетельству перебежчика Бориса Георгиевича Бажанова, в 1923–1927 гг. технического сотрудника аппарата ЦК РКП(б) – ВКП(б), Политбюро «…решает все важнейшие вопросы управления страной (да и мировой революцией). Оно заседает два-три раза в неделю. На повестке его регулярных заседаний фигурирует добрая сотня вопросов, иногда до 150 (бывают и экстраординарные заседания по отдельным срочным вопросам). Все ведомства и центральные учреждения, ставящие свои вопросы на решение Политбюро, посылают их мне, в секретариат Политбюро. Я их изучаю и составляю проект повестки очередного заседания Политбюро. Но порядок дня заседания Политбюро утверждаю не я. Его утверждает тройка. Тут я неожиданно раскрываю подлинный механизм власти тройки. Накануне заседания Политбюро Зиновьев, Каменев и Сталин собираются, сначала чаще на квартире Зиновьева, потом обычно в кабинете Сталина в ЦК. Официально – для утверждения повестки Политбюро. Никаким уставом или регламентом вопрос об утверждении повестки не предусмотрен. Ее могу утверждать я, может утверждать Сталин. Но утверждает ее тройка, и это заседание тройки и есть настоящее заседание секретного правительства, решающее, вернее, предрешающее все главные вопросы (курсив наш. – С.В.). На заседании только четыре человека – тройка и я. Я докладываю вкратце всякий вопрос, который предлагается на повестку Политбюро, докладываю суть и особенности. Формально тройка решает, ставить ли вопрос на заседании Политбюро или дать ему другое направление. На самом деле члены тройки сговариваются, как этот вопрос должен быть решен на завтрашнем заседании Политбюро, обдумывают решение, распределяют даже между собой роли при обсуждении вопроса на завтрашнем заседании. Я не записываю никаких решений, но все по существу предрешено здесь. Завтра на заседании Политбюро будет обсуждение, будут приняты решения, но все главное обсуждено здесь, в тесном кругу; обсуждено откровенно, между собой (друг друга нечего стесняться) и между подлинными держателями власти. Собственно, это и есть настоящее правительство…» [188]

186

Войтиков С.С. Центральный комитет. Высшее партийное руководство от Ленина и Плеханова до Хрущева. М., 2019. С. 446.

187

Цит. по: Матонин Е., Леонтьев Я. Красные. М., 2018. С. 417.

188

Бажанов Б. Указ. соч. С. 21, 22.

Однако при этом властная «тройка» как союз Сталина, Зиновьева и Каменева – некая квазиреальность, хотя бы потому, что Зиновьев в основном находится в Северной столице. И на самом деле вроде бы «тройка» сокращается до «двойки», той самой, что была при Ленине. Однако в условиях физической немощи Ильича «двойка» эта представляла собой уже не технический орган Политбюро, а политический центр. В действительности Каменев, который до последнего отказывался предать Ленина, был что в «тройке», что в «двойке», что называется, младшим партнером. Примерно таким, каким в 1918 г. был Троцкий при самопровозглашенном «Председателе ЦК РКП» Свердлове [189] .

189

См. подр.: Войтиков С.С.«Председатель ЦК»: Я.М. Свердлов в политической борьбе 1918 – начала 1919 года // Российская история. 2014. № 1. С. 24–43.