Сталин в жизни
Шрифт:
«Хорошо, поехали. Я очень доволен. Я рад», — говорил я, но предпочитал бы не ехать. Сказать это ему было совершенно невозможно, я ехал и страдал с ним.
Я помню отдых в Боржоми. По-моему, он единственный раз отдыхал в Боржоми. Он позвонил туда: я отдыхал в Сочи, а Микоян — где-то в Сухуми. Одним словом, всех, кто отдыхал на Кавказе, плюс Берия, который в это время работал, он вызвал к себе, и мы собрались в Боржоми. Дом был большой, но плохо оборудованный. Там до этого был музей. Поэтому спален не было, и мы жили очень скученно. Я, по-моему, тогда жил в одной комнате с Микояном, но очень мы чувствовали себя плохо: во всем зависели от Сталина. У нас были разные режимы дня: мы уже находимся,
Хрущев Н. Т. 2. С. 83
Об одном недостатке Сталина
Однажды Сталин меня внезапно, в конце какого то ужина, спросил, почему в югославской партии мало евреев и почему они не играют в ней никакой роли? Я попытался объяснить:
— Евреев в Югославии вообще немного и в большинстве они принадлежали к среднему слою. — И добавил: — Единственный выдающийся коммунист-еврей это Пияде, но и он больше чувствует себя сербом, чем евреем.
Сталин начал вспоминать:
— Пияде, небольшой, в очках? Да, помню, он был у меня. А какая его функция?
— Член Центрального комитета, старый коммунист, переводчик «Капитала», — объяснил я.
— А у нас в Центральном комитете евреев нет! — прервал меня он и начал вызывающе смеяться:
— Вы антисемиты! И вы, Джилас, и вы антисемит!
Этот смех и его слова я понял, как и следовало, в обратном смысле — как выражение его антисемитизма и вызов, чтобы я высказал свое мнение о евреях, в особенности о евреях в коммунистическом движении. Я молчал и посмеивался — это мне было нетрудно, поскольку я антисемитом никогда не был, а коммунистов разделял только на хороших и плохих. Но Сталин вскоре и сам оставил эту скользкую тему, удовлетворившись циничным вызовом.
Джилас М. С. 66–68
Вообще большим недостатком, который я видел у Сталина, было неприязненное отношение к еврейской нации. Он вождь, он теоретик, и поэтому в своих трудах и в своих выступлениях он не давал и намека на это. Боже упаси, если бы кто-то сослался на его разговоры, на его высказывания, от которых явно несло антисемитизмом.
Когда ему приходилось говорить о еврее, он всегда разговаривал от имени еврея со знакомым мне утрированным произношением. Так говорили несознательные, отсталые люди, которые с презрением относились к евреям, коверкали язык, выпячивали еврейские отрицательные черты. Сталин это тоже очень любил, и у него выходило неплохо.
Хрущев Н. Т. 2. С. 232
— А о Сталине? Был ли Сталин антисемитом?
— О Сталине я вам скажу следующее. Есть высказывания Сталина по этому вопросу — о том, что антисемитизм у нас уголовно наказуем. Сталин не был антисемитом. Но жизнь так сложилась, что его противники были евреи. Зиновьев, Каменев, Троцкий... Что ему оставалось делать, если почти все его враги — евреи?
Затем, он был политически и национально очень щепетилен и осторожен по характеру.
Л. Каганович.
Цит. по: Чуев Ф. С. 172
Начальник Воениздата генерал Маринов был похож на грузина, черноволосый, кучерявый, с усиками. Во время его доклада Сталин внимательно смотрел на него и потом спросил:
— А кто вы по национальности, товарищ Маринов?
Сказать, что он грузин, вождю народов, к тому же грузину, Маринов не решился, но нашел выход:
— Я грузинский еврей, товарищ Сталин.
На что
Сталин ответил:— Товарищ Маринов, я знаю так: или грузин, или еврей.
Чуев Ф. С. 539
Помню, в начале 50-х годов возникли какие-то шероховатости, что-то вроде волынки, среди молодежи на 30-м авиационном заводе. Доложили об этом Сталину по партийной линии. И госбезопасность тоже докладывала. Зачинщиков приписали к евреям.
Когда мы сидели у Сталина и обменивались мнениями, он обратился ко мне как к секретарю Московского горкома партии: «Надо организовать здоровых рабочих, пусть они возьмут дубинки и, когда кончится рабочий день, побьют этих евреев». Я присутствовал там не один: были еще Молотов, Берия, Маленков. Кагановича не было. При Кагановиче он антисемитских высказываний никогда себе не позволял. Слушаю я его и думаю: «Что он говорит? Как это можно?».
Хрущев Н. Т. 2. С. 45–46
Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Потому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма… В СССР строжайше преследуется по законам антисемитизм как явление глубоко враждебное Советскому строю.
Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью.
Ответ Сталина на запрос Еврейского телеграфного агентства из Америки. 12 января 1931 г.
Сталин не был антисемитом, как его порой пытаются изобразить. Он отмечал в еврейском народе многие качества: работоспособность, спаянность, политическую активность. У них активность выше средней, безусловно. Поэтому есть очень горячие в одну сторону и очень горячие в другую. В условиях хрущевского периода эти, вторые, подняли голову, они к Сталину относятся с лютой ненавистью.
Однако в царских тюрьмах и ссылках их не так много было, а когда взяли власть, многие сразу стали большевиками, хотя большинство из них были меньшевиками.
В. Молотов.
Цит. по: Чуев Ф. С. 123
Еще в декабре 1947 г. в американской печати была опубликована статья о личной жизни Сталина. МГБ познакомил вождя с ее содержанием. Сталин приказал найти виновных. 16 декабря 1947 г. была арестована К. А. Аллилуева. В ходе допросов она указала на старшего научного сотрудника Института экономики АН СССР И. И. Гольдштейна, который был критически настроен по отношению к советской действительности. В январе 1948 г. арестованный Гольдштейн показал, что личной жизнью Сталина интересовался великий артист и руководитель Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) С.М. Михоэлс, что он пытался воспользоваться браком Светланы Аллилуевой с Г. Морозовым, чтобы повлиять на отношение Сталина к евреям.
Ю. Бокарев.
Цит. по: Грибанов С. С. 123
Я вам рассказываю интимное. Он щепетильно и настороженно относился к национальному вопросу. Но боялся Сталин того, что у евреев много мелкобуржуазных элементов, и они могут мешать движению. Но это не антисемитизм. Иногда появлялись отдельные моменты, но у него четкость была очень большая.
Л. Каганович.
Цит. по: Чуев Ф. С. 172
Маршал бронетанковых войск Катуков рассказывал, что однажды в кабинете у Сталина он упомянул фамилию генерала Иванова.