Сталин. Большая книга о нем

Самые интересные и ценные ружья и пистолеты в массе своей все же «осели» в музеях, в первую очередь в музеях Кремля, где в запасниках хранится более 6 тысяч единиц оружия с XIV по XXI век. Кстати, самым щепетильным в отношении уникального оружия, подаренного ему в разные годы, был Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин. Сданная им на вечное хранение коллекция вошла в историю вместе с ним и хранится в Оружейной палате Московского Кремля.

С) Поэт И. Джугашвили (Гусляров Е.Н. Сталин в жизни; Похлебкин В. Великий псевдоним)

Глава 22. Поэт Иосиф Джугашвили

(Гусляров Е.Н. Сталин в жизни)

Свидетельствует Е.Н. Гусляров в своей книге «Сталин в жизни»: «Сталин нигде и никогда не упоминал о своей страсти к поэзии. Однако он был настоящим поэтом, был даже отмечен живым классиком грузинской литературы Ильей Чавчавадзе, который, увидев искру необыкновенного дарования, включил его стихи в школьные хрестоматии еще в 1895 году, когда Иосифу было шестнадцать лет.

Благодаря литературному покровительству Ильи Чавчавадзе некоторые из его стихов и были опубликованы в его солидном литературно-художественном журнале, любимом грузинской интеллигенцией. Это уже была какая-то заявка о себе, своем мироощущении. В 1901 г. составитель пособия по грузинской словесности М. Келенджеридзе в числе лучших образцов грузинской классической литературы привел одно из этих стихотворений, подписанное «Сосело». В 1907 г. в «Грузинской хрестоматии или сборнике лучших образцов грузинской словесности» было приведено стихотворение И.В. Джугашвили, посвященное Р. Эристави.

Вспоминает поэт и писатель Феликс Чуев:

– Сталин писал стихи, – говорю я Молотову. – Я перевел несколько его стихотворений. Вот одно из них. Почитаю вам в своем переводе:

Он бродил от дома к дому, словно демон отрешенный, и в задумчивом напеве правду вещую берег. Многим разум осенила эта песня золотая, и оттаивали люди, благодарствуя певца. Но очнулись, пошатнулись, переполнились испугом, чашу, ядом налитую, приподняли над землей и сказали: – Пей, проклятый, неразбавленную участь, не хотим небесной правды, легче нам земная ложь.

Это было в 1896 году написано. Ему не было еще семнадцати лет.

– Сталин писал стихи до семнадцати лет. Это, когда все пишут стихи – так полагается. Хорошие писал, – говорит Молотов.

В 1949 году, к 70-летию вождя, по инициативе Л.П. Берия будет предпринята попытка втайне от Сталина издать его стихи в подарочном оформлении на русском языке. Под строжайшим секретом к их переводам будут привлечены такие поэты, как Борис Пастернак и Арсений Тарковский. Однако в самый разгар работы пришло указание переводы стихов приостановить. Исходило оно от кого-то свыше всесильного Л.П. Берия.

Почему автор стихов не захотел пропагандировать себя как поэта, когда всячески способствовал пропаганде поэтического творчества Карла Маркса и Мао Цзэдуна? Неведомо. Его же поэтическая деятельность продолжалась всего четыре года. Поиск прижизненных публикаций поэта Иосифа Джугашвили по объективным причинам ограничен. До нас дошла лишь малая толика их.

* * *

Шел он от дома к дому, В двери чужие стучал. В голос пандури влюбленный, Тихо псалмы напевал. В молитве его и песне, Как солнечный луч чиста, Звучала мелодия чести, Божественная мечта. Сердца, обращенные в камень, Будил вдохновенный напев, Надежды и веры пламень Вздымался выше дерев. Но люди, забывшие правду, Хранящие в душах тьму, Вместо вина отраву Налили в бокал ему. Сказали: Иди обратно. Отраву испей до дна. Молитва твоя чужда нам. И правда твоя не нужна.

* * *

Когда луна из Зазеркалья Расплещет свет на сонный мир И голубою тенью дальней Подсветит блещущий эфир, Когда за рощей безмятежной Расплещет звуки соловей И саламури голос нежный Разбудит песнь в груди моей, Когда тоской воспоминанья Родник в ущелье зазвенит, Когда в тревожном ожиданье Село в распадке замолчит, Когда гонимый роком отрок В беде увидит отчий край И, разрывая тьмы волокна, Увидит солнце невзначай, Тогда тяжелый сумрак бездны В больной рассеется груди И белый ангел в поднебесье Свободе славу протрубит, Взойдет сиянье над планетой, Как озаренная мечта, И воспарит душа поэта В лучах, возвышенно-чиста.

ЛУНЕ

Плыви спокойно, величаво Над беспокойною землей. Развей серебряным сияньем Тумана занавес густой. Склонись, подобно человеку, К земле, с улыбкою склонись. Спой колыбельную Казбеку, Чьи льды, искрясь, стремятся ввысь. Но только знай, кто был обидой Низвержен и повергнут в прах, Сравниться думает с Мтацминдой, Свет веры возродив в умах. Блистай во тьме зимой и летом, Лучами ясными играй, Зеркальным блеском, мягким светом Родную землю озаряй. Я полечу к тебе навстречу, Ладони к свету протяну, И сердце птицей затрепещет, Встречая светлую луну.

* * *

Поэту, певцу крестьянского труда, князю Рафаэлу Эристави.

Когда бедой крестьянской доли Ты, князь, унижен был до слез, Немало ужаса и боли Тебе увидеть довелось. Когда ты ликовал и плакал Над судьбами своей страны, Твои псалмы под звуки арфы Сошли с небесной вышины. Когда, мечтою вдохновленный, Заветных струн коснулся ты И, словно юноша влюбленный, Стране отдал свои мечты, С тех пор с народом воедино, Ты связан узами любви, И сердце честного грузина В твоей колотится груди. Земля тебя за труд упорный Должна наградой увенчать… Уже пустило семя корни. Жизнь будет всходы пожинать Народ в веках тебя прославит, Как прославляет этот стих. Сынов, подобных Эристави, Родная Грузия взрастит.

* * *

Приуныл сосед Ниника. Сломлен старостью седой. Голова его поникла. Стал беспомощным герой. Лишь вчера он был удалым, Вел друзей в поля гуртом, Проходил по полю шквалом, Сноп ложился за снопом. По жнивью шагал упрямо, Утирая пот с лица. Удалого сердца пламя Озаряло молодца. А теперь не ходят ноги. Злая старость не щадит. Не печалится убогий. Внукам сказки говорит. И, когда с долины ветер Станет песни приносить, Озаряется дед светом, Опираясь на костыль. Проклиная боль и старость, Поднимается старик И, детишкам улыбаясь, Загорается на миг.

* * *

Когда луна своим сияньем Вдруг озаряет мир земной И свет ее над дальней гранью Играет бледной синевой, Когда над рощею в лазури Рокочут трели соловья И нежный голос саламури Звучит свободно, не таясь, Когда, утихнув на мгновенье, Вновь зазвенят в горах ключи И ветра нежным дуновеньем Разбужен темный лес в ночи, Когда, кромешной тьмой томимый, Вновь попадет в свой скорбный край, Когда кромешной тьмой томимый, Увидит солнце невзначай, — Тогда гнетущей душу тучи Развеют сумрачный покров, Надежда голосом могучим Мне сердце пробуждает вновь, Стремится ввысь душа поэта, И сердце бьется неспроста: Я знаю, что надежда эта Благословенна и чиста!