Сталин. Отец народа

В 1919 году семье И. В. Сталина выделили дачу в Зубалове. Его молодая жена Надежда Аллилуева работала в секретариате Совнаркома и личном секретариате В. И. Ленина, была у него дежурным секретарём в Горках; в 1921 году во время чистки её исключили из партии с формулировкой: «за недостаточную общественную деятельность». Только благодаря заступничеству Ильича её оставляют в партии. В записке к А. С. Енукидзе от 13 февраля 1922 года В. И. Ленин, в числе прочих моментов, пишет: «Квартира Сталина. Когда же? Вот волокита!». На данную записку на следующий день, 14 февраля, Енукидзе сообщил В. И. Ленину, что квартира для И. В. Сталина готова.

Никто так часто не бывал у В. И. Ленина в Горках во время его болезни, как генсек И. В. Сталин. Так, только за период с 11 июля по 24 декабря 1922 года официально зарегистрированы 32 такие встречи. Беседовали о разном.

Например, беседуя с И. В. Сталиным 30 августа 1922 года, В. И. Ленин интересовался, как идут дела с урожаем, состоянием промышленности, бюджета, курса рубля, о международном положении советских республик, об антисоветской деятельности меньшевиков и эсеров и пр.

Беседовали, главным образом, о работе, но не только. Владимир Ильич живо интересовался здоровьем хворавших товарищей — Дзержинского, Цюрупы, обсуждал и здоровье самого И. В. Сталина, побеседовав предварительно по телефону с лечащим врачом И. В. Сталина — В. Обухом. (Ленин В. И. Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1979. Т. 45. С. 681).

Сестра Ленина Мария Ильинична Ульянова, рассказывая об отношении В. И. Ленина к И. В. Сталину, свидетельствовала: «Они расстались и не виделись до тех пор, пока В. И. Ленин не стал поправляться… В это время Сталин бывал у него чаще других. Он приехал первым к В. И. Ильич встречал его дружески, шутил, смеялся, требовал, чтобы я угощала Сталина, принесла вина и пр». (Ульянова М.// Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 198–199).

Известно, что на пост Генерального секретаря ЦК И. В. Сталин был выдвинут по инициативе самого В. И. Ленина. Это случилось 3 апреля 1922 года, а вот всего лишь девять месяцев спустя Владимир Ильич почему-то, безо всякой видимой причины, настоятельно рекомендует сместить И. В. Сталина с этой должности, не предлагая никакой другой конкретной кандидатуры.

Подобное выглядит, по меньшей мере, странно, нелогично, нетипично для В. И. Ленина, но это так. Вот как прозвучит запись в «Дополнении к письму-диктовке от 24 декабря», под которым стоит дата 4 января 1923 г. (Ленин, и это сейчас можно с определённостью сказать, уже знает об инциденте между И. В. Сталиным и Н. К. Крупской; об этом знании говорит ключевое словечко «грубость», которое склоняется во всех документах Ленина, Крупской и других. Молотов, к примеру, считал: «То, что Ленин написал о грубости Сталина, — это было не без влияния Крупской» — (Цит. по: Чуев Ф. Молотов: Полудержавный властелин. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000) — Л. Б.).

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д..».

Что касается самого письма от 24 декабря 1922 года, то оно о И. В. Сталине содержало следующие строки: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью…».

Но эта неуверенность В. И. Лениным высказывается лишь в связи с рассмотрением такой альтернативы И. В. Сталину, как Л. Д. Троцкий: «С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба с ЦК в связи с вопросом о НКПС (Народный Комиссариат Путей Сообщения — Л. Б.), отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».(Ленин В. И. Цит. по: Полн. собр. соч. Т.45. С.345).

По воспоминаниям Марии Ильиничны Ульяновой, «крайне трудно было поддерживать равновесие между Троцким и другими членами ПБ, особенно между Троцким и Сталиным. Оба они — люди крайне честолюбивые и нетерпимые. Личный момент у них перевешивает над интересами дела. И каковы отношения были у них ещё в первые годы Советской власти, видно из сохранившихся телеграмм Троцкого и Сталина с фронта к В. И.» (Ульянова М. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 194).

Ильич справедливо опасался, что психологическая несовместимость двух центральных фигур тогдашнего ЦК может после его смерти явиться причиной раскола в партии. Но и то, что он предлагал — увеличить число членов ЦК до 50, до 100 человек, тоже не было панацеей.

Тем не менее, озабоченность больного В. И. Ленина, ощутившего дыхание смерти, понять можно. В то же время нельзя исключить и такую версию, что «Дополнение от 4 января» было написано под диктовку Н. К. Крупской, а вовсе не В. И. Ленина.

Тогда всё становится на свои места: этот документ будет в течение почти полутора лет надёжно припрятан Крупской от посторонних глаз, и всплывёт на свет божий уже после смерти В. И. Ленина, когда соберётся очередной съезд, который просто не посмеет не выполнить «последнюю волю» Ильича (или всё-таки его жены? — Л. Б.), а вместо И. В. Сталина изберёт на пост генсека «самого способного человека в настоящем ЦК» — Троцкого, к которому Крупская благоволила и взгляды которого разделяла.

Поведение самой Крупской в тот день описано в записках сестры Владимира Ильича, Марии Ильиничны Ульяновой, найденных после её смерти: «Надежду Константиновну этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и пр». (Ульянова М. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 12)

Комплекс «жены Цезаря», которая, как известно, «вне подозрений», мог сподвигнуть оскорблённую Крупскую («Эх, Виссарионыч, да как Вы только посмели…» — Л. Б.) и на такой отчаянный шаг…

Хрущёв прокомментировал это «Письмо» на ХХ съезде так: «Озабоченный дальнейшей судьбой партии и Советского государства, Ленин дал очень верную характеристику Сталина, указывая, что нужно рассмотреть вопрос о смещении Сталина с поста генерального секретаря из-за того, что Сталин очень груб, недостаточно внимателен к другим, капризен и злоупотребляет властью».

В «воспоминаниях» Хрущёв время от времени будет неоднократно дублировать эту же клевету: «Ведь Сталин сделал с превышением то, о чём Ленин предупреждал, причём предупреждал очень чётко. Несмотря на его предупреждение, Сталин всё-таки втёрся в доверие народа (ай-ай-ай, Никита Сергеевич! — Л. Б.), а потом быстро вернулся к тем методам действий, о которых упоминал Ленин, предупреждавший, что может произойти злоупотребление властью. Так и случилось»; «Всё это подтверждало предположение Ленина, что Сталин способен злоупотребить властью и поэтому нельзя держать его на посту генерального секретаря»…