Сталин

Молотов: «Из Сибири он привез постановление: если кулак не сдает хлеб в размерах, какие для него положены, – применять репрессивные меры. Он довольно крепко нажал. И выкачал хлеб».

Они посмели смеяться над ним... Больше не посмеют – не до смеха будет. Здесь народ понимает только силу.

Я держу в руках книгу из его библиотеки – «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина. Забавную надпись он оставил прямо на форзаце: «1) слабость, 2) лень, 3) глупость – единственное, что может быть названо пороками. Все остальное, при отсутствии вышесказанных, добродетель».

Бухарин и его команда в ужасе понимают: Сталин попросту вернулся к военному коммунизму... Но он уже шел дальше: заговорил о коллективизации крестьянства. Это вызвало ярость Бухарина, которой Сталин не ожидал. Мягкий Бухарин, по его расчетам, должен был подчиниться. Ничего подобного! К изумлению Генсека, начинаются стычки. Весной 1928 года Бухарин мобилизует своих сторонников – Рыкова и Томского. Они пишут записки в Политбюро – об угрозе союзу пролетариата с крестьянством, естественно, ссылаются на Ленина...

Сталин не собирался тогда уничтожать Бухарина. Он делал поворот, и ему нужен был Бухарин, который все это объяснит с точки зрения марксизма. Он собрал пленум ЦК, и впервые в его докладе прозвучала формула: «Продвижение к социализму... не может не вести к сопротивлению эксплуататорских классов... не может не вести к обострению классовой борьбы».

Население страны, не читавшее скучных докладов, так и не узнало: приговор произнесен. За этой тусклой фразой было море крови.

«Если идет классовая борьба, значит, нужен террор. Если она должна усиливаться, должен усиливаться и террор» – так объяснил суть сталинских слов моему отцу старый партиец, сосед по дому. Но отец не поверил – весело рассмеялся...

Идут изнурительные пленумы. Бухарин не сдается. С ним выступают Рыков и Томский.

Запершись с Бухариным в кабинете, Сталин уговаривает его: «Мы с тобой – Гималаи, Бухарчик, остальные ничтожества. Договоримся!» Но Бухарин стоит на своем... Этот знаток Ленина так и не смог постичь Ленина. Европейски образованный Бухарчик не понял главного урока, который хорошо усвоил темный Коба в ленинских университетах: нэп, свободное крестьянство – гибель их власти. День без террора опасен, два дня без террора – смерть.

И тогда на Политбюро Сталин начал орать на Бухарина. Тот цитирует фразу Генсека про «ничтожества» остальным членам Политбюро, надеясь вызвать их гнев. Глупец... Они действительно были ничтожествами, испытывавшими только страх, и ненавидели Бухарина за эту унизившую их откровенность. Сталин пришел в ярость. Он кричал: «Врешь, ты это все выдумал!» – так рассказывал потом Бухарин Каменеву.

В истериках, скандалах идут заседания.

«Мягкий как воск» Бухарин продолжает бороться, даже пытается «завербовать» двух членов Политбюро – Калинина и Ворошилова, сулит им смести Сталина на очередном Политбюро. Калинин задумывается – он, бывший крестьянин, конечно же, против коллективизации... и Сталину пришлось принять меры – образумить старичка.

В дело введен Демьян Бедный. Любимый поэт партии проживал в Кремле, и его огромная квартира, мебель красного дерева, гувернантка, повар и экономка были легендой в голодной писательской среде. Демьян умеет отрабатывать блага – в «Известиях» появляется фельетон, где он обрушивается на неких «старичков, власть имущих, путающихся с молоденькими артисточками из оперетки». Калинин, у которого был роман с молоденькой певицей Татьяной Бах (тотчас ставшей примадонной московской оперетты), все понял: удары будут беспощадными и позорными, ибо в распоряжении Сталина новое оружие – досье ГПУ. Калинин капитулирует. И Клим Ворошилов, весельчак и жуир, быстро все осознал на его примере.

Но активность Бухарина становится все серьезнее. Сталин узнает: он ведет переговоры с руководителями ГПУ Ягодой и Трилиссером... А потом, в июле 1928 года, Бухарин отправился к его поверженному врагу – Каменеву.

Когда-то к Троцкому пришли его лютые враги Каменев и Зиновьев. Теперь к ним пришел их лютый враг Бухарин.

«Бухарин, – напишет Каменев Зиновьеву, – потрясен до чрезвычайности, губы прыгают от волнения».

Бухарин объявляет прежние разногласия несущественными и призывает бывших врагов заключить союз против Сталина. Каменев законспектировал весь разговор.

Бухарин: «Это Чингисхан... беспринципный интриган, который все подчиняет сохранению своей власти, меняет теории ради того, кого в данный момент следует убрать... Мы с ним разругались до „лжешь“, „врешь“ и прочее... Разногласия между нами (правыми. – Э. Р.) и Сталиным серьезней во много раз всех бывших разногласий с вами... Было бы гораздо лучше, если бы мы имели в Политбюро вместо Сталина Зиновьева и Каменева».

После чего он изложил новую концепцию Сталина – причину разногласий. «Его линия такая: капитализм растет за счет колоний. Колоний у нас нет, займов нам не дают. Поэтому наша основа – дань с собственного крестьянства... Сталин понимает, что будет сопротивление. Отсюда теория: чем больше будет расти социализм, тем больше будет сопротивление...»

– Каковы ваши силы? – спрашивает Каменев.

Бухарин: «Я, Рыков, Томский и Угланов (глава московских большевиков. – Э. Р.). Питерцы вообще с нами, но испугались... Ворошилов, Калинин изменили нам в последний момент».

«Выясняется, – пишет Каменев Зиновьеву, – и середняк-цекист будет за Сталина. Из лиц, обладающих властью, Бухарин почему-то именует в своих сторонниках Ягоду и Трилиссера...»

Не благодаря ли «стороннику Ягоде» известие о встрече Бухарина с Каменевым тотчас дошло до Сталина, вместе с записью этой встречи?

После ухода Бухарина Каменев пишет свой комментарий: «Тон абсолютной ненависти к Сталину и абсолютного разрыва...»

Но он понимает: правые бессильны и наивны, как и он сам был когда-то...

Во время встречи Каменев спросил Бухарина:

– Что будет с нами?

– Сталин попробует купить вас высокими должностями. Чтобы вы помогали ему душить нас.

Здесь наивный Бухарин допустил ошибку. Каменев давно ждет, когда к ним обратится Сталин – ведь теперь он принял их программу. Все, чего они требовали, – он осуществляет. Рассказанное только подливает масла в огонь. Бухарин обречен, союз с ним бесперспективен! За что Каменеву щадить его – человека, который недавно требовал их крови?

Так что после ухода Бухарина ему был прямой смысл донести Сталину о его посещении...

Но Каменев тоже оказался наивен: Сталину не нужна была помощь бывших вождей. Он задушит правых без их помощи. Легко. Один.

Поэтому никакого зова к Зиновьеву и Каменеву от Сталина не последовало. И когда Каменев, устав ждать, в декабре сам пошел к Ворошилову и «два часа распинался перед ним, расхваливая политику ЦК», Ворошилов не ответил ему ни единым словом.

Подводя черту под судьбой бывших вождей, в январе 1929 года Сталин выслал Троцкого из России. И Зиновьев справедливо отметил: протестовать уже не перед кем.