Сталинград: Записки командующего фронтом

Вот, в сущности, и конец многолетнего нелегкого труда, которым было для меня написание книги, посвященной Сталинградской битве. В ней я изложил то, что видел, то, что пережил, то, что передумал и перечувствовал в дни битвы и после ее окончания. Я всей душой, всем сердцем люблю свою Родину и страстно ненавижу ее врагов; это чувство всегда помогало мне легче переживать тяжелейшие дни боевых испытаний.

Во всех своих переживаниях, мыслях и чувствах я никогда не отделял себя от своего народа, от своей Родины. Невзгоды и горести народа были моим личным несчастьем, его победы и достижения были моим личным успехом и счастьем.

Все шесть месяцев Сталинградской битвы запечатлелись в моей памяти, как действия по боевой тревоге. Все эти шесть напряженных месяцев не было сигнала отбоя солдатам-сталинградцам, они всегда находились в боевом напряжении. Я с ними вместе, как солдат партии, [472] вел напряженную работу на командных пунктах, в штабах и войсках. Когда приходилось бывать у воинов, которым через несколько минут предстояло ринуться в самое пекло сталинградских пожарищ, когда бессонными ночами под гул не утихавших ни на минуту сражений, склонившись над картой, я вновь и вновь искал наилучших оперативных решений, когда сурово требовал от командиров биться до последнего, когда подбадривал воинов, замерших на исходном рубеже для атаки, – всегда со мной было два самых возвышенных и чистых, звучащих как клятва слова: партия и народ. Во всех невзгодах и неудачах войск, тяжелых раздумьях, во всех радостях и победах я чувствовал рядом с собой плечо верного друга-единомышленника, старшего товарища по партии Никиты Сергеевича Хрущева. Его поддержка, советы, умение вдохнуть в человека веру в свои силы были для меня незаменимым подспорьем.

Сейчас, когда и раны давно зажили, и палка, без которой я не мог тогда передвигаться, выброшена, когда и времени уже прошло более полутора десятилетия, вспоминаешь те тяжелые и славные дни победы, и все сталинградцы от командармов до рядовых бойцов представляются мне единой ударной бригадой нашего народа, бригадой, все члены которой были спаяны партией в единый монолит, были неразрывно связаны единством цели, поставленной перед нами партией и народом, – разбить врага, свершить поворот в ходе смертельной борьбы, заложить краеугольные камни будущей победы над врагом. Мне хотелось бы, чтобы все, кто был под Сталинградом, всегда и везде чувствовали себя членами этой бессмертной бригады, всегда были примером доблести, мужества и трудолюбия.

Заканчивая последние строки своей книги, я мысленно встаю и обнажаю голову перед вечной памятью тех сталинградцев, которые без раздумий отдали свои жизни во имя счастья своего народа, во имя счастья всех грядущих поколений человечества.

Сталинград был для меня тем величайшим событием в жизни, которое, как резкий порыв ветра, всколыхнуло все мое существо до глубины души. Поток чувств и переживаний после окончания битвы переполнял меня. [473]

Послесловие

Приказом Ставки Верховного Главнокомандования с 1 января 1943 года Сталинградский фронт был переименован в Южный и определен в составе 2-й гвардейской, 51-й и 28-й армий (28-я армия была очень малочисленной и действовала на астраханском направлении, удаленном на 400 километров от основных сил фронта).

Командование фронта сохранилось в прежнем составе (А. И. Еременко – командующий войсками фронта, Н. С. Хрущев – член Военного совета, И. С, Варенников – начальник штаба фронта).

Основные армии Сталинградского фронта – 62, 64 и 57-я – были переданы в состав Донского фронта. Северная и южная границы Сталинградского фронта становились границами Южного фронта. Сразу же по получении директивы Ставки я незамедлительно поставил об этом в известность войска фронта. В Генеральный штаб было отправлено итоговое боевое донесение о действиях войск Сталинградского фронта. Содержание его изложено в той части настоящих воспоминаний, которая посвящена Сталинградской битве.

Перед войсками Южного фронта стояла очень важная задача – разгромить противника в нижнем течении Дона, овладеть Батайском, Ростовом, Новочеркасском с целью отрезать немецко-фашистские войска, находившиеся на Северном Кавказе (1-ю танковую и 17-ю германские армии). Это была большая задача.

Командование германской группы армий «Дон», хорошо знавшее обстановку, прилагало все усилия к тому, чтобы воспрепятствовать нам в осуществлении этих целей.

4-я танковая армия Гота, созданная после окружения сталинградской группировки гитлеровцев заново и изрядно [474] опять потрепанная в ходе неудачных попыток, деблокировать окруженные войска, не смогла бы устоять против сильного натиска советских войск. Ее 57-й танковый корпус понес большие потери, особенно пострадали 23-я и 17-я танковые дивизии; 16-я моторизованная дивизия также была сильно потрепана; лишь дивизия СС «Викинг», переданная Готу из группы армий «А», сохранила свои силы. Румынские 2, 4, 18-я пехотные дивизии и 8-я кавалерийская дивизия были настолько подавлены и физически и морально, что не могли оказать сколько-нибудь серьезного противодействия советским войскам. Поскольку эти силы, по мнению командования противника, не могли устоять под натиском наших войск, им на помощь была подтянута в полном составе 1-я танковая армия, сохранившая почти все свои силы. Это было своевременное и правильное решение противника.

После этого наши наступавшие войска лишились количественного превосходства; не исправило полностью положения и подчинение нам 5-й ударной армии (из Юго-Западного фронта), имевшей задачу наступать севернее нижнего течения Дона на Шахты, поскольку эта армия была так же малочисленна, как и большинство наших армий, и не имела танков; ударной она называлась лишь по традиции.

В связи с этим утверждение Манштейна о том, что якобы наши силы имели большое превосходство над силами гитлеровцев, является явно необоснованным. Оно основано на сопоставлении количества соединений, но известно, что наши соединения по штатному составу в несколько раз уступали немецким дивизиям и были в то время крайне ослаблены; особенно это касается танковых и механизированных корпусов.

Войска фронта, преодолевая отчаянное сопротивление противника, продолжали продвигаться в западном и юго-западном направлениях.

Наше решение по разгрому противника в нижнем течении Дона, в районе Шахты, Новочеркасск, Константиновская, во взаимодействии с Юго-Западным фронтом было представлено в Ставку Верховного Главнокомандования с просьбой о выделении дополнительно нескольких автомобильных батальонов для подвоза грузов к войскам. В связи с тем что наши механизированные и танковые корпуса понесли большие потери, мы просили [475] Ставку пополнить их материальной частью и людьми; испрашивалось пополнение и для 5-й ударной армии.

Наступление войск Южного фронта согласовывалось с действиями Закавказского фронта, войска которого получили задачу: силами черноморской группы прорвать фронт обороны противника южнее Краснодара и выйти в район Тихорецка. Предполагалось в результате действий двух фронтов закрыть немецко-фашистским войскам пути отхода через Ростов и Таманский полуостров в Крым и уничтожить кавказскую группировку противника.

Войска Южного фронта, ведя безостановочное наступление, получили весьма серьезные новые задачи, однако у них остались старые коммуникации, растянутые на сотни километров от баз снабжения.

Немецко-фашистское командование после разгрома его котельниковской группировки и начавшегося наступления Южного фронта на ростовском направлении почувствовало угрозу тылу всего южного фланга своих армий, особенно тылу 1-й танковой армии. Поэтому оно решило отвести эту армию из районов Моздока, Прохладного и Нальчика.

Прикрываясь сильными арьергардами, войска 1-й танковой армии противника в конце декабря начали отходить к Ростову; на рубеже реки Маныч она вместе с 4-й танковой армией противника прикрыла ростовское направление.

В ходе выполнения операции по разгрому кавказской группировки войск выяснилось, что Закавказский фронт не учел обстановки, создавшейся в результате стремительного наступления Южного фронта. Не учел он, очевидно, и решения противника о снятии 1-й танковой и 17-й армий с предгорий Кавказа и отводе их на рубеж Краснодар, Сальск, река Маныч с целью оказать сдерживающее сопротивление наступающим войскам Южного фронта. Черноморская группа Закавказского фронта, начавшая наступление с большим опозданием, продвигалась медленно. Командование фронта не смогло своевременно усилить ее.