Сталинград: Записки командующего фронтом

– Спросите, что он имеет сказать командующему фронтом, – снова говорю я переводчику.

Снова звучит резкий голос военнопленного. Заявив о том, что он служит в подразделении, которым командует внук канцлера германской империи князя Отго фон Бисмарка, вражеский летчик просит сохранить ему жизнь.

Отвечаю, что, по-видимому, лейтенант привык принимать геббельсовское вранье о зверствах Красной Армии за чистую монету.

– Скоро вы убедитесь, что многое из ваших прежних представлений является не более чем юношеским заблуждением. Ваша жизнь будет сохранена, как и [141] жизнь всех германских военнопленных, потому что Советский Союз придерживается общепринятых законов ведения войны. Кстати, вы убедитесь, куда приведет Германию война за неправое дело. Почему вы сожгли Сталинград? – спросил я в упор, с ненавистью глядя на этого молокососа. Ведь это он и ему подобные в течение сегодняшнего дня превратили город в руины. Он побледнел, как-то сжался и растерянно произнес: «Таков был приказ фюрера. Если бы русские сдали Сталинград, город был бы сохранен, а теперь он исчезнет с географической карты».

– Поживем – увидим, – ответил на это Никита Сергеевич.

О планах фашистов на будущее этот недоросль ничего не знал.

Приказал отправить пленного в тыл. Предположив, что его поведут на расстрел, барон вдруг мертвенно побледнел и, круто повернувшись ко мне, со слезами на глазах вновь попросил пощадить его. Пошатываясь, он вышел в сопровождении начальника разведки, смущенного тем, что никаких ценных сведений командование не получило ^{29}.

Казалось, что день закончился, но тут прибыл один из офицеров связи, только что вернувшийся с передозой у северных окраин Сталинграда. Приказываю ему доложить подробности боев на том участке, где он был. Вот что он рассказал:

«В минометном батальоне капитана Саркисяна, когда я туда приехал, только что закончился обед. Люди, утомленные степным зноем, разместились по тенистым уголкам. Кто с книгой или газетой, кто за письмом к родным. Подразделение находилось в этот день во втором эшелоне. Однако командир строго и требовательно следил за тем, чтобы все виды охранения несли свою службу без малейших послаблений. [142]

В 16 часов 30 минут в блиндаже капитана зазвонил телефон. Докладывал командир взвода лейтенант Бабко:

– На высоте перед взводом появилась группа танков. Стволы их пушек направлены на город. Чьи танки – неизвестно.

Через полторы минуты об этом же доложил мотоциклист из боевого охранения.

Бабко продолжал наблюдать. Взяв с собой четырех бойцов, он выдвинулся навстречу танкам. С расстояния примерно 50 метров он заметил на машинах красные флажки. Несколько дальше стояли автомашины с пехотой. Впереди несколько трехтонных зисов, за ними другие автомобили, так тщательно замаскированные маскировочными сетями, что определить их марку не было возможности.

Приказав автоматчикам остаться на месте, Бабко подошел к танкам и крикнул:

– Командир колонны, ко мне!

Люк ведущей машины медленно приподнялся. Из него высунулся человек в синем комбинезоне и кожаном танкистском шлеме. Он ничего не ответил Бабко, только рукой махнул: «Проходи, мол, не надоедай…»

Выслушав историю о «немых» танкистах, командир батальона пришел к выводу, что, переодев своих солдат в красноармейскую форму и усадив их на несколько советских машин с красными флажками, фашистское командование решило прорваться к городу. И это. врагу почти удалось: танки и пехота противника прошли без выстрела передовую и оказались здесь, на подступах к городу.

Вскоре новые донесения подтвердили предположение Саркисяна. Батальон стал лицом к лицу с прорвавшимся противником, превосходившим его по численности.

Командир батальона приказал батарее тяжелых минометов вести по вражеским танкам огонь; другой батарее (батальонные минометы) – поставить огневую завесу между танками противника и его мотопехотой. Ряду батарей было приказано уничтожать машины с пехотой и отдельных вражеских стрелков, которым удастся просочиться через огневую завесу. [143]

Первый танк появился в зоне обстрела минометного расчета старшего сержанта Бабикова. Наводчик Махловский выпустил мину и угодил ею прямо под гусеницы. От второй его мины остановился еще один немецкий танк. Мотопехота, пытавшаяся прорваться через огневую завесу, понесла большие потери и откатилась за высоту. За ней последовали и танки.

Пытаясь закрепиться на высоте, враг начал окапываться. Капитан Саркисян приказал немедленно перестроить систему огня. Теперь одна батарея тяжелых минометов продолжала бить непосредственно по танкам, а две другие повели методический огонь по глубине немецкого боевого порядка.

Фашисты снова пошли на штурм. Результат второй атаки оказался еще плачевнее для нападающих. У высоты осталось больше 20 пылающих автомашин и десятки трупов солдат и офицеров. Враг откатился, но и положение минометчиков было довольно затруднительным. Мины иссякли, а бронированные машины в громе пушечных выстрелов и в лязге гусениц снова катились на минометчиков.

Комбат поднял над головой противотанковую гранату. В едином порыве с гранатами в руках поднялись за командиром все минометчики и пошли навстречу танкам. Взорвалась под гусеницей танка первая граната. За ней вторая, третья… десятая. Пять танков с подорванными гусеницами остановились в степи.

Пока шла неравная борьба минометчиков с танками, сзади слышались частые и дружные залпы. Это били по врагу зенитчики, соседи, пришедшие на выручку. Их огонь был метким и сокрушительным. Один за другим танки выходили из строя. Враг здесь был остановлен».

День на командном пункте фронта заканчивался, но это было уже утро нового дня. События, происшедшие в этот жаркий летний день, оставили в памяти каждого из нас глубочайший след, который не может стереть время. Я старался возможно подробнее воспроизвести события этого дня, чтобы дать читателю конкретное представление о работе командования фронта. Нельзя не подчеркнуть, что подобных дней в период беспримерной обороны Сталинграда было много.

В последующие дни противник беспрерывно атаковывал Сталинград с севера, но быстро принятыми мерами [144] этот участок фронта был укреплен, что вынудило противника остановиться. К юго-западу от Сталинграда противник также прорвал оборону наших войск и вышел в район Тундутово, где завязались ожесточенные бои. Но и на этом участке нам тоже удалось остановить продвижение противника. Однако положение Сталинграда в связи с выходом противника к Волге оставалось чрезвычайно тяжелым и с каждым днем еще более ухудшалось.

В дни, последовавшие за 23 августа, как говорилось уже выше, враг не прекращал мощных авиационных налетов на город и обстрел его окраин тяжелой артиллерией. Одной из существенных забот Военного совета в тесной связи с городскими партийными и советскими органами было обеспечение и в этих тяжелейших условиях бесперебойной работы сталинградских заводов по выпуску военной продукции и по ремонту поврежденной боевой техники, прежде всего танков и артиллерии.

Этой задаче много времени отдавал Н. С. Хрущев, часто бывавший на заводах. Об одной из таких поездок на тракторный завод мне более или менее подробно рассказал сопровождавший Н. С. Хрущева офицер для поручений.