Сталинград. За Волгой для нас земли нет

Типичной проблемой советских танковых войск в этот период была укомплектованность корпусов мотопехотой. 7-я мотострелковая бригада корпуса Ротмистрова была укомплектована только на 30%. Однако выбора у командования не было и резервы вводились в бой в том виде, в котором они были под рукой. Затишье на Брянском фронте позволяло сделать из него донора для осыпаемого ударами Сталинградского фронта 28–30 августа 1942 г. 7-й танковый корпус выгрузился в районе станции Серебряково и утром 2 сентября после 200-километрового марша сосредоточился в районе балки Родниковой, к северу от Городища и к востоку от Самофаловки.

Задачей 1-й гвардейской армии было овладеть высотами к северу от Городища, пересечь железную дорогу и соединиться с частями, оборонявшими Сталинград. Контрудар проводился 24 и 116-й стрелковыми дивизиями при поддержке сводной бригады 16-го танкового [144] корпуса и 7-го танкового корпуса соответственно. В случае выполнения поставленной задачи 7-й танковый корпус должен был наступать на восток, оттесняя противника к Волге. С корпусом и 116-й стрелковой дивизией должны были взаимодействовать 671-q гаубичный артполк РГК, 1184-й истребительный противотанковый полк, 23 и 57-й гвардейские минометные полки и 1140-й отдельный гвардейский минометный дивизион. Танковый корпус Ротмистрова вводился в бой с марша, почти не имея времени на подготовку. Начертание переднего края перешедшего к обороне противника не было установлено. Проблемой были даже карты района боевых действий — не у всех командиров они были. Рекогносцировку успели провести только командиры бригад.

По замыслу командования 7-й танковый корпус должен был ударить в направлении почти строго на юг и по кратчайшему расстоянию соединиться с действовавшими в районе Городища советскими войсками. К началу наступления бригад Ротмистрова 2-я мотострелковая бригада 23-го танкового корпуса 62-й армии оборонялась к северу от Городища. 189-я танковая бригада 23-го танкового корпуса и 399-я стрелковая дивизия оборонялись фронтом на запад в районе Городища. Тем самым 23-й танковый корпус удерживал позиции, до которых было, можно сказать, рукой подать. Требовалось пройти лишь несколько километров. Однако 23-й танковый корпус находился под постоянным нажимом противника, и перспективы удержания района Городища были туманными. Именно это заставляло спешить с нанесением контрударов.

В 5.30 3 сентября после 30-минутной артподготовки 1-я гвардейская армия перешла в наступление. В первом эшелоне 7-го танкового корпуса двигались 3-я гвардейская и 62-я танковая бригада, а во втором эшелоне — 87-я танковая бригада и мотострелковая бригада. [145]

Атака началась без взаимодействующей пехоты. Успеха две бригады первого эшелона не имели, и Ротмистров в 12.00 ввел в бой 87-ю танковую бригаду. Продвижение корпуса было остановлено сильным противотанковым огнем противника. Попытки советских танкистов огнем с места подавлять и уничтожать огневые точки противника успеха не принесли. Мотострелковая бригада в силу малочисленности в бою 3 сентября просто не участвовала. За 3 сентября корпус потерял 5 KB сгоревшими и 7 подбитыми, 15 Т-34 сгоревшими, 17 Т-34 подбитыми, 6 Т-60 сгоревшими и 3 Т-60 подбитыми{79}. В течение первого дня боевых действий вышли из строя 53 танка, почти треть состава корпуса.

Попытка установить связь со Сталинградом кавалерийским наскоком не удалась. Что делать? Останавливаться [146] и ждать прибытия главных сил резервных армий? Вечером 3 сентября Сталин посылает Жукову распоряжение, которое можно смело назвать «криком души»:

«Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если Северная группа войск не окажет немедленной помощи.

Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам.

Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало.

Получение и принятые меры сообщить незамедлительно»{80}.

Утром 4 сентября 1-я гв. армия уже была в готовности к новому наступлению. Однако в 6.00 на нее обрушилась контрподготовка противника. Она вообще станет одним из основных приемов оборонявшихся к северу от Сталинграда немецких соединений. Ф. Меллентин приводит слова полковника Генерального штаба Г. Р. Динглера, служившего начальником оперативного отдела в 3-й моторизованной дивизии. Перед нами встает картина классического позиционного сражения с массированным использованием артиллерии:

«Огонь русской артиллерии действительно был очень сильным. Русские не только обстреливали наши передовые позиции, но и вели огонь из дальнобойных орудий по глубоким тылам. Пожалуй, следует хотя бы коротко сказать и об опыте, полученном нами в эти напряженные [147] дни. Вскоре артиллерия заняла первостепенное место в системе нашей обороны. Поскольку потери росли и сила нашей пехоты истощалась, основная тяжесть в отражении русских атак легла на плечи артиллеристов. Без эффективного огня артиллерии было бы невозможно так долго противостоять настойчиво повторяющимся массированным атакам русских. Как правило, мы использовали только сосредоточенный огонь и старались нанести удар по исходным позициям русских до того, как они могли перейти в атаку (т.е. провести контрподготовку. — А. И.). Интересно отметить, что русские ни к чему не были так чувствительны, как к артиллерийскому обстрелу»{81}.

В 6.30 немецкая контрподготовка была дополнена авиаударом. Налет продолжался в течение полутора часов. Пехота 116-й стрелковой дивизии под сильным огнем противника залегла. Соответственно, 7-й танковый корпус лишился пехотной поддержки. Предыдущие неудачи советских контрударов сами по себе создавали почву для создания противником устойчивой обороны. Оставшиеся на поле боя подбитые танки (в том числе танки 4-го танкового корпуса, действовавшего в этом же районе 26–27 августа) были превращены немцами в огневые точки. Броня подбитых танков позволяла оборонявшимся немецким пехотинцам выживать при артобстреле. Затем подбитые танки становились импровизированными ДОТами. Засевшие в них немецкие солдаты обрушивали на наступающих град свинца.

В итоге двухдневных боев 7-й танковый корпус потерял 7 KB, 30 Т-34 и 10 Т-60 сожженными, 14 КВ, 10 Т-34 и 6 Т-60 подбитыми. Ударные возможности корпуса были [148] практически исчерпаны. 6 сентября 12 танков корпуса были приданы 41-й гвардейской стрелковой дивизии для атаки в прежнем направлении. Однако успеха эти атаки не имели, и советские войска на фронте к северо-востоку от Сталинграда перешли к обороне. Пришел час ремонтных служб корпуса: до следующего наступления шла напряженная работа по восстановлению подбитых танков.

12 сентября Жуков и Маленков докладывали Верховному:

«Москва, тов. Сталину.

1. Ваши обе директивы об ускорении продвижения северной группы получили.

2. Начатое наступление 1, 24 и 66 армий мы не прекращаем и проводим его настойчиво. В проводимом наступлении, как об этом мы вам доносили, участвуют все наличные силы и средства.

Соединение со сталинградцами не удалось осуществить потому, что мы оказались слабее противника в артиллерийском отношении и в отношении авиации. Наша первая гв. армия, начавшая наступление первой, не имела ни одного артиллерийского полка усиления, ни одного полка ПТО, ни ПВО.

Обстановка под Сталинградом заставила нас ввести в дело 24 и 66 армии 5.9, не ожидая их полного сосредоточения и подхода артиллерии усиления. Стрелковые дивизии вступали в бой прямо с пятидесятикилометрового марша.

Такое вступление в бой армий по частям и без средств усиления не дало нам возможности прорвать оборону противника и соединиться со сталинградцами, но зато наш быстрый удар заставил противника повернуть от Сталинграда его главные силы против нашей [149] группировки, чем облегчилось положение Сталинграда, который без этого удара был бы взят противником.