Сталинградская Богородица

Но… Тимошенко берег механизированные корпуса. Сдерживал во втором эшелоне, за пехотой. Они толкались в тылах, закупорив дороги многокилометровыми пробками и мешая перевозкам. Общевойсковые армии оторвались от танков, в ходе наступления растянулись. А 17 мая армия Клейста пришла в движение. Случилось именно то, от чего предостерегал Генштаб. Барвенковский выступ стал почти готовым котлом. Его даже прикрыли-то плохо. На южном фасе выступа на 300 км фронта было выставлено всего 11 км проволочных заграждений. Мин не ставили совсем. Зачем расходовать мины и колючую проволоку, если собирались идти вперед?

Танки Клейста с ходу вломились под основание выступа, в расположение 9-й армии Южного фронта. Получив донесения об этом, Генштаб забил тревогу, требовал прекратить наступление, разворачивать ударную группировку навстречу обозначившейся угрозе. Но Тимошенко и Хрущев до сих пор чувствовали себя победителями, хвастливо перечисляли освобожденные пункты. Оценивали действия врага как рядовую контратаку и заверяли Сталина, что ситуация под контролем, сил против немцев хватит. Наверное, и в самом деле хватило бы. Но механизированные корпуса на Клейста не повернули. Они же предназначались для взятия Харькова! К месту прорыва направили 57-ю армию. Неужели вместе с 9-й не справится?

Но стальной поток, затопивший степные дороги, уже вдавил 9-ю в степную пыль. Части 57-й столкнулись с врагом на марше и тоже были раздавлены. Только после этого, 19 мая, Тимошенко отменил прежние приказы ударной группировке, велел разворачиваться. Сталин утвердил его решение. Но было уже поздно. Немцы перерезали основание выступа на всю глубину. В окружение попали пять армий. Причем о своих бронетанковых частях в неразберихе вспомнили в последнюю очередь. Принялись перенацеливать их, но оказалось, что танки успели израсходовать горючее. Колонны бензовозов в хаосе окружения потерялись. Армейские склады захватывались немцами или взрывались. Три механизированных корпуса и пять танковых бригад достались противнику вообще без боя! Экипажи бросили свои машины, смешались с пехотой. Но и налегке, через степь, выбралась к своим только часть воинов. Пленных насчитали 230 тыс.

Под Ленинградом положение тоже резко ухудшалось. Когда растаяли снега, все вокруг залило водой. В зимнем наступлении армии Волховского фронта переправились на западный берег Волхова, теперь река вскрылась и разлилась. Нарушился подвоз продовольствия и боеприпасов. Особенно худо было во 2-й ударной, углубившейся в леса. Единственная дорога, ведущая в тыл, превратилась в непролазное болото. Войска голодали. Выскребали крошки сухарей и варили из них суп. Для лошадей распаривали молоденькие ветки деревьев. Вывезти раненых стало невозможно, госпитали и эвакуационные пункты были переполнены. Кончились перевязочные материалы. Санитарки снимали с убитых нижние рубахи, кипятили и рвали на бинты. Вместо одеял собирали шинели с убитых.

В апреле намечалось возобновить наступление на Любань. Для усиления 2-й ударной направлялись свежие пехотные и кавалерийские дивизии. Для снабжения вдоль грунтовой дороги прокладывали рельсы узкоколейки. Навстречу должна была пробиваться 54-я армия Ленинградского фронта. Для координации их действий был прислан представитель Ставки, Ворошилов. Но немцам было нетрудно догадаться, на каких участках будут наступать русские. Их укрепили на совесть. Солдаты 54-й армии в блокаде недоедали, были ослаблены. Прорвать оборону врага они не смогли.

А во 2-й ударной построенную узкоколейку непрерывно бомбила авиация, каждый день выводила из строя, грузов подвозили крайне мало. Лошади дохли от бескормицы. Голодные люди утопали в грязи, постоянно были мокрыми, болели. Взяли несколько деревенек и застопорились. Чтобы разобраться в причинах неудачи, во 2-ю ударную вылетела комиссия под руководством заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта Власова. Она нашла армию в плачевном состоянии, а командарм Клыков лежал тяжело больным. Вывод был правильным – армия к дальнейшему наступлению непригодна. Нужно или выводить ее назад, либо подкреплять крупными резервами.

Клыкова отправили в тыл, вместо него Власов предложил назначить начальника штаба. Но Ставка и командование фронтом не согласились, поставили во главе армии самого Власова. Ведь он имел блестящую боевую репутацию. Увы, вскоре выяснилось, что репутация была дутой. Хотя выводы комиссии в Москве одобрили. Планы прорыва на Любань отменили. В конце апреля Сталин разрешил отвести 2-ю ударную из опасного выступа. А Ворошилов предложил объединить Волховский и Ленинградский фронты, в будущих операциях по прорыву блокады один командующий лучше сумеет согласовать усилия. Эти доводы также сочли резонными. Командующего Волховским фронтом Мерецкова перевели на другую должность, общее руководство возложили на командующего Ленинградским, Хозина.

Но такое решение оказалось далеко не лучшим. В двух фронтах было 9 армий, раскиданных на огромном пространстве. Условия боевых действий в кольце блокады за его пределами очень отличались. А пока Хозин разбирался в обстановке, руки до 2-й ударной у него дошли не сразу. Выводить из «мешка» ее начали 12 мая. Сперва эвакуировали раненых, тылы. Но немцы обнаружили – русские отходят. С 22 мая они перешли в атаки. Командующий фронтом опять не уделил операции достаточного внимания, не подкрепил вовремя части, державшие горловину. 6 июня враг во второй раз прорвал фланги и перехватил дорогу в тылы. В кольцо попали 7 дивизий и 6 бригад.

Сталин за допущенные ошибки отстранил Хозина, вновь разделил фронты. На Ленинградский послал Говорова, на Волховский вернул Мерецкова. Вместе с ним послал начальника Генштаба Василевского, выручать 2-ю ударную. Но на месте открылось, что выручать почти нечем. Волховский фронт в попытках прорыва к Ленинграду вымотался, израсходовал все ресурсы, а теперь все резервы отправляли на юг. На весь фронт имелось лишь 20 самолетов! Для спасения окруженных пришлось буквально выщипывать по батальону пехоты, по 1–2 танка от разных армий, разных дивизий. Но отчаянными атаками проход ко 2-й ударной все-таки пробили [81]. Он был узеньким, пару километров. Враг простреливал его с двух сторон, сжимал атаками до 300–400 м, несколько раз вообще перекрывал.

Но наши солдаты бросались в штыки и гранаты, расчищали дорогу у Мясного Бора. Окруженцы выходили подразделениями, поодиночке. Кто-то выбирался под покровом ночи, кто-то выползал под огнем. Василевский и Мерецков недоумевали, почему эвакуация ведется так беспорядочно. Однако спасшиеся командиры ничего толком не знали, какие меры предпринимает генерал Власов. Истина выявилась позже. Командующий армией впал в прострацию и эвакуацией вообще не занимался. Предоставил войскам действовать как получится. Они и выбирались как получится. А остановиться и удерживать фланги оказалось некому. Немцы очередной раз закрыли коридор. 24 июня Василевский передал Власову приказ – одновременно с атакой извне навалиться изнутри, одним махом вывести оставшееся ядро армии.

Но Власов отдал подчиненным противоположный приказ. Разбиться на группы и спасаться кто как может. Для 2-й ударной это стало смертным приговором. Последние очаги обороны рассыпались. Бойцы Волховского фронта все-таки откинули немцев, неуправляемый поток вытекал у Мясного Бора еще сутки. 25 июня кольцо замкнулось окончательно.

Но и после этого солдаты просачивались через фронт. Отыскивали лазейки, появлялись из болот за десятки, а то и сотни километров от мест окружения. 27 тыс. человек немцы насобирали в плен. О судьбе командарма беспокоился сам Сталин, велел спасти его во что бы то ни стало. Указание об этом передали партизанам, в тыл врага заслали несколько разведгрупп. Но Власов как в воду канул. А потом стали поступать сведения, которым не сразу поверили, – что генерал преднамеренно оторвался от всех сослуживцев и сдался.