Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

Сталин был одет в полувоенную форму: наглухо застегнутая куртка, шаровары защитного цвета, сапоги. Я впервые увидел близко Сталина… Многие сейчас хотели бы быть на моем месте, чтобы вот так близко смотреть на человека, на одного из тех немногих лиц, которые совершили великие дела, составившие целую полосу в истории человечества… Он производил на меня сильное, неотразимое впечатление. Его личность давила на меня своим величием…».

Встречавшийся со Сталиным еще ранее, в 1937 году, немецкий писатель Лион Фейхтвангер так описывает свои впечатления: «Сталин говорит медленно, тихим, немного глухим голосом. Он не любит диалогов с короткими, взволнованными вопросами, ответами, отступлениями. Он предпочитает им медленные, обдуманные фразы. Говорит он очень отчетливо, иногда так, как если бы он диктовал. Во время разговора расхаживает взад и вперед по комнате, затем внезапно подходит к собеседнику и, вытянув по направлению к нему указательный палец своей красивой руки, объясняет, растолковывает или, формулируя свои обдуманные фразы, рисует цветным карандашом узоры на листе бумаги».

Сталин не любил помпезного и поэтому не демонстрировал бесполезного посещения заводов, колхозов, собраний, чем занимались последующие обитатели Кремля. До 30-х годов он их еще как-то терпел. Тем не менее он был полностью в курсе происходящего в стране и за рубежом. Помимо газет и литературы, всю необходимую информацию он получал из спецдокладов, но главным образом из бесед с приглашаемыми работниками и деловых совещаний.

«Что касается заседаний, - рассказывал Я. Чадаев, - то, например, накануне войны заседания бюро Совнаркома под председательством Сталина проводились регулярно в установленные дни и часы. Он ставил на обсуждение самые различные вопросы… Сталин обладал умением вести заседания экономно, уплотненно, был точен в режиме труда, лаконичен в словах и речах.

Помимо этого проявлял демократичность и в ведении заседаний. Сталин стремился ближе приобщать к руководству правительства заместителей Председателя Совнаркома СССР. В дальнейшем он установил порядок, по которому по очереди некоторые из его заместителей вели заседания бюро Совнаркома. В частности, это поручалось Вознесенскому, Косыгину, Маленкову, Берия».

Переводчик Сталина В. Бережков пишет, что «другим заметным качеством Сталина было его умение слушать. Он вызывал нужных ему людей, как бы случайно затевал разговор и незаметно вытягивал из собеседника все, что тот знал. Он обладал феноменальной памятью, он запоминал всю полученную информацию по конкретному вопросу…».

Это были не праздные, а именно рабочие встречи. Методы управления, применяемые Сталиным, были необычны и объяснялись особенностями того периода, требованием времени и условиями, в которых находилось государство, представлявшее собой как бы огромное предприятие. Слишком много и в предельно короткие сроки следовало решить. Эта деятельность не афишировалась в печати, но она в тех условиях была необходимой системой руководства страной, и без нее многое сложилось бы не так.

Сталин не только мобилизовывал людей, принимавших участие в решении и выполнении государственных задач, общих и конкретных заданий, такой стиль руководства стал для многих людей школой управления. Знаменитый летчик-испытатель М.М. Громов вспоминает: «Сталин сделал поворот в моей жизни. Это был деятель большого государственного диапазона… Имел свойство магически действовать на должностных лиц, вдохновлять их на героические подвиги. Сталин был руководителем, не терпящим в работе шаблонов, обмана, общих фраз, карьеризма и подхалимства.

Надо сказать, что мы были безудержными фанатиками. Удали много, а знаний - мало. Он заставил нас всех мыслить глубоко, нередко предлагая нам посмотреть, что делается в авиации на Западе». Эта оценка сделана после смерти Сталина в период, когда только смелые люди позволяли себе отзываться о нем честно.

Развернув антисталинскую кампанию, Хрущев попросил Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского «написать что-нибудь о Сталине, да почерней, как делали многие в те и последующие годы. Из уст Рокоссовского это прозвучало бы: народный герой, любимец армии, сам пострадал в известные годы…».

Маршал наотрез отказался писать подобную статью, заявив Хрущеву: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!». Когда на другой день Константин Константинович приехал на работу, в его кабинете, в его кресле, уже сидел маршал Москаленко. Он предъявил Рокоссовскому решение Политбюро о снятии его с поста заместителя министра, даже не оповестив заранее. Кстати, поведение Хрущева - это тоже стиль руководства.

В отличие от приемов Гитлера и Хрущева встречи у Сталина всегда были деловыми. В тот период, полный своеобразной гонки со временем, вызывая специалистов, он руководствовался не праздным интересом и не человеческим любопытством. Это была его работа, завершавшаяся конкретным решением или постановкой задач, осмысленных им и имевших далеко идущие последствия.

Вспоминая свою первую встречу с вождем, авиаконструктор А. Яковлев писал: «Сталин задал несколько вопросов. Его интересовали состояние и уровень немецкой, английской и французской авиации… Я был поражен его осведомленностью. Он разговаривал как авиационный специалист».

Быть может, одной из самых замечательных черт интеллекта Сталина являлась его способность к очень быстрой реакции, но это не складывалось из спонтанного озарения. Он рационально готовился к таким обсуждениям, изучал проблему и, как исследователь, принимающий окончательное решение, выслушав дополнительную информацию исполнителя, уже уверенно и профессионально формулировал постановку задачи.

О том, что занятие Сталина авиацией было не дилетантским увлечением, а повседневной государственной работой среди других многообразных дел, свидетельствует и выдающийся летчик-испытатель Байдуков: «Сталин имел большие познания в техническом оснащении самолетов. Бывало, соберет профессуру поодиночке, разберется во всех тонкостях. Потом на совещании как начнет пулять тончайшими вопросами, - мы все рты разеваем от удивления».

Все сталинские «мозговые атаки» заканчивались конкретными решениями о производстве того или иного вида вооружения. Практически Сталин выступал в роли, не свойственной обычным болтунам-политикам: он был заказчиком новой техники. Он выполнял роль руководителя оборонной промышленности. К осуществлению таких функций в мировой истории прибегали редкие выдающиеся деятели стран и народов.

Профессионализма, информированности Сталин требовал и от других руководителей. Он был требователен и не давал спуска людям, пренебрегавшим своими обязанностями. Однажды «во время выступления начальника Краснодарского нефтекомбината С.С. Апряткина, - рассказывал в воспоминаниях Н.К. Байбаков, - Сталин спросил его, каковы общие запасы нефти в Краснодарском крае. Апряткин назвал цифры - 160 миллионов тонн. Сталин попросил его «расшифровать» эти запасы пО их категориям. Начальник комбината не помнил точных данных. Сталин изучающе посмотрел на него и укоризненно произнес:

–  Хороший хозяин, товарищ Апряткин, должен точно знать свои запасы по их категориям.

Все мы были удивлены конкретной осведомленностью Сталина. А начальник комбината сидел красный от стыда».

В кремлевском кабинете принималось подавляющее большинство решений, касавшихся хозяйственных, научных, оборонных, технических и других вопросов. И хотя поднимаемые темы Сталин предварительно обдумывал, нередко допускалась импровизация, и повестка дня формировалась уже в ходе самого обсуждения. Состав участников подбирался заранее, но в ходе дискуссий, часто выходивших за пределы решаемой проблемы, в нее могли включаться новые лица, в результате чего появлялись принципиально новые решения.

Сам Сталин тщательно готовился к встрече со специалистами, получая необходимую информацию от референтов, работников аппарата и ведомственных аппаратчиков. Но он не рисовался своими знаниями. Он работал.

Впрочем, сами участники встреч в кабинете вождя не всегда улавливали внутреннюю логику сталинской интеллектуальной системы руководства. «Заседания у Сталина, - рассказывал секретарь ЦК П.К. Пономаренко, - нередко проходили без какой-либо заранее объявленной повестки дня, но все поднимавшиеся на них вопросы продумывались очень тщательно, вплоть до мелочей.