Сталкер
Шрифт:
— Потому что... ты добрый.
— Я? Добрый? — вторю я.
Она кивает, все еще дрожа, но мне хорошо видно ее притворство.
Дело не в мытье.
И не в моей доброте.
Речь о том, как она пытается манипулировать мной, делая то, что она хочет. Даже сейчас, после необузданного траха, Ванесса все еще пытается устроить шоу.
Хмурюсь, глядя ей в глаза. Жгучее чувство кипит глубоко внутри меня, подпитывая огнем мою черную душу.
— Я заставлю тебя пожелать о твоих словах.
Через несколько минут я открываю дверцу, отстегиваю поводок и вытаскиваю ее изнуренное обнаженное
— Ты пойдешь со мной.
Глава 17
Ванесса
Феникс тащит меня через весь чердак за ремень, останавливается на полпути, чтобы выхватить что-то из своей сумки.
— Вот теперь ты перешагнула черту, Принцесса, — рычит он.
— Стой! — из меня рвется булькающий звук, когда натягивается ремень на шее. Он затягивается вокруг моей кожи, удушая до такой степени, что становится невозможно говорить. Феникс так грубо тянет за него, что, боюсь, я потеряю сознание, если не избавлюсь от этой штуковины в ближайшее время, поэтому впиваюсь в кожу ремня ногтями, пока под ними не появляется кровь.
— От сопротивления будет только хуже, — говорит он, открывая дверь.
Прямо перед лестницей парень поднимает меня с пола, перебрасывая через плечо, и я колочу кулаками ему по спине.
— Опусти меня! — кричу я, ударяя его со всей силы.
— Ни малейшего шанса, сладкие щечки, — отвечает Феникс, спускаясь на один лестничный пролет.
Вот тогда я слышу крики, доносящиеся из кладовки в коридоре.
— Пейдж? — кричу я.
Ассистентка визжит, но что-то мешает ей говорить. Что-то заглушает ее голос. Он, должно быть, засунул кляп ей в рот.
— Заткнись, — рычит Феникс.
— Пейдж! Ты запер ее в чертовой кладовке! — кричу я.
— Ну, а где еще мне ее держать? — со смехом отвечает Феникс, как будто странность заключается в том, что в первую очередь я задаю этот вопрос.
Когда мы на месте, он сажает меня в ванну и включает душ.
Ледяной.
Я кричу от боли, которой окатывает меня падающий сверху и обжигающий мои больные мышцы ледяной каскад. Самое чувствительное место — моя задница, оставленные им красные следы горят, словно картина, нарисованная кровью.
— Нет! — Я пытаюсь отбиться от Феникса, выбраться из ванны, но он удерживает меня внизу.
Хватает меня за запястья и прижимает их к спине, почти выворачивая мне плечо, чем вызывает сильную боль. Затем Феникс машет наручниками у меня перед носом.
— Видишь это? Эдакая крохотная вещичка, которую я прихватил в тюрьме. Я носил их множество раз. Теперь твоя очередь, Принцесса.
Он застегивает один на моем запястье, прежде чем у меня хотя бы появляется шанс выдернуть руки. Другой приковывает к трубе между краном и стеной. Теперь я поймана в безвыходную ловушку, облитая холодной водой, моя кожа покрывается мурашками, а тело начинает бить дрожь от ярости.
— Выключи! — говорю я. — Вода чертовски холодная!
— Ты хотела принять душ. Вперед, — тыкает Феникс в меня пальцем.
До регулятора тепла просто не
дотянуться, хотя я стараюсь изо всех сил. Встаю и забиваюсь в угол подальше от напора воды. Феникс подается вперед и тянет меня за затвердевшие соски, заставляя меня визжать.— Или оставайся под холодной водой, или я буду дергать и тянуть, сладкие щечки. Могу даже вытащить нож, если не сделаешь того, что я велю.
— Нет, — отвечаю, глотая слезы.
— Тогда двигайся, — рычит он, внезапно растеряв веселость.
Делаю то, что он хочет, медленно ступая под холодный душ, отчаянно желая почувствовать хоть капельку тепла. Я голая уже довольно долго, и чувствовать ледяную воду на своей из без того холодной коже теперь еще более болезненно. Я не могу согреться и чувствую, как холод пронизывает до костей.
— Как тебе душ? — с улыбкой спрашивает меня ублюдок.
Хочется ударить его по лицу, но одной свободной рукой мне так далеко не дотянуться.
— Беру свои слова обратно, — произношу я дрожащими губами. — Ты не добрый.
На его лице появляется самоуверенная ухмылка.
— Хорошо.
— Знаешь, что еще оказалось правдой?
— Что?
— Мое предположение о том, что ты мог хотя бы раз в своей жизни поступить правильно.
Феникс прищуривается, его губа дергается, а затем из ниоткуда он превращает воду из ледяного холода в ошпаривающий кипяток. Я кричу, когда вода обжигает мне кожу, и совершенно сбита с толку из-за перепада температур. Я понятия не имею, что горячо, а что холодно, потому что оба чувства приносят боль.
— Пожалуйста, остановись! — кричу я.
— Все еще считаешь меня добрым? — рычит мне в ответ.
— Нет!
— Я. Не. Добрый. — Он наклоняется так близко, что практически сам оказывается под водой. — И секунды не думай, что можешь заставить меня поверить в противоположное.
Я хнычу, закрыв руками грудь и пытаясь защититься.
Он изменяет температуру, возвращая ледяной душ, пробирающий до костей. Я дрожу, кожа горит от чередующихся экстремальных температур, которые он заставляет меня терпеть.
— Теперь будь хорошей девочкой и не двигайся, — говорит он, оборачиваясь.
— Подожди? Ты же не оставишь меня здесь?
Взглянув через плечо, бросает:
— Что, если оставлю? Что ты с этим сделаешь? Будешь кричать? — Коварная улыбка на его лице говорит мне, что излишний шум с моей стороны ему понравится больше.
Внезапно раздается звонок телефона. Феникс на мгновение теряется, и я пользуюсь возможностью, чтобы как можно дальше отойти от напора душа. Невозможно полностью избежать холода, но, по крайней мере, это лучше, чем ничего. Феникс не глядя берет трубку.
— Кто это? — спрашивает он.
Мне кажется невероятно странным, что он не знает. Это, должно быть, новый телефон, поэтому его не должны засечь. Откуда кто-то знает его номер, если парень сам не знает звонящего?
— Подожди, — он кладет палец на микрофон и оглядывается на меня. — Ни звука, потому что тебе известно, что произойдет, если ослушаешься. Я вернусь… скоро.
И затем уходит с той же отвратительной ухмылкой на лице.
Феникс