Сталки. Зима

Одного, чуть притормозившего, настигли Лас и ещё двое сталкеров, точными ударами мачетов повалили на землю и принялись методично умерщвлять. За остальными погнались велк Зор и его группа; одного догнали, и хищник разделил участь своего сородича.

Но один мут всё-таки набрал прежнюю скорость и теперь вовсю нёсся на Ксюню, замершую на месте и настойчиво пытавшуюся мысленно остановить его, и велка Круза, который, сыпая проклятиями, продирался к ней с мачетом наперевес.

И расстояние стремительно сокращалось. Десять сагней. Семь. Пять.

Сталочка только теперь обратила внимание на то, что её жизнь находится в опасности, которая с каждым мигом возрастает. От внезапно нахлынувшего страха Ксюня забыла о том, что нужно концентрироваться на активации сверхспособности, и, повинуясь ещё до конца не сформировавшемуся рефлексу, потянула из ножен мачет…

Время будто бы замедлилось. Глядя на мута, который, оттолкнувшись лапами от земли, в мощном прыжке преодолевал последние сагни до испуганно застывшей сталочки, Ксюня успела подумать: «Нет! Остановись! Не надо!!! Пожалуйста!..»

Мачет она вынула из ножен, но метнуть не успела.

Страшной силы удар отбросил Ксюню на пару сагней назад, к велку Крузу; при этом сталочка вскрикнула, врезалась в ствол дерева и затихла.

— Ксюня!!! — проревел велк, срубив последние ветки перед собой и, наконец, выбравшись на поле битвы. — Нет!..

Мут затормозил, по инерции пропахав в снегу и грязи борозду длиной в сагнь и оказавшись при этом вплотную к телу Ксюни, но в этот момент хищника настиг мачет Круза, забывшего все обычные сталкерские методики, начал неистово полосовать клинком шкуру зверя, который из-за этого отвлёкся от сталочки и вступил в бой с велком.

Через несколько секунд подоспели остальные сталкеры. Взрослые окружили мута и стали помогать Крузу, уже вышедшему из состояния аффекта, с не очень приятным, но необходимым делом. А Лас и Плющ подбежали к Ксюне, всё так же валявшейся на земле под деревом и не двигавшейся.

— Ксюня… — прошептал Лас, падая на колени рядом со сталочкой и начиная трясти её за плечи. — Ксюня! — Уже громче. — Очнись! Прошу тебя!..

— Да тихо ты, — оборвал его Плющ, садясь около него. — Видишь, она дышит… Она просто сознание, наверное, от удара потеряла… Надо её срочно в деревню. Там Зелма, она поможет…

— Да, верно, — вздохнул Лас, но сталочку продолжил трясти. — Ксюня, очнись, очнись…

— Что тут у вас? — спросил велк Зор, подходя к ним — всё ещё с мачетом в руке; с окровавленного лезвия на землю стекали капли тёмно-красной жидкости.

— Мут. Не успела увернуться или мачет бросить… — отрапортовал Плющ — вместо Ласа, которого сейчас не волновало ничего, кроме того, собирается ли его подруга очнуться или нет. — Об дерево, похоже, ударилась. Жива, но без сознания. Её в деревню срочно надо…

— Знаю, — скрипнул зубами велк. — Так, придётся отряд разделять… в зад Первосталку, как же не вовремя… Короче, быстро тащите Ксюню в Сталочную, потом сюда возвращайтесь и ждите нас: мы потом сюда за тушами мутов вернёмся… О, можете тех, кто в деревне остался, напрячь, чтобы сами перетаскали, а?.. Тогда нам тремя заботами меньше…

— Да можем, конечно, — сказал Плющ, с укоризной смотря на Ласа, всё так же сидевшего на земле и склонившегося над подругой. — Только вот, боюсь, помочь вам у нас сегодня уже не получится. Особенно у него…

— Понятно… Ладно, пусть Лас со своей Ксюней остаётся, а ты возвращайся в лес… и иди на запад: мы туда сейчас повернём… Всё, сами разберётесь, а? А то нам за день надо не меньше десятка этих чудищ добыть, чтоб надолго хватило…

— Хорошо.

Велк Зор, удовлетворённый, но тем не менее озабоченный, отошёл от молодых сталкеров и направился к остальным членам отряда.

Те уже закончили возню с телами мутов (продолжат в деревне) и просто стояли в сторонке; кто-то оттирал пучком бледно-жёлтой травы лезвие своего мачета от крови. Другие стояли кучкой и ждали, пока к ним подойдёт командир и сообщит последние новости.

Лишь велк Круз сидел прямо на маленьком островке снега, сложив руки на коленях и уткнувшись лбом в запястья. Он, как видно, почему-то был подавлен случившимся сильнее всех, сильнее даже, чем Лас. Зор понимал, что происходит с его «коллегой»: тот мучился оттого, что был рядом с Ксюней, но не уберёг её. Не защитил. Не смог. Хотя должен был. От такого кто угодно мог впасть в уныние. Если не хуже.

Зор еле заметно покачал головой: эх, находят же сталки заморочки себе на голову, — и подошёл к охотникам. Выдохнул и проговорил:

— Ну, в общем, утешить нечем. Выводов делать не будем. Боюсь, отряд придётся разделить. Мы все идём дальше, Лас и Плющ занимаются Ксюней. Муты пускай остаются здесь: из деревни придут, перетащат… Круз, ты как, в порядке?

— Да, — глухо ответил велк и, будто бы раскладываясь подобно койке из лагеря экологов, встал на ноги. — Пошли.

Зор оглянулся на Ласа и Плюща, осторожно поднявших Ксюню на руки и понёсших в направлении деревни, и промолчал. Просто кивнул и, взмахом руки позвав всех за собой, пошёл прочь от места происшествия на запад.

На снегу продолжали краснеть пятна крови. Трупам хищников, оставшимся лежать здесь, в трёх врестях от Сталочной, было всё равно, что будет дальше. На сегодня самое страшное уже совершилось.

* * *

Лес (15 сагней к юго-западу от Сталочной), через какое-то время.

Лина и Омель лежали рядом друг с другом на сломанных ветках кустов. Было не очень удобно, но хотя бы одежду грязью и снегом не запачкали.

Оба только что пережили нечто… Слова «божественное» в языке сталков не имелось, но смысл, в котором подростки думали о случившемся, был примерно такой.

Омель воспринимал произошедшее с изумлением: он не понимал, зачем Лина это с ним сделала, но был безмерно этому рад. Он в свои тринадцать совершил то, что с Ласом случилось в девятнадцать, а у Плюща, похоже, и вовсе не было! И теперь подростку казалось, что их с Линой любовь, как он начал называть это чувство, которое раньше ему не давало покоя, стала сильней и крепче.