Стальная Крыса идет в армию

Сказано — сделано.

— Первым делом — поспать. — Флойд зевнул. — Та еще ночка.

«Еще бы! — подумал я. — Если учесть длительность здешних суток».

Катер стартовал, и мы расположились на ночлег. Когда проснулись, было еще темно. И мы снова уснули. Во всяком случае, трое. У меня в голове слишком уж много всего накопилось, чтобы я мог дрыхнуть так же безмятежно, как мои приятели. Нам удалось-таки напасть на след находки. Но след бесполезен, если по нему не идти. А куда тут пойдешь впотьмах? Сколько еще у меня деньков до ухода в мир иной? Я сосчитал на пальцах. Примерно восемнадцать миновало, значит остается двенадцать. Чудненько. Или я ошибся? И тут же обругал себя: только идиот загибает пальцы, когда у него под рукой компьютер.

Я включил машинку, быстренько составил программу и коснулся клавиши «З» — «занавес», или «загробный мир», выбирайте, что вам больше нравится. Передо мной засияла цифра 18, а рядом замерцало 12. Не скажу, что при их виде я приободрился, но, как ни крути, это решало проблему счисления срока. Должно быть, это удовлетворило некую часть моего «я», поскольку меня тут же сморил крепкий сон.

В конце концов небо, превозмогая великую лень, осветлилось, и наступил новый день. Но еще до восхода солнца капитан привел на бреющем катер, взял нас на борт, а затем высадил за грядой холмов неподалеку от Рая.

— Удачи, — без особой надежды в голосе пожелал он.

Катер полетел прочь и сгинул за светлеющим горизонтом. Я почти машинально ткнул пальцем в букву «З» на клавиатуре, цифры вспыхнули и сразу исчезли.

Но я успел их запомнить. Наступил девятнадцатый день.

Глава 12

Заря растянулась на целую вечность, солнце вставало, как под пыткой. Еще не вполне рассвело, когда мы приблизились к началу стены — одному слою кирпичей, прячущемуся в траве.

— Интересно, что это такое? — произнес я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Стинго нагнулся и постучал о кирпич костяшками пальцев.

— Кирпич, — сказал он.

— Красный, — уточнила Мадонетта.

— Спасибо, спасибо, — отозвался я, вовсе не испытывая благодарности.

Справа от кирпичной полосы тянулась едва заметная тропка, и мы, снедаемые любопытством, пошли по ней.

— Глядите, тут она уже повыше, — показал Флойд. — Второй слой появился.

— А впереди — еще выше, — отозвалась Мадонетта. — Уже в три кирпича.

— Что это? — Стинго наклонился, раздвинул траву и пригляделся, а затем дотронулся до кладки пальцем. — Какой-то оттиск. На каждом кирпиче.

Все присмотрелись. Что-то вроде кольца с торчащей из него стрелкой.

— Кольцо, — пробормотал я. — Стрелка…

И тут у меня в черепушке запрыгала интуиция. Я уже видел этот символ… Да!

— Кто-нибудь, взгляните, пожалуйста, нет ли на той стороне кольца с крестиком.

Мадонетта изящно подняла брови, плавно переступила через низкую стену, грациозно нагнулась и посмотрела. Ее брови поднялись еще выше.

— Как ты догадался? Тут и впрямь на всех кирпичах колечки с крестиками.

— Биология, — ответил я. — Со школы помню.

— Ах да, точно! — воскликнула она. — Символы мужской и женской особей.

— В самую точку! — крикнул Флойд, ушедший тем временем вперед. — Знаете, что тут на кирпиче отпечатано? VIROJ. А на той стороне… — Он наклонился и посмотрел. — VIRINOJ.

Мы шагали вдоль стены, и она очень медленно росла. Вскоре появилась новая надпись: «LJUDI». Затем — «MTUWA», «HERRER», «SIGNORI».

— Довольно, — скомандовал я, останавливаясь. — Снимаем рюкзаки. Передохнем, а заодно попробуем решить эту задачку. По-моему, все вполне ясно. Мы идем по тропе. Кто не сочтет за труд посмотреть, нет ли такой же тропы с той стороны?

Кирпичная стена выросла уже до пояса. Флойд упер в нее ладони, подпрыгнул и перевалился на ту сторону.

— Есть как будто, но очень нечеткая. Сильно травой заросла. Можно мне назад?

— Можно и нужно, потому что пора выбирать. — Я показал вперед, на плавно растущую стену. — Фундаменталисты говорили, что приезжают в город торговать. Должно быть, этим путем и по этой стороне.

Мадонетта кивнула. Ей расклад не нравился.

— К тому же одни мужчины, как пить дать. Вот уж точно — нечистые! Обращаются с женщинами как со скотиной. Если женщины приходят в город той дорогой, значит та сторона отведена для них. Джим, что, по-твоему, нам следует делать?

— А по-вашему? Я уже сказал: пора выбирать. Или держимся вместе, или нарушаем инструкцию. Вот что необходимо решить в первую очередь.

— Держу пари: если не плюнем на инструкции, обязательно во что-нибудь вляпаемся, — заявила Мадонетта. — Неспроста эту стенку соорудили, ой неспроста! Похоже на прозрачный намек, и если им пренебречь, наверняка случится что-нибудь не слишком хорошее. Вот мой выбор: я перелезу на ту сторону и сбегаю на разведку…

— Нет, — оборвал я. — Стена все растет, и если мы разделимся, то не сможем связаться по радио. Не годится.

— А мне не годится идти с вами по этой дорожке, но и возвращаться я не собираюсь. Так что, будь любезен, включи свой челюстефон и поговори с Тремэрном. Пускай наблюдает за нами через спутник. Если не хотим провалить задание, мы должны выяснить, как обстоят дела в обеих частях города. И только я могу узнать, что происходит за этой стеной.

Она надела рюкзак, легла животом на кирпичную кладку, перекинула через нее ноги и улыбнулась нам с той стороны. Меня это ничуть не обрадовало.

— Нравится тебе это или нет, не важно, — сказала Мадонетта, прочтя у меня на лбу все сомнения. — Просто иначе — никак. Возьмем индивидуальные рации. Не забывай, что Тремэрн всегда начеку и подошлет солдат, если кто-нибудь из нас попадет в беду. Договорись с ним.

— Договорюсь. Только прежде давай убедимся, что рации не подведут. Боюсь, радиосигнал может не пройти. Кому-нибудь доводилось слышать о передатчиках, для которых камень не преграда?

Я просто думал вслух. Полушутя. И несколько опешил, когда за моей спиной прозвучало:

— Мне доводилось.

Я развернулся как ужаленный и бросил на Стинго пылающий взгляд. Он картинно отполировал ногти о рубашку, а затем полюбовался сияющими отражениями в них своей физиономии.

— Это ты сказал? — уличил его я. Он с глубокомысленным видом кивнул. — Зачем?

— Зачем? Хороший вопрос. Я отвечу так. Хоть ты и видишь перед собой стареющего музыканта-дилетанта, которого вызвали из отставки ради общего блага, не следует забывать, что ради того же общего блага он прослужил на флоте не один десяток лет. Связистом Лиги. Да будет тебе известно, я участвовал в разработке симпатичного приборчика под названием МИПСК.