Стальная принцесса

…верно?

– Что-нибудь не связанное со мной и моим телом, – подталкиваю я.

– Хм. Такого не так уж много.

– А как насчет твоих хобби? Любимая песня? Любимый фильм? Любимая книга?

– Ты знаешь о шахматах, футболе и плавании. Наверное, это и есть хобби. – Он замолкает. – Я не слушаю музыку. Что касается фильмов, то это, наверное, «Двенадцать разгневанных мужчин». Это был последний фильм, который я смотрел с Алисией и Джонатаном. Книги. Хм. У меня нет любимых произведений, но те, что мне больше всего запомнились, были написаны французскими философами эпохи Возрождения.

– Потому что Алисия их прочла?

Я чувствую, как он кивает.

– Если бы ты не смотрел этот фильм с Алисией или не читал с ней книги, было бы на примете что-то другое?

– Вероятно, нет.

– Почему?

– Я не понимаю, почему люди зациклены на фаворитах. Это вопрос предпочтений, и ему не следует придавать такого большого значения.

Это говорит о его недостатке эмпатии. Я действительно думаю, что он не знает, почему люди так эмоционально относятся к вещам, которые он считает тривиальными.

Но он основывал свой список «любимого» – или того, что он считает таковым, – на своей матери.

Там что-то есть.

Что-то глубокое и необузданное, что я хочу раскрыть. Если я выясню точные отношения Алисии с Эйденом, я, возможно, пойму, почему он стал таким, какой он есть.

– Как ты проводил время с Алисией? – спрашиваю я.

– Как ты проводила время со своей матерью?

Его вопрос застает меня врасплох.

– Ты же знаешь, я этого не помню.

– Тогда, может быть, я тоже не помню. – Замкнутый тон означает, что он больше не намерен откровенничать.

Я сохраняю спокойствие, несмотря на растущее во мне разочарование.

Мой взгляд блуждает по его рукам, обнимающим меня, и его татуировкам со стрелками, покрывающим шрамы.

– Расскажи мне что-нибудь, – бормочу я.

– Что рассказать?

– Ты набросился на меня. Это считается оральным сексом, и ты должен сказать мне что-нибудь взамен.

Тишина тянется дольше, чем должна.

Я медленно оборачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз прищуренными глазами.

– Это не считается, сладкая. Это продолжение вчерашнего вечера.

– Нет, Эйден. Ты не можешь манипулировать мной. Новый день, новая история.

– Хм. Все равно это не считается. Ты просила меня не останавливаться. Даже требовала этого.

– Моя реакция не имеет значения. Сделка есть сделка.

Он наблюдает за мной с холодным расчетливым выражением, и я знаю, что он, как обычно, выкрутится из этой ситуации.

Я закрываю ему рот рукой, прежде чем он успевает заговорить.

– Даже не думай об этом. Эта сделка очень много значит для меня. Если ты не будешь соблюдать ее условий, я не буду соблюдать ни одно из твоих правил.

Он обхватывает рукой мое горло.

– Осторожнее, сладкая. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне угрожают.

– Тогда сдержи свое слово. – Я рада, что мой голос звучит бескомпромиссно.

Он опускает руку в воду.

– Только в этот раз.

Я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Я поймала его в одной из его же игр. Я так горжусь этим.

– Повернись, – говорит он мне.

Я заметила это в прошлый раз. Эйден не смотрит мне в глаза всякий раз, когда рассказывает эти истории.

Вчера он сказал, что не хочет смотреть мне в лицо, потому что зол. Он чувствует это всякий раз, когда рассказывает подробности?

Злость?

Я смотрю вперед, но опускаю руку под воду. Я оборачиваю ее вокруг его руки, которая держит меня за живот.

– У этих двух друзей всегда были женщины в их распоряжении, но им наскучили женщины легкого поведения. Поэтому они заключили пари, что женятся на психически неуравновешенной женщине и заставят ее влюбиться в них.

– Это странное пари. Они его разыграли?

– Да. Затем им стало скучно, и они перешли к следующей ставке.

– И какой же? – спрашиваю я.

– Это, сладкая, оставим на другой день.

– Тьфу. Эйден. – Я смотрю ему в лицо. – Ты не можешь вот так продолжать бросать мне крошки.

Он ухмыляется.

– Конечно могу.

– Ты такой социопат.

– Хм. Социопатами рождаются или становятся, сладкая?

Я кладу голову ему на плечо.

– Почему ты спрашиваешь меня?

– Ты умная и часто подвергаешь меня психоанализу в своей голове.

– Я этого не делаю.

– Конечно делаешь, иначе ты не смогла бы помешать моим планам.

Я расстроила его планы? Когда, черт возьми, я успела это сделать? Мне нужно увековечить этот момент у себя на стене.

– Социопатами становятся, – говорю я. – Именно обстоятельства и воспитание делают их такими, какие они есть.

– Значит, хорошее воспитание может убить их социопатические наклонности?

– Иногда, да.

– Только иногда?

– Вероятно. Некоторые люди остаются социопатами независимо от того, какое у них воспитание.

– Хм. Интересно.

– Что ты думаешь по этому поводу? – спрашиваю я.

Он поднимает руку, откидывает мои волосы назад и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

– Монстрами рождаются. – Он наклоняется, чтобы прикусить мою нижнюю губу, а затем шепчет мрачные слова: – Когда они вырастают, то либо отрицают это, либо полностью принимают, но это не меняет того, кто они есть.

Глава двадцать девятая Эльза

Несмотря на ванну с пеной, я все еще немного странно передвигаюсь по школе.

Эйден прижимает меня к себе, обхватив рукой за плечо.

Это кажется случайным, но в Эйдене нет ничего случайного. Он просто использует это, чтобы казаться нормальным.

Мой взгляд падает на его забинтованную руку, свисающую с моего плеча. Я спросила его об этом, когда он перевязывал рану, но он просто уклонился от ответа.

Эйден – не открытая книга, но и не полностью закрытый человек. У него есть несколько слоев, и он тщательно выбирает, какие скрыть, а какие показать.

Его методическое мышление иногда сводит с ума.