Стальной рассвет. Пески забвения

Из-за невысокого холма донеслись голоса, а затем показался свет факелов. Навстречу юноше вышли с десяток легионеров. И он, и они одновременно с лязгом обнажили мечи и бросились вперёд: Эрл в желании на этот раз умереть достойно, а легионеры — схватить попавшегося беглеца. Зазвенели клинки, послышались гортанные выкрики, заметалось пламя факелов. Их энгорты одновременно использовали как оружие, размахивая, стараясь обжечь глаза всего лишь одному беглецу, ловко орудующему мечом, от которого в муках уже умирали двое легионеров. Юноша применил всё, чему его научил отец Ир'yст, но на шум схватки всё подбегали и подбегали воины. Он успел убить четверых и двоих ранить, после этого его всё же свалили и связали, зачем-то сохранив жизнь.

Эрла подхватили под руки, заломив их связанные, и потащили к месту самого сражения, шумно галдя, освещая дорогу факелами. Повсюду лежали тела погибших, их становилось всё больше по мере того как процессия приближалась к месту битвы. Да и самих легионеров было уже столько, что и не сосчитать, многие лежали раненые, тяжёлым оказывали помощь, остальные стойко переносили боль на ногах, доносились стоны через многоголосье гомона, радостных выкриков, бряцания оружия, команд военачальников, ржания и топота лошадей.

Юношу подтащили к группе людей, расположившихся особняком, здесь стояли караулы, и не было толпы.

Жёсткая сильная рука вздёрнула за волосы его голову вверх, заставив смотреть вперёд, где верхом на жеребце сидел сурового вида человек, облачённый в дорогие и практичные доспехи.

— Мой господин! — воскликнул державший юношу за волосы. — Поймали ещё одного. По твоему приказу не стали его убивать.

— Отдайте его монахам, — произнёс всадник. — Зачем сюда привели?

Последовал послушный ответ:

— Да, мой господин.

Всадник тронул коня и в окружении хорошо вооружённых конных спутников куда-то поехал.

— Рано радуешься, сын шакала, — зашипел истязатель, потащив Эрла в сторону. — Думаешь, если наш военачальник приказал вас больше не убивать, то ваши поганые жизни вне опасности? Когда ты узнаешь, то будешь молить, чтобы я убил тебя на месте.

Эрл уже сам всё понял, когда услышал, как всадник приказал отдать его монахам. Эти душегубы в обличье посвящённых отцов исповедующих каноны Учения Трёх Великих Первопредков будут рады замучить убеждённого сторонника и почитателя Откровений Предтечей. А муки его ждут страшные, ибо сам он никогда не откажется от своей веры, не произнесёт «отрекаюсь».

«Лучше бы я погиб в сражении… — смятенно думал Эрл. — Это мне за мою трусость…»

Когда его бросили на колени и в очередной раз задрали голову вверх, юноша увидел тех самых монахов, что во время сражения уже пытались склонить оставшихся к своей вере.

Они по-прежнему не снимали с голов капюшоны, и лиц их в темноте совсем не было видно. Отцы разместились на одном из невысоких многочисленных возвышений пустоши, устланной телами погибших в сече и раненых, чьи непрерывные многоголосые стоны доносились отовсюду. Возвышение хорошо освещалось многими факелами, выхватывая из темноты хаос тел.

— Вот, преподобнейший, ещё одного изловили, — сказал старший, таскавший всё это время Эрла.

Монах, сидевший на камне, не шелохнулся. Он какое-то время из-под капюшона смотрел на пленника, затем проскрипел:

— Принимаешь каноны Учения Трёх Великих Первопредков?

Эрл узнал голос. Этот монах отбил от своей груди брошенный кем-то дротик.

— Нет, не принимаю, потому как нет таких богов, и каноны по сути своей являются ложными, — ответил юноша.

Преподобнейший, как назвал его легионер, пошевелился, складки на одежде дрогнули.

— Как это нет таких богов? — спросил он вкрадчиво. — А летописи, дошедшие до нас о древних временах, когда боги спускались с небес и дали людям знания о канонах? А память человеческая, сохранившая об этом воспоминания, передававшиеся из поколения в поколение? А как же, наконец, Ав'eста — наша священная книга, называемая «Свитки», где запечатлены сами каноны Учения?

— А кто видел тех богов? — в свою очередь спросил Эрл. — Что за люди видели их? Почему мы, живущие сейчас, должны верить им? Кто тысячи раз переписывал на разные языки, ваши «Свитки»? Кто может подтвердить, что переписчики не добавили что-то своё, исходя из своего понимания тех событий или, стараясь перевести старые тексты с забытых языков на современные, перевели дословно? Кто подтвердит, что написанное сейчас в точности соответствует первоначальному тексту? И вообще, как могут боги жить на небе, согласно вашей религии? Ведь на небе нет тверди земной, они бы уже давно упали оттуда!

— Да ты богохульник!!! — гневно проскрипел монах.

Державшие юношу легионеры ещё сильнее заломили руки, а старший вздёрнул за волосы голову выше, ещё больнее вывернув шею.

— Нет, я не богохульник, потому как нет таких богов, я уже говорил, — упрямо ответил Эрл, из-за неудобно вывернутой шеи скосив глаза на монаха. — Мне ли хулить богов, когда я вырос в постижении Откровений Предтечей, единственно верных и истинных, коим должны следовать все живущие в Междуземье, ибо только Откровения дают правдивые знания о богах, потому что даны самими богами…

Ему не дали договорить. Сильный удар чего-то тяжёлого и твёрдого обрушился на затылок юноши. Темнота поглотила сознание. А когда он обрёл способность слышать и чувствовать, понял, что всё ещё стоит на коленях перед монахом и по-прежнему ему выламывают руки и шею, задирая голову вверх. Затылок сильно саднило.

— Изучал свои мерзкие Откровения, говоришь, — донёсся из-под капюшона скрипучий голос и без того недобрый, а сейчас ещё и наполненный ядом ненависти. — Разденьте его до пояса!

С юноши потянули одежду, не особо беспокоясь тем, что руки заломлены. Ему почти вывернули суставы, стягивая одеяние, но Эрл терпел.

— О, да у него кольчуга под одеждой! — воскликнул удивлённо кто-то из легионеров.

— Снимайте и её, — распорядился монах.

Разоблачив юношу до пояса, легионеры вновь заломили ему руки и опять вывернули шею, поступая так намеренно, чтобы подавить возможное сопротивление и сломить дух пленника.

— Я так и думал, — произнёс монах, рассматривая из-под капюшона татуировки, покрывающие тело Эрла. — Сразу видно послушника одного из монастырей в отрогах высоких заснеженных Химад'aйских гор, разделяющих собою Капп'aдок и Адж'eр.

Монах помолчал, наверное, рассматривая рисунки.

— Вы, колмадорийцы, гнусные отродья, сейчас вассалы аджеронов, — сказал он, явно ожидая взрыва негодования от ущемлённого самолюбия схваченного врага. — С этими шелудивыми псами мы разберёмся позже, когда всех вас пересажаем на колья, потому как их религия ещё хуже вашей. Раз вы считаете, что боги восседают на вершинах гор, возносящихся выше облаков, куда не добраться ни одному смертному, то и вам сидеть на кольях, так вы будете немного ближе к своим богам.