Стальные сны. Серебряный клин

— Что это за Книги? И где они находятся?

— Их иногда называют Книгами Мертвых. Полагаю, теперь они утрачены. Детям Кины когда-то здорово досталось. Великий бог войны Редрейнак основал огромную империю. Он оскорбил Кину, и та послала месть на его дом. Но случайно Редрейнаку удалось спастись. И он затеял беспощадную войну против нее. Хранителям Книг пришлось тайком бежать. На тех, кто знал об их местонахождении, Редрейнак обрушил свою ненависть. Потом святой Махтнатан дан Джакель переломал ему шею своим серебристым румелем, но это произошло много позже.

Тут Зиндху произнес что-то вроде поминальной молитвы, мягко и нежно, прозвучало это как «Хвала Господу» или «Да благослови его Господь».

— А это кто, Махтнатан? — спросила я.

— Он был единственным, у кого был серебристый румель. Из всех Обманников лишь ему удалось отправить в рай более тысячи душ.

А Зиндху произнес все тем же ласковым голосом:

— Каждый, кто впервые нацелил свой румель и познал экстаз слияния с Киной, стремится достичь высот Махтнатана.

— И чтоб удача столь же сопутствовала ему, — опять расплылся в ухмылке Нарайян, — ибо Махтнатан не только освободил нас от страшного врага, нашего преследователя, но и остался после этого цел. Он прожил потом еще сорок лет.

Они рассказывали мне одну легенду за другой, одну историю за другой, а я слушала их с тем же интересом, с каким бы их слушал Костоправ, зачарованная этими мрачными рассказами. А Нарайян не уставал утверждать, что где-то сокрыта история этих событий и что на протяжении многих поколений пределом мечтаний каждого джамадара является найти их.

— Госпожа, сегодняшний мир хил и немощен. Самыми могущественными в нем являются Хозяева Теней, но и они не сознают, что делают. В Книгах же… Считается, что в них сокрыто много тайн. Описаны утраченные искусства.

Мы опять заговорили о Книгах. Не то чтобы я им во всем верила. Мне и раньше приходилось слышать легенды о книгах, в которых прячутся потрясающие тайны. Но меня поразило само место, где они были захоронены.

Судя по описанию Нарайяна, оно было очень похоже на те пещеры, которые я видела в своих снах. Я словно вспоминала их по устным рассказам о том, что существовало тысячу лет назад.

Может, мне и придется когда-нибудь всерьез заняться изучением культа Кины. Когда я почувствую себя в безопасности в мире сегодня.

Нельзя сказать, будто до этого момента я жила мечтой, что в один прекрасный день явится Нарайян и наконец приоткроет мне тайну Кины. Я немало разговаривала с самыми разными людьми, расспрашивала их и уже составила довольно ясное представление об этом культе, основываясь на мнениях тех, кто не был его последователем.

Каждый таглиосец знал о Кине и верил, что она существует на самом деле. И о Душилах тоже знали все. Но общее мнение о них было, что они — бандиты и разбойники, а вовсе не фанатически верующие. Почти никто не верил в их существование по сей день. Душил считали анахронизмом, истребленным еще в прошлом веке.

Я сказала об этом Нарайяну. Тот только улыбнулся в ответ:

— В этом наше преимущество, Госпожа. Никто не верит в то, что мы существуем. Вы же видите, что ни я, ни Зиндху ничего не скрываем. Наоборот, мы открыто заявляем всем и всякому, что мы — те самые знаменитые страшные Душилы и не дай бог кому-нибудь вывести нас из себя. Но нам никто не верит. Однако нас боятся, потому что рассказы о Душилах все еще ходят среди людей, и кто знает, а вдруг мы выкинем что-нибудь в подражание Душилам прошлого.

— Но есть и те, кто верит в вашу секту. — Подозреваю, что к числу последних относились и Копченый, и Радиша, а также некоторые другие высокопоставленные особы.

— Такие есть всегда. И для нас достаточно и того числа, что есть.

Ох, коротышка, ну и злодей. И при всем этом он, может быть, был и вправду торговцем овощами, почитаемым в своей общине как добропорядочный гуннит, заботливый отец и добрый дедушка. Но в сезон, когда нет дождей и большая часть населения Таглиоса отправляется заниматься торговлей в другие края, он тоже отправляется в путь и со своей бандой, которая ничем не отличается от других путешественников, убивает простых купцов при каждом удобном случае. И без сомнения, проделывает это весьма ловко. Потому его и чтит Зиндху.

Теперь их кастовая система стала мне понятна. Количество убийств, увенчавшихся успехом, то есть смерть жертвы, лежала в ее основе.

Вероятно, Нарайян был богатым человеком, хотя и скрывал это. Поклонники Кины не только убивали, но и грабили тех, кто становился их жертвой.

Зато более демократичны, чем представители других культов. Нарайян принадлежал к низшей касте, к тому же имел шадаритское имя и все же был избран джамадаром. Объяснялось это тем, что, по мнению Зиндху, Нарайян был чрезвычайно искусным душегубом и пользовался благосклонностью Кины. Это надо понимать, ему сопутствовала удача. Божий промысел. Среди Душил он популярен. Живая легенда.

— Ему даже не нужны выкручиватели рук, — добавил Зиндху. — Только лучшие из обладателей черного румеля умеют убивать так быстро и ловко, что в выкручивателях нет нужды.

Значит, мой лейтенант — живая поэма. Интересно, интересно. «Выкручиватели рук!» В устах Зиндху это звучало вдохновенно.

— В банде много специалистов, Госпожа. Новички занимаются рытьем могил и раздрабливанием конечностей. И если им не удается овладеть искусством обращения с румелем, многие остаются на этом уровне. Те, кто получает желтый румель, относятся к низшей касте, они, так сказать, подмастерья. Убивать им дозволяется редко, в основном же их используют как выкручивателей, помогающих тем, кто владеет красным румелем, а также как разведчиков, выискивающих потенциальные жертвы. Душат те, кто обладает красным румелем. Но лишь не многие достойны черного румеля. Те, кто удостаивается черного румеля, становятся жрецами и джамадарами. Жрецы совершают священные обряды, читают знамения, ходатайствуют перед Киной и ведут записи или хроники своего отряда. Они же, в случае необходимости, совершают и суд.

— Я не был жрецом, — заметил Нарайян. — Чтобы стать им, необходимо образование.

Жрецом не был, а рабом был. И будучи рабом, сумел добиться черного румеля. Интересно, не мстил ли он своим угнетателям, тихо переправляя их души в «рай»?

— Иногда, да. Если выдавался удобный случай, — признался Нарайян. — Но Кина учит, что убивать следует во славу ее, а не без разбора, в порыве своего гнева. Мы также избегаем убийств по политическим мотивам, если, конечно, речь не идет о безопасности нашего братства.

— Забавно. И как много последователей этого культа, по вашим предположениям?

— Трудно сказать, Госпожа. — Нарайян почувствовал некоторое облегчение, когда разговор принял характер вопросов и ответов. — Мы объявлены вне закона. Как только мы приносим клятву Кине, мы тем самым подписываем себе смертный приговор. Джамадар знает, сколько человек в его банде, и поддерживает связь с другими джамадарами, но сколько существует команд и насколько они сильны, он не имеет никакого представления. Существуют определенные опознавательные знаки, по которым мы узнаем друг друга, равно как и способы связаться друг с другом, но вместе мы собираемся редко и далеко не все. Слишком велик риск.