Сталтех

Взвинченный внезапными событиями, он не заметил, что из руин, расположенных на противоположной стороне улицы, за ним пристально наблюдает странное существо: низкорослый человекоподобный механоид.

Дождавшись, когда мнемотехник скроется из виду, существо пересекло улицу и задействовало сканеры.

Обнаружив замаскированный вход в бункер, низкорослый сталтех соединил руки, формируя СВЧ-генератор, и мгновением позже импульс сверхвысокочастотного излучения ударил в преграду, превратив многотонную дверь в облако раскаленного газа.

Громоподобный рев потряс окрестные руины.

Сталтех, привстав из-за укрытия, негромко позвал:

— Макс? — Звук его голоса походил на скрежет.

Ответом послужила звонкая тишина.

Не разъединяя рук, низкорослая механическая тварь шагнула в истекающую дымом, светящуюся по краям дыру.

Бункера Ковчега…

Генриха Хистера разбудил сигнал экстренного вызова.

Лидер группировки Ковчег спал, мучимый кошмарами. Казалось бы — его система моральных ценностей не подразумевает возникновения призраков, являющихся во сне, но природа мышления часто преподносит сюрпризы. Бодрствуя, он мыслил определенным образом, находя веские основания для каждого совершаемого действия, а вот сны не контролировал вообще.

Просыпаться, вскакивая в холодном поту, — удовольствие ниже среднего.

Несколько секунд Хистер тупо озирался по сторонам, приходя в себя после очередного кошмара.

Сигнал вызова, транслированный через чип мью-фона, вгрызался в мозг, вызывая раздражение, пробуждая желание кого-нибудь убить.

Капли пота струились по спине, влажная простыня липла к телу.

Ярко освещенная спальня, плотно закрытые двери, бронекостюм высшей защиты, установленный в специальной нише подле кровати, оружие, постоянно находящееся под рукой, — все свидетельствовало о том, что Хистер не мог похвастаться безмятежностью существования. Скорее наоборот, просыпаясь, он особо остро ощущал: окружающий его комфорт, невероятные по меркам отчужденных пространств удобства, многие рубежи охраны — все это не более чем дешевая атрибутика власти, не приносящая ее обладателю ни чувства морального удовлетворения, ни ощущения защищенности.

Он просыпался голый, дрожащий, потный, вставал, пошатываясь, шел до богато инкрустированного умывальника, плескал в лицо холодной водой, затем несколько секунд пристально смотрел в зеркало, медленно пробуждая в себе крупицы здравомыслия.

Сегодня, разбуженный в неурочный час, он изменил обычной процедуре — встал, брезгливо сбросив с плеча простыню, надел халат, затем, все еще пребывая в состоянии тревожной неопределенности, ответил на настойчивый вызов:

— Слушаю.

— Господин Хистер, у нас сигнал от изделия! — Голос старшего мнемотехника, дежурившего в информационном центре, звучал напряженно. — Вы велели докладывать в любое время суток!

Хистер, еще не пришедший в себя после внезапного пробуждения, машинально переспросил:

— Кто?

— Некий Макс. Сталкер-одиночка. Источник сигнала еще не локализован.

— Скоро приду. Ждите. — Хистер мысленным приказом отключил связь.

Как правило, сразу после пробуждения он ненавидел окружающий мир и остро жалел самого себя.

Неконтролируемое раздражение, тупая, почти бессильная злоба на всех и вся душили по утрам, частенько выплескиваясь вспышками гнева.

Казалось бы, у лидера крупной группировки, известного своей циничностью, нет никаких причин для психоза, но на самом деле Хистер ощущал себя рабом неодолимых обстоятельств. На поверку у него не было и десятой доли качеств, необходимых любому из сталкеров, чтобы элементарно выжить, сохранить рассудок под постоянным прессингом неисчислимых опасностей аномальных пространств.

Хистер никогда не готовился к подобному испытанию, он грезил иной жизнью, иной славой, но, оказавшись в одном из эпицентров Катастрофы пятьдесят первого, стал заложником Пятизонья — пространства, которое он люто ненавидел.

Период, когда все его действия диктовались лишь стремлением выжить любой ценой, невзирая на количество жертв, давно минул, но роковой шаг уже был сделан — Хистеру пришлось пойти на имплантацию, и теперь две колонии скоргов, сосуществующие в симбиозе с организмом, стали его приговором к пожизненному заключению.

Медленно одеваясь, Хистер пребывал во власти тяжелых мыслей, повторяющихся каждое утро, будто изощренная пытка. Взгляд скользил по дорогим предметам меблировки, роскошной отделке личных апартаментов, а рассудок дорисовывал картину: километры напитанных влагой серых бетонных тоннелей, исковерканная пульсациями, перепаханная воронками земля, хмурые небеса, поземка из пепла, стелющаяся вдоль городских руин. Реальность не спрячешь за драпировками, она рядом, от нее не спасают ни толстые стены, ни многочисленные посты охраны.

По-настоящему Хистер страстно желал лишь одного — вырваться отсюда любой ценой.

Многие считали, что он алчет власти над всеми отчужденными пространствами, но только Хистер знал, что власть над Пятизоньем — лишь промежуточный этап в достижении главной цели — поиска средства к освобождению, удалению из организма наномашинных симбионтов.

Все жестокости, что он творил, подчинялись страху, неодолимому страху перед реальностью аномальных пространств. Он готов был пожертвовать всем (кроме своей жизни, разумеется), чтобы однажды ускользнуть отсюда.

Он не строил иллюзий. Путь к свободе лишь частично лежал через лаборатории, где мнемотехники группировки ставили опыты над людьми. Пока не найдено средство нейтрализации скоргов, безопасного уничтожения наномашин, полного очищения организма от металлизированной проказы, на первый план автоматически выходили десятки иных проблем.

Группировка Ковчег базировалась в бункерной зоне Новосибирского Академгородка.

Различные силы Внешнего Мира уже не раз пытались овладеть стратегически важным объектом. Частично разрушенный катастрофой подземный город хранил в стылой тиши неисследованных уровней сотни военных и государственных тайн, здесь что ни день происходили загадочные явления и малопонятные открытия.

«Внешний Мир ополчился против меня, — думал Генрих. — Командование изоляционных сил, корпорации, другие группировки отчужденных пространств — все хотят моей смерти, развала Ковчега, им нужен контроль над Академгородком. Единственный способ выжить, добиться призрачной пока цели — взять Пятизонье под свой контроль, а затем схватить Внешний Мир за горло, да так, чтобы у всех кишки скручивало от страха при одном упоминании моего имени…».

Душевнобольной маньяк — примерно так именовали Хистера.

* * *

Информационный центр, созданный в бункерах Академгородка, не имел аналогов ни в Пятизонье, ни во Внешнем Мире.

Хистер мало смыслил в высоких технологиях, но он умел манипулировать людьми, и этого оказалось достаточно: десятки специалистов работали на него, воплощая адские замыслы лидера группировки.

Ковчег разрастался, как раковая опухоль.

Военные предпринимали попытки зачистить бункера, но пока безрезультатно. Единственной силой, реально способной сломить растущую власть Хистера, являлся Орден Сталкеров, базирующийся на полуострове Казантип. Конфликт зрел давно, но неизбежное столкновение предотвратили недавние события в Пустоши и последовавшая за ними Большая Зачистка — военные, использовав удобный момент, нанесли удар по всем без исключения группировкам Пятизонья, обескровив их.