Стань моей судьбой

Люси уставилась на свои башмаки. Как ни старалась она уверить себя, что, конечно, ни в чем подобном не участвовала, хорошо знакомая боль вины кольнула ее.

Она забрала Микки. Не соблюдала светских обычаев. Переезжала из дома в дом.

— Да, некоторые из нас нарушали этикет, — сказала Элинор, снова переложив всю вину на Люси, — но должен же быть выход из этой ситуации.

Люси предположила, что Элинор намекает на какой-нибудь отдаленный шотландский остров, где Люси и ее компанию оставят, как потерпевших кораблекрушение.

Герцогиня обошла Минерву, которая от потрясения не могла двинуться с места.

— Выход есть, леди Стэндон, — заверила ее герцогиня, открывая дверь. — Выходите замуж.

— Замуж? — хором воскликнули все три маркизы.

— Да, замуж, — сказала герцогиня. — О Господи, чуть не забыла. — Она вытащила из сумочки тетрадь в кожаном переплете и положила на подставку для подноса с визитными карточками. Герцогиня задержала руку, словно была не слишком уверена, стоит ли оставлять тетрадь. Но в конечном счете сделала это и одарила ошеломленную аудиторию улыбкой. — Это мои «Холостяцкие хроники». Воспользуйтесь ими с моего благословения. Тут имена и подробные сведения обо всех подходящих аристократах Англии. Найдите мужа, и у вас больше не будет необходимости жить на Брук-стрит.

— А что, если я не желаю выходить замуж? — спросила Минерва тоном, свидетельствовавшим о том, что она глубоко оскорблена.

Герцогиня пожала плечами:

— Я отправляюсь домой, поскольку все это несколько затянулось.

— Мой дорогой мальчик, не остается ничего другого, как сделать предложение этой девушке, и дело с концом, — сказал маркиз Пенуортем так громко, что его могла услышать добрая половина посетителей «Уайтса».

К счастью для графа Клифтона, вокруг книги пари царила настоящая суета, так что голос дядюшки не привлек внимания.

— Война закончилась, — продолжал Пенуортем и торопливо добавил: — Слава Богу. И теперь ты должен исполнить свой священный долг и произвести на свет наследника, а для этого тебе необходимо жениться на леди Аннелле. Тебе лишь нужно проявить ту храбрость, которой не так давно гордился Веллингтон, и сделать дело.

Да, он все это знал. Но был камень преткновения — у Клифтона не было желания совершить следующий шаг и сделать предложение.

Потянувшись за стаканом, он отпил большой глоток янтарного виски.

Люси.

Клифтон посмотрел на закрытое шторами окно и тяжело вздохнул. Господи, он нашел ее. Свою Гусси.

Возможно, именно поэтому он здесь, в «Уайтсе», а не воздает должное фортепьянным талантам леди Аннеллы на музыкальном вечере Несфилда.

Вид Люси, стоявшей на ступенях дома леди Стэндон, вывел его из равновесия.

Люси Эллисон. Клифтон снова потянулся за стаканом.

Он солгал ей сегодня. Сказал, что в долгу у ее отца. Тем, что выжил на континенте, он в значительной мере обязан Джорджу Эллисону, но именно Люси была светом, который вел его в самые темные дни.

А их было немало.

Память о ее улыбке. Дерзкий свет ее глаз.

Ее поцелуй… ее вздохи… ее прикосновения…

— Остается договориться с ее отцом и сделать предложение, а, Клифтон? — Пенуортем не замечал рассеянности племянника и еще основательнее устроился в кресле. На взгляд Клифтона, это не слишком хороший признак. — Дружище, эта девушка просто ангел. Милая, уравновешенная. Похожа на свою мать, которую я знавал в молодости и подумывал на ней жениться. Но это не важно, ее дочь будет совершенной леди Клифтон, какой моя сестра стала для твоего отца. И, как твоя мать, леди Аннелла принесет в брак все, что необходимо человеку твоего происхождения: безупречную родословную, нужные связи и приданое, которое поможет твоим владениям, если не возражаешь, что я так говорю.

Клифтон возражал, но бесполезно спорить с очевидным. Леди Аннелла имела все эти достоинства, и даже больше.

У нее было все, чем никогда не обладала Люси Эллисон.

За исключением того, что Люси владела его сердцем.

И вплоть до сегодняшнего дня Клифтон считал, что способен игнорировать это.

Чего он не мог забыть, так это то, что его владения в ужасном состоянии. Дядя, занимавшийся поместьями, умер вскоре после отъезда Клифтона за границу. Пенуортема, брата его матери, управляющий уверил, что все под надзором, а сам, мерзавец, прибрал к рукам все, что мог.

Клифтон был обязан привести в порядок свои земли и жизнь арендаторов, это был его долг.

Точно так же как его долгом было служить королю и стране. Долг и честь — это его жребий. Служить. Поддерживать положение рода в обществе.

И жениться.

Все это казалось таким понятным и правильным. Столь легко исполнимым.

Хотя что дала ему служба стране? Она стоила ему жизни брата. Поместье, поля и леса, которые он так любил, пришли в запустение.

Так что не оставалось ничего другого, как жениться, и жениться удачно. Все, от его дяди до поверенного и экономки, похоже, считали это необходимым ему бальзамом.

И хотя все думали, что его тревоги вызваны годами войны, это было связано с поездкой в Хэмпстед вскоре после смерти Малкома.

Его сердце было разбито, два года тайной работы на континенте измучили его, и Клифтон возвратился к Хэмпстед в поисках единственного бальзама, который, он это знал, исцелит его душу.

Любовь Люси. Ее улыбка. Ее редкий характер. Ее огонь.

Он нуждался в ней, как голодный нуждается в хлебе насущном.

Вместо этого в старом доме Эллисона он нашел пару незнакомцев, которые ничего не знали о прежних арендаторах. Но ему удалось узнать адрес сестры миссис Кьюин, далеко не молодой особы.

Она пригласила его в свой маленький дом, усадила в кресло, а сама устроилась у камина.

— Вы ведь разыскиваете Эллисонов, не так ли?

— Да, миссис. Я давний друг их семьи.

Она настороженно приглядывалась к нему, поскольку жителей Хэмпстеда всегда немного шокировали не слишком благородные связи Эллисона.

— Хорошо, тогда с сожалением должна сказать, что все они умерли во время лихорадки. — Ее глаза наполнились слезами. — Моя сестра, хозяин, его дочь — все умерли.

Сердце замерло, воздух ушел из легких, но Клифтон все же сумел спросить:

— Умерли? Все?

Нет, этого не могло быть. Тьма грозила поглотить его. Тот самый черный дух, который часто посещал его со смерти Малкома.

«…хозяин, его дочь…»

Минуточку, она сказала «дочь», не «дочери».

— Какая дочь? Какая умерла? — Стиснув подлокотники кресла, он ждал.

Пожилая дама, казалось, не замечала его горя; выдвинув подбородок, она рылась в потускневшей памяти.