Станция-2

С этими словами согласились все, кто его услышал.

— Это так — подтвердил Юн Хэй, — правда, в случае, если мощность панели не изменится со временем в худшую сторону, то, возможно, станции придётся и дальше много лет подряд летать с вывернутым в сторону 'крылом стрекозы'.

— Жаль, положение станции не совсем удачное — посетовал Сергей Ерохин, он же помощник командира экипажа с позывным 'Сапсан-2' — так нам ни черта не разглядеть. Свет от Солнца сюда совсем не достаёт, а Земля своим боком эту часть секций подсвечивает слабо. Тому, кто туда отправится, придётся ориентироваться и диагностировать поломку по месту.

— Согласен с тобой, Сергей — Махновский попробовал снова отрегулировать яркость, но только добавил зернистости в имеющееся изображение, и тогда на экране вообще стало мало что видно.

— Ого! Поглядите вот сюда — Ерохин указал рукой, — мне показалось, или там, в корпусе, дыра с рваными краями…

— Нет, не видно совсем. Где, в каком месте? — послышались реплики астронавтов

— Вот, в том углу, где соприкасается штанга со стенкой отсека.

Сергей принялся водить пальцем по монитору, хотя не мог с точностью сказать, где именно увидел странность. Камера постоянно вращалась. 'Этот Стэндфорд — тот ещё болван — неужели так сложно зафиксировать картинку с камер под каким-нибудь одним углом, а не болтать туда-сюда?'

— Знаешь, командир, мне вообще удивительно, как эта стойка выдержала. Смотри! — Ерохин обратился к Илье, указывая на солнечную панель — тут и без приборов видно, что её развернуло градусов на десять по вертикальной оси, не меньше. Как бы не отвалилась она совсем.

— Да, вижу — негромко в задумчивости пробормотал Махновский, потирая подбородок — оттого, думаю, и образовался крен с вращением при ударе.

Внезапно оба космонавта увидели, как чуть сбоку, почти незаметные на фоне корпуса станции, ожили несколько двигателей. Мощное голубое пламя вырвалось из сопел, проработало некоторое время, затем точно так же вспыхнули огни где-то вдалеке, и опять погасли. Станцию заметно повело вбок. Меньше чем через полминуты в иллюминаторах с правой стороны показались звёзды, а слева, выплывая, будто призрак из небытия, неоновым голубым светом засиял лик Земли. По сигналам из Центра управления станция производила корректировку своего положения в пространстве. Процесс возврата на прежний курс продолжался ещё какое-то время, после чего всё прекратилось.

Махновский почесал затылок, привычным движением откидываясь назад в кресле. Его тут же развернуло, и если бы не специальный гибкий ремень, которым он заранее пристегнулся перед сеансом связи, то обратная кинетическая сила вытолкнула бы его прочь из сидения. Но космонавт не обратил особого внимания на невесомость, так как давно к ней привык, он легко ухватился за ближайшую стойку отсека, отстегнулся и поплыл доделывать начатую ещё утром с Ерохиным работу.

Здесь, в неформальной обстановке, оба космонавта называли друг друга обычными именами. Или по фамилиям. То же самое распространялось, кстати, и на всех обитателей станции, хотя для официального общения личные позывные каждого из многочисленных членов экипажа были нанесены в виде нашивок рядом с их именами на одежде.

'Интересно, сколько у нас уйдёт времени, чтобы облачиться в скафандры и первыми осмотреть повреждение?' — подумал Илья — Наверняка мы с Сергеем могли бы легко обставить других минут на десять, если не больше'.

— Сапсан-1, Сапсан-2, ответьте!

— Мы на связи, приём.

— Поступила инструкция для вас двоих — не выходить в космос. Предоставьте это кому-нибудь ещё, парни, вы и так уже нахватали дозу на пять лет вперёд. Поберегите здоровье.

Два космонавта переглянулись.

— Почему так? Всё ведь регламентировано.

— Это приказ. Распоряжение пришло сверху. Выполняйте. И, ребят, поменьше высовывайтесь там. Мы ретранслируем по земным каналам передачу в Хьюстон, они крайне заинтересовались последними событиями и пожелали иметь прямой видеодоступ к происходящему на орбите.

— Кажется, в ход вступает очередная шпионская игра, Илья — Ерохин вздохнул, отключил микрофон и усмехнулся. — Если в руководстве полётами решили, что выход в открытый космос может совершить любой из членов экипажа кроме нас, лично я не станут возражать.

— Тогда я сделаю ставку, что Оуэн со Стэндфордом запросятся туда первыми — высказал предположение Махновский, и хитро прищурился. Вот посмотришь, не пройдёт и пары минут — они наперегонки полезут в свои скорлупки.

Подмигнув друг другу, два космонавта, будто без слов поняли друг друга: 'Пускай, пускай янки идут вперёд — подумал Ерохин про себя, — надо ведь дать их ковбойскому самолюбию себя потешить'.

— Проверь-ка на всякий случай зарядку баллонов — попросил Сергея капитан. Но тихо, без суеты. Пока сидим здесь и никуда не идём. Хорошо? А то, мало ли, чего там наши дорогие соседи напортачат, как бы нам исправлять за ними не пришлось. В первый раз что ли?

— Вас понял, командир — Ерохин кашлянул в кулак, отстегнулся и отправился выполнять поручения в отсек, где находились их собственная 'одежда' для прогулок в космосе.

***

В то самое время, пока весь экипаж и работники ЦУПа наблюдали за последствиями сегодняшнего столкновения через изображение внешних камер, которые поочерёдно переключал Стэндфорд, Саманта Каннингем и командир американского экипажа Бенджамин Оуэн уже вовсю готовились к выходу в открытый космос. Необходимо было вплотную осмотреть повреждения, и более точно оценить степень аварии.

— Эй, смотри, Саманта, когда окажетесь вдвоём — не сильно-то любезничай с командиром. И не пытайся его соблазнить — бросил шутку в общий эфир Стэндфорд.

Юмор, похоже, оценили и в других отсеках станции, потому что отовсюду послышалось весёлое гоготание.

— Обещаю, Джо, что постараюсь держать себя в руках, к тому же, мы ведь с ним не в одном скафандре наружу идём — ответила молодая женщина-астронавт, чем вызвала повторный взрыв веселья и улюлюканья.

Передвигаться в полном снаряжении среди тесных коридоров станции — та ещё морока. Недаром отсеки, где хранятся 'космические костюмы' расположены недалеко от шлюзовых камер. Тем не менее, спустя уже несколько минут, когда все системы жизнеобеспечения и заряд реактивных ранцев были проверены, двум облачённым в защитную одежду людям помогли разместиться в шлюзе, закупорив за ними люк.

Страховали передвижение Оуэна и Каннингем французы и индус. В конце концов, когда американцы благополучно вышли в открытый осмос, все вернулись к своим делам, поглядывая на мониторы, где две фигуры астронавтов осторожно скользили вдоль корпуса станции, продвигаясь к месту удара.

— Ну, чего там видно? — Стэндфорд не мог удержать ужасного нетерпения, когда его коллеги подобрались, наконец, к поверженной конструкции, закружив вокруг неё, как пчёлы у огромного цветка.

После манипуляций с пультом на общий обзор добавились ещё два изображения с камер скафандров Бена и Саманты. Оуэн и Каннингем старательно всматривались в сторону, куда пришёлся удар, и это позволило всем членам экипажа иметь отличный обзор на мониторах. В какой-то момент Стэндфорд ощутил себя даже главнее тех, кто ползал сейчас за бортом станции, ведь в то время, как лица астронавтов были прикрыты щитками затемняющих фильтров, их внешние камеры, прикреплённые к шлемам, имели минимальное затенение на объективах — это позволило Джозефу вывести на экран достаточно светлую и чёткую картинку.

— Вот оно! Вы доползли! Здесь стоит осмотреться лучше — Стэндфорд чуть не воскликнул от волнения, и в коридорах притихшей станции его голос эхом разнёсся, ретранслируемый через динамики интеркома.

— Вот это был удар! Юн, ты видишь это?

— Ой! — Фанг Шан не смог удержать паяльники, который до сих пор сжимал в руке, и обжёг палец. Оторвать свой взгляд от монитора было непросто, хотя ещё минуту назад ничто, казалось, не могло отвлечь его от работы. Сегодня он планировал в срочном порядке отремонтировать несколько блоков памяти бортового компьютера, но утренние события внесли свои коррективы в распорядок дня.