Станция плененных

— Не-е, не надо. Нас и тут неплохо кормят.

— Да неужели…

В том месте, которое они называют «тюрьма», я ни разу не был. Только видел, как тех, кто ослушался приказа или сделал что-то, за что было положено наказание, уводили туда. И, как правило, обратно из тюрьмы уже никто не возвращался.

Меня волокут по коридору.

— Эй, Костян!..

Хватит меня уже так называть.

— Ты только не отключайся, слышишь?

Слышу. Такой ор прямо в ухо невозможно не услышать.

— Не то кто с братом-то разговаривать будет?

Саша.

Я собираю остатки ускользающего от меня сознания в одном месте и пытаюсь сообразить, где я все-таки нахожусь, и как отсюда можно сбежать. И я обнаруживаю, что если меня сейчас посадят под замок, то выбраться без помощи извне мне уже не удастся.

Не очень-то обнадеживающая перспектива на ближайшее будущее.

— Костя?..

Голос, который я меня окликнул, кажется мне знакомым лишь отчасти. Он звучит удивленно и неуверенно. Но незнакомым кажется отнюдь не из-за этого.

— Это ты?..

Пожалуй, в глазах брата я сейчас выгляжу иначе, чем два года назад, когда он видел меня в последний раз.

— Смотри, пацан, не описайся от радости! — ржет разговорчивый душегуб, пока второй, отогнав Сашу от камерных прутьев, открывает дверь камеры. — За тобой здесь никто убирать не будет.

Меня в прямом смысле слова закинули внутрь камеры. Как ненужный больше мешок. Если бы не Саша, успевший подхватить меня и опуститься вместе со мной на холодный пол, то шмякнулся бы я на него в гордом — или же горделивом — одиночестве.

— Костя!.. Костя, ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Саша.

По коридору разносится звук удаляющихся от нашей камеры шагов.

Охранников к нам приставлять никто не собирался. План Дмитрия состоял не в этом. Ему не интересно подслушивать наши разговоры. А сбежать самостоятельно мы в любом случае бы не смогли. Вот и получается, что тратить на нас живые ресурсы — особенно сейчас, когда в заборе необходимо залатать все дыры — было бы настоящим расточительством.

— Костя!

— Хватит верещать, как девчонка, — произношу я знакомую Саше с детства фразу.

— Это и п-правда ты.

Начиная заикаться, мой брат готов разреветься.

Нытик всегда остается нытиком.

— Ты ведь знаешь, что я сделаю, если начнешь реветь? — спрашиваю я у него, приподнимаясь с пола.

Руки мне так никто и не освободил, они продолжают быть связанными за моей спиной.

— В таком с-состоянии ты ничего не с-сделаешь.

О-о, как мы выросли. И какими смелыми мы стали без тотального братского контроля. Дать бы ему для профилактики подзатыльник, но… И не хочется, и как-то не можется.

— Костя?..

Я поднимаю голову.

Саша и правда подрос. Определенно он выглядит старше, чем я его помню.

— У нас же есть план?

Нет. Мой план побега с треском, синяками и ссадинам провалился. Я не вру и прямо говорю ему об этом.

— А что ты сделал?

— В смысле? — удивляюсь я такому вопросу.

— Когда Нина была здесь, она рассказала мне о том, что ты что-то сделал и из-за этого сбежал из лагеря.

Длинный язык. Теперь так буду ее называть. Нет, стоп. Слова брата несколько раз повторяются в моей голове перед тем, как я задаю ему свой вопрос.

— Нина была здесь?..

На секунду мне кажется, что меня снова начинают бить.

— Когда?..

— Не знаю точно… Пару дней назад?

Пульсирующая боль на месте синяков проходит. Пара дней назад это не вчера и не сегодня. К тому же Вано сказал, что упустил ее у стены. Но что она там делала? Почему побежала к стене?

— За ней пришел лысый мужик и отвел ее в какой-то рай.

Я закрываю глаза, стараясь справиться с нарастающей мигренью. Без таблеток этот недуг мог преследовать меня днями, в то время как на поверхности я мог избавиться от него за полчаса.

— Костя, что это за место?

Я собирался сказать, но не могу произнести всего одно коротенькое слово.

— Костя? Нина же в порядке?

— Да, она сбежала.

Еще тогда, увидев ту девушку, которая была рядом с ней, ко мне должно было закрасться подозрение. Она ведь говорила о попутчице, которую Князь отправил в «Рай». Говорила, что не уйдет без нее, но… Я же знал, что в «Рай» снаружи не попасть. Слишком хорошо Госпожа его охраняет.

— Костя, скажи, что нам теперь делать?

Саша все никак не унимается.

Костя. Костя. Костя.

Я словно опять дома.

— И что ты сделал? Почему тебя не было в лагере, когда я пришел?

— Это лучше ты мне скажи, — начинаю я, ощущая прилив злости, — ты что здесь делаешь?

— А не понятно?

Конечно же понятно.

— Отвечай по-нормальному, — произношу я. — Как ты сюда попал?

— Твой друг рассказал. Тот самый, который исчез вместе с тобой, а потом внезапно объявился и стал всем рассказывать о подземном городе под метро.

Этот идиот…

— Ему же не поверили?

— А ты как думаешь? Его положили в какую-то психушку. Прокололи курс лекарств и он, успокоившись, стал твердить что все, о чем он рассказывал, было ложью.

Вот это правильное решение.

— Тогда как ты здесь оказался?

Если он всем твердил, что выдумал подземный город.

— А я притворился, что поверил ему, — говорит Саша, пожимая плечами. — И он как-то быстро мне поверил. И все рассказал. О том дне… И о лагере. И о том, как сбежал.

— А о том, что сбежать мы должны были вдвоем, он тебе не рассказал?

Судя по удивленному выражению лица, Саша об этом узнает только от меня.

— Вот же… — хочет он выругаться, но сдерживается.

Правильно, нечего при старшем брате материться. Не то по губам надаю. Только вот…

— Слушай, ты руки мне развязать сможешь? Не могу больше находиться в таком скрюченном положении.

Саша обходит меня и опускается на колени.

— Да запросто, — говорит он, начинаявозиться с веревкой. — Но все же…скажешь ты мне или нет, что ты сделал?