Станция Солярис

Я уклончиво пожал плечами и произнес в пространство:

– Интересно, а дают там поесть этим душам, в Розовой земле?

Этот Валтасар печально посмотрел на меня, с кряхтеньем сел прямо и понуро уставился на грязный коврик у дивана.

– Разве души нуждаются в еде?

Ох, как укоризненно это прозвучало!

Розовый тяжело поднялся с дивана и скрылся за дверью.

Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Вдоль тротуаров все так же бежали светящиеся полосы, кто-то, покачиваясь, вышел из-за поворота и скрылся в темном подъезде напротив. Горели десятка полтора окон, и черное безглазое небо обессиленно висело на крышах домов.

За спиной скрипнула дверь.

– Ешь, незнакомец. – Розовый протянул мне тарелку. – Ублажи тело, порадуй душу, недолго уже осталось.

– Что – недолго? – спросил я, принимая тарелку. Там же лежала и вилка.

– А! – Розовый махнул рукой и вновь опустился на диван. – Будто не знаешь. Уверуй в покровителя нашего и ни о чем не думай.

С содержимым тарелки я справился очень быстро – это было что-то мясное и весьма вкусное, – и меня сразу потянуло ко сну.

– Спасибо, – с чувством сказал я.

– Чего там! – Розовый опять махнул рукой. – Ступай своей дорогой и помни о Розовой земле. Готовься.

– К чему?

Розовый поскреб оскаленную рожу, украшающую его майку, и ничего не ответил.

Ладно. Пора отдохнуть от этого царства абсурда. Может быть, действительно утро окажется мудренее вечера и что-то прояснит?

– Где-нибудь поблизости можно переночевать?

– А чего ж, – охотно ответил Розовый. – Жил тут рядом один, да испугался, подался куда-то. Заходи и ночуй, там не заперто.

Без своих театральных ужимок Розовый производил впечатление вполне нормального человека. Я хотел спросить, чего же испугался сосед, но передумал. Кажется, некоторых вопросов тут не любили.

– Еще раз спасибо, – сказал я и направился к двери. – До свидания.

– Ага, – кивнул Розовый. – Подумай об Агадоне.

Я вышел на лестничную площадку. Мне показалось, что ниже, там, где лестница делает поворот на первый этаж, шевельнулись какие-то тени. Я, не раздумывая, толкнул соседнюю дверь – за ней сразу вспыхнул свет, – вошел, быстро защелкнул замок и прислушался. Все было тихо.

Квартиру я обследовал довольно подробно, потому что, возможно, ей предстояло на некоторое время стать моим жильем. Если, конечно, не вернется испугавшийся чего-то хозяин.

Жилище состояло из двух захламленных комнат и маленькой кухни с овальной дверцей продуктопровода и рядами кнопок на белой стене. В санузле почему-то прямо на полу под душем стоял оранжевый телефон без диска, а раковину загромождали пустые бутылки. В унитазе плавал окурок. В одной из комнат располагались сразу два дивана. В углу из-под груды тряпок виднелся экран видео. В другом углу покоилась горка грязных тарелок и лежал обрывок газеты со скрюченными окурками. В соседней комнате у окна стоял стол, заставленный непочатыми бутылками с уже знакомыми по санузлу этикетками, два стула, перевернутый пуф и еще один диван. Настенная полка была беспорядочно забита нераскрытыми пачками сигарет. Еще в квартире было очень много разного тряпья, разбросанных по полу легких смятых стаканчиков, каких-то разноцветных оберток и прочего хлама. В воздухе застоялся тяжелый запах табачного дыма. Нельзя сказать, что квартира мне очень понравилась, но идти куда-то в поисках другой не было ни желания, ни сил. Слишком много впечатлений принес этот день.

Я распахнул все три окна, неожиданно обнаружил в стенном шкафу чистое постельное белье, разделся, выключил свет и с наслаждением растянулся на диване.

За окном было очень тихо. Я лежал на спине, подложив руки под голову, и перед глазами кружили образы прошедшего дня.

Путь по равнине был очень долгим. Я шел под низким серым небом, спотыкаясь о камни, и вглядывался в горизонт в надежде увидеть Город.

И наконец добрался до него. И уже на первом перекрестке Город преподнес свой первый жутковатый сюрприз. Эти двое сидели прямо на тротуаре, парень и девушка, оба длинноволосые, босоногие, в одинаковых синих брюках и рубашках-безрукавках. Вначале мне показалось, что парень целует девушке руку, но, подойдя ближе, я понял, что ошибаюсь. Глаза их были абсолютно бессмысленными, и рядом с ними, на тротуаре, лежал короткий окровавленный нож.

Я стоял, не веря своим глазам. Парень повернулся ко мне, проворчал что-то нечленораздельное, оторвавшись от бледной руки своей партнерши, и кровь пузырилась на его губах и стекала по подбородку. На руке его маленькой дугой краснел след чужих зубов. Прямо на тротуаре, в окружении безмолвных серых домов, не таясь, сидели какие-то вампиры, и лица их были отрешенны и страшны.

Я шел, не решаясь оглянуться, потому что боялся не сдержать эмоций. Тянулись одинаковые серые кварталы, уходили назад одинаковые безлюдные перекрестки, и менялись лишь большие черные надписи на стенах домов, строго через каждые три квартала: «сектор 7», «сектор 8», «сектор 9»…

И нигде никакого подобия травы, деревьев, цветов. Только серый асфальт и серые стены домов.

Я забирался все дальше вглубь Города, и навстречу начали попадаться люди. Прошел, пошатываясь и держась за стену, бородатый парень с мутными, вряд ли что-нибудь видящими пьяными глазами, вышла из-за угла немолодая женщина с усталым лицом. Я спросил ее, как добраться до мэрии (если здесь она называлась именно так), но она посмотрела сквозь меня и неторопливо пошла дальше, и глаза ее были такими же бессмысленными, как у двух вампиров, оставшихся позади. Еще один небритый парень лежал навзничь прямо посреди дороги и спал, улыбаясь серому небу. У подъездов тихо возились с игрушками дети.

Четырнадцатый сектор подарил мне очередное звено в цепи абсурда. Прямо под окном второго этажа, привязанный веревкой за поднятые руки и опираясь ногами на еле заметный выступ в стене, полувисел старик с красным сморщенным лицом. Когда я поравнялся с ним, старик неожиданно подмигнул, сплюнул и загадочно сообщил:

– Вчера было пять, а сегодня четыре. Уходят! А как ни одного не останется – ух и трахнем! Меньше – лучше… – И опять ловко сплюнул мне под ноги.

Цепь продолжала расти. Спустя некоторое время мне было преподнесено новое звено. Из подъезда быстро вышла девушка – и я невольно остановился. Она шла прямо на меня, то и дело откидывая назад длинные золотистые волосы, пышным ореолом взлетающие над плечами, совершенно нагая, если не считать одеждой белые туфли на высоких каблуках.

– Привет! – Она подняла руку и очень мило улыбнулась. – Нам не по дороге?

Мой черный комбинезон не вызвал у нее никакого удивления. Потом я понял, что одеваются тут кто во что горазд, согласно собственным фантазиям. Или и вообще не одеваются, как в данном случае.

Впервые за все время моего долгого пути спрашивал не я, а меня. Это давало некоторую надежду. Я решил не смущаться необычностью ситуации, хотя мое мужское естество среагировало на эту красавицу. Сумев все-таки кое-как справиться с собой, я торопливо спросил, как пройти к мэрии. И к моему удивлению, сия новоявленная леди Годива охотно мне все объяснила. Махнула рукой на прощание, как старому хорошему знакомому, и пошла дальше плавной походкой, слегка покачивая великолепными бедрами, демонстрируя великолепные ягодицы, откидывая назад золотистые волосы и, вероятно, совершенно уверенная в том, что именно в таком виде и надо ходить по улицам Города.

Мэрия оказалась абсолютно таким же безликим зданием, как и стоящие рядом. Обыкновенный подъезд без какой-либо вывески, обыкновенная дверь на первом этаже. За дверью простирался большой пустынный зал с рядами кресел. Пол был захламлен обрывками газет, кое-где под креслами и на креслах валялись пакеты с растрепанными бумагами. Складывалось впечатление, что этими коричневыми пакетами швыряли друг в друга люди, когда-то (вчера или сотню лет назад?) заседавшие в этом зале. В одной из стен находились десять или одиннадцать одинаковых, с завитушками, массивных высоких дверей. Я добросовестно по очереди открыл каждую из них и убедился, что проделал длинный путь напрасно. В просторных кабинетах наличествовали широкие полированные столы и стулья, длинные стеллажи вдоль стен, заваленные бумагами, черные, белые и оранжевые телефоны, аккуратные письменные приборы, объемные фотографии явно земных пейзажей и городов, элегантные белые сейфы, безупречно чистые корзины для мусора и толстые ковры.