Становление личности. Избранные труды

9. Социальное чувство. У них есть базовое чувство «идентификации, симпатии и привязанности», несмотря на периодические случаи гнева или нетерпения. Сострадание к другим смертным оказывается отличительным клеймом зрелости.

10. Глубокие, но избирательные социальные взаимоотношения. В дополнение к качеству «отстраненности» мы обнаруживаем, что самоактуализирующиеся люди способны к необычайно тесной личной привязанности с большим или меньшим исчезновением собственного эго . Ближний круг такого человека может быть узок, но и поверхностными взаимоотношениями вне этой орбиты он управляет гладко (с незначительными трениями).

11. Демократический характер. Маслоу обнаружил, что исследуемые им люди в основном испытывали и демонстрировали «уважение к любому человеку просто потому, что это человек». В наших исследованиях показана связь этнической и религиозной толерантности с другими чертами зрелости [494] .

12. Нравственная убежденность. Все исследуемые уверенно отличали хорошее от плохого в повседневной жизни. Иначе говоря, они не путали средства с целями и твердо направляли свои усилия на достижение целей, ощущаемых как правильные.

13. Невраждебное чувство юмора. Злые каламбуры, шутки и остроты обнаруживаются реже, чем «вдумчивый философский юмор, который гораздо чаще вызывает улыбку, чем смех, скорее присущ ситуации, чем добавлен к ней, спонтанен, а не спланирован, и, как правило, повторно не используется».

14. Креативность. В качестве резюмирующей характеристики Маслоу обращает внимание на это непременное качество своих исследуемых. У всех без исключения стиль жизни обладает определенной силой и индивидуальностью, которые накладывают отпечаток на все, что они делают, будь то письмо, сочинительство, шитье обуви или работа по дому.

Маслоу не утверждает, что эти критерии независимы друг от друга. Ясно, что они не независимы, но все вместе характеризуют ту личность, которую мы по-разному называем зрелой, здоровой, разумной или самоактуализирующейся.

В неформальной беседе группу психиатров спросили, что они понимают под «психическим здоровьем». Они назвали бодрость, оптимистичное спокойствие, способность получать удовольствие от работы, способность получать удовольствие от игры, способность любить, способность достигать цели, отсутствие крайней демонстрации эмоций, самопонимание, адекватное реагирование на ситуации, социальную ответственность. На этот перечень влияет потребность психиатров лечить больных людей, но он соблазнителен просто потому, что основан на значительном профессиональном опыте работы со случаями не очень здоровых личностей.

Предложенный психиатрами перечень дает основания полагать, что здоровые люди не всегда так счастливы и свободны от конфликтов, как может показаться. Часть человеческого жребия – принимать и справляться со страданиями, виной и смертью. Шобен делает попытку вывести критерии нормальности из сущностных качеств бытия человека (таких как длительный период юношеской зависимости или способность иметь дело с символами). Этот подход ведет его к подчеркиванию серьезной стороны зрелости. Для него нормальность означает «самоконтроль, личную ответственность, социальную ответственность, демократические социальные интересы и идеалы» [495] .

Критерии, выдвигаемые экзистенциалистами, также подчеркивают серьезную сторону зрелости и включают достижение смысла и ответственности, а также принятие и «мужество быть» [496] .

Войны двадцатого века и сопровождающие их несчастья фокусировали внимание на человеческих страданиях. Страдания играют двоякую роль: иногда они ломают личность, а иногда создают. Раны, болезни, тюремное заключение, «промывка мозгов» часто сокрушают и ввергают в постоянное отчаяние, но они же ведут к твердости, богатству и силе. Люди никогда не стремятся к страданиям и никогда не желают их своим детям, но еще вопрос – прокладывает ли легкая жизнь путь к зрелости [497] .

Все рассмотренные нами критерии указывают на идеал, практически недостижимый. У сильнейших личностей есть свои слабости и регрессивные моменты; и в значительной степени достижение ими зрелости зависит от поддержки окружающих. Однако совершенно ясно, что одни люди, несмотря на обстоятельства, ведут жизнь гораздо более близкую к этому идеалу, чем другие.

Суммируя на свой лад критерии зрелости, которые мы обозрели, остановимся на шести. Это, конечно, совершенно произвольное число, но оно позволяет соблюсти разумное равновесие между слишком тонкими и слишком грубыми для нашей цели различиями.

Расширение чувства Я

Чувство Я , постепенно возникающее в младенчестве, не формируется полностью в первые три или первые десять лет жизни. Оно продолжает расширяться с опытом, по мере увеличения круга того, в чем человек участвует. Как указывает Эриксон, особенно критическим является подростковый возраст. Борясь с «диффузией идентичности», юноша просто хочет знать, кто он такой. Какие факты, переживания и роли являются его собственными, а какие находятся на периферии или совсем не подходят его стилю жизни?

Этот момент иллюстрирует юношеская любовь. Она собирает в пучок мощные, но несогласованные импульсы: сексуальный тонус, тенденции самоутверждения и подчинения, амбиции, эстетические интересы, семейное чувство, даже религиозное переживание. Но важно то, что эта интимная волна связывается с другим человеком. Границы Я быстро расширяются. Благополучие другого столь же важно, как собственное; лучше сказать, благополучие другого идентично собственному.

Не только подростковая любовь раздвигает границы «единственности». Новые амбиции, членство в новых организациях, новые идеи, новые друзья, новые развлечения и хобби и, прежде всего, призвание – все включается в чувство Я . Все это – новые факторы идентичности человека.

Здесь мы явно нуждаемся в принципе функциональной автономии (см. главу 10). Для зрелого человека жизнь – это нечто гораздо большее, чем пища, питье, безопасность, спаривание. Жизнь больше всего того, что прямо или даже косвенно можно отнести к «редукции влечения». Если у человека не развились сильные интересы «вне его» (но все еще являющиеся частью его), его жизнь ближе к животному, чем к человеческому уровню существования. Мы, конечно, говорим здесь о собственной (а не просто персеверативной) функциональной автономии.

Повернем вопрос иначе. Критерий зрелости, который мы сейчас исследуем, требует аутентичного участия человека в некоторых значимых сферах человеческих дел. Быть участником – не то же самое, что быть просто активным .

...

Возьмем, к примеру, гражданина Сэма, существование которого проходит в колесе большой активности Нью-Йорка. Скажем, он проводит свои ночные (бессознательные) часы где-то в дебрях Бронкса. Он просыпается утром, чтобы взять молоко, оставленное у его двери агентом громадной системы доставки молочных продуктов, чьи корпоративные маневры, столь жизненно важные для его здоровья, никогда не заботили его сознание. Поприветствовав на бегу свою хозяйку, он бросается в транспортную систему, технические и гражданские тайны которой ему неведомы. На предприятии он становится зубчиком в шестеренке, входящей в систему, устройство которой ему неизвестно. Для него (как и для всех остальных) компания, для которой он работает, – абстракция. Он играет невольную роль в «создании излишков» (каких бы то ни было), а его неистовая активность за станком регулируется законом «спроса и предложения», «доступностью сырья» и «существующими процентными ставками». Сам того не зная, на следующей неделе он направится на «рынок излишков труда». Профсоюз официально забирает его взносы, – почему именно, он не знает. В полдень корпоративное чудовище «Макдональдс» проглатывает его так же, как он глотает один из его гамбургеров. После еще некоторой послеобеденной активности он получает производимые Голливудом стандартные грезы, успокаивающие его напряженный, но неэффективный рассудок. В конце дня он погружается в кабак и, подсознательно следуя требованию рекламы, заказывает быстро один за другим «Четыре розы», «Три пера» и «Бочку 69».

Сэм был активен весь день, безмерно активен, играя роль в дюжинах безличных циклов поведения. Он – «корпоративная личность», но он не вступал в близкие взаимоотношения ни с одним человеком. Люди, которых он встречал, движутся вхолостую, цепляясь друг за друга как шестерни в системе передач и будучи слишком обезумевшими, чтобы исследовать любой из циклов, в который они вовлечены. На протяжении дня Сэм продолжает двигаться, ввязываясь то в одну задачу, то в другую, но участвует ли он (в психологическом смысле) в том, что делает? Будучи постоянно вовлеченным в задачу , является ли он когда-нибудь реально эго-вовлеченным ? [498] .