Становление субъектности учащегося и педагога: экопсихологическая модель
Шрифт:
Как известно, заслуга превращения понятия субъекта из философской категории в психологическую принадлежит С. Л. Рубинштейну [Рубинштейн, 2012], что очень широко представлено в современной научно-психологической литературе (см., например, Проблема субъекта в психологической науке, 2000; Психология субъекта и психология человеческого бытия, 2010; Философско-психологическое наследие С. Л. Рубинштейна, 2011, и мн. др.). Ни в коей мере не умаляя роли С. Л. Рубинштейна и его учеников в становлении субъектного подхода в психологии, в данном случае мы обратим внимание на более ранние историко-философские предпосылки использования в психологии понятия субъект, которые часто остаются вне внимания и позволяют представить субъектность как важнейший конструкт, характеризующий развитие личности.
Сам термин «субъект» заимствован всеми европейскими языками из латинского. «Subjectum» обычно переводят как «подлежащее»; действительно, в грамматике – это точное соответствие. Вместе с тем в латинском языке (как и
Следует отметить, что понятие субъекта является в первую очередь философским концептом и восходит к логическим трактатам Аристотеля. Он обратил внимание на то, как люди строят свои высказывания, в какую форму они облекают свои мысли. Для этого он ввел категории «субъект» и «предикат» (обозначаются S и P). Разумеется, он использовал греческие термины: hypokeimenon соответствует латинскому «subjectum», а kategoroymenon – «praedicatum». Например, в высказывании «человек смертен» слово «человек» – это субъект, а слово «смертен» – предикат. Кроме того, Аристотель обратил внимание на то, что высказывание может не соответствовать предмету мысли; тогда возникает ложное высказывание. Поэтому основное, чему должен научиться человек – это разбираться, когда высказывание истинное, а когда – ложное. Поэтому для Аристотеля не существует понятий, которые могут быть независимы от предметов, т. е. нельзя представить себе форму без материи. Это последовательная оппозиция Платону и его идеям. Понятия существуют у Аристотеля все время в отношении к предмету, его предполагают, что-то о нем высказывают, и отделить их от предметов невозможно. «Имена – это знаки представлений в душе» [Аристотель, 1978, с. 93].
Из всех форм мысли Аристотеля прежде всего интересовали определения. Всего он выделил четыре типа соединений субъекта с предикатом: 1) «определение», 2) «собственное», 3) «род», 4) «случайное». Аристотель двигался очень последовательно, причем работал точно так же, как скульптор. В качестве материала выступил массив речи, накопленный к тому времени древнегреческой культурой в результате выступлений на народных собраниях, философских диалогов, прекрасных поэтических произведений. В результате рассуждений над разными типами соединений субъекта и предиката Аристотель выявил важный критерий: полное обращение высказывания в обратную сторону. Это значит, что если высказывание «S есть P» можно обратить в «P есть S» и истинность его не изменится, то мы имеем дело с «определением» или с «собственным». Например, определение «человек есть живое существо, обладающее разумом» допускает обращение «живое существо, обладающее разумом, есть человек». Если же обращение недопустимо, то мы имеем дело либо с «родом», либо со «случайным». Например, если сказать «человек есть живое существо», то обратное «живое существо есть человек» будет неправильно, т. к. кроме человека есть еще другие живые существа.
Категория «действие» («praxis») по Аристотелю – одна из основных 10 категорий, – то, что преобразует, вызывает движение и изменение. «Необходимо, чтобы у действующего и испытывающего воздействие была разная деятельность. Ведь в одном случае имеется действие, в другом – претерпевание, причем итог и цель первого есть деяние, второго же – страдательное состояние» [Аристотель, 1978, с. 107]. В наиболее простом виде действие – это выражение субъект-объектного типа взаимодействия [Рубинштейн, 2012], а «претерпевание» – выражение объект-субъектного типа, в частности, ощущения, которые Аристотель считал «состояниями страдательными». Важнейшая характеристика действия – процессуальность: «Если кто-то указывает, сколь продолжительно действие, он определит его временем» [Аристотель, 1978, с. 64], кроме того, действие «допускает и противоположность себе и большую или меньшую степень» [Там же, с. 79]. «Испытывать воздействие и воздействовать не в природе любой вещи, а присуще лишь тем, которые содержат в себе противоположности» [Там же]. Здесь Аристотель подходит к производной от категории «действие» категории «взаимодействие».
Категория «взаимодействие» исходно описывает ситуацию, когда объекты или субъекты (а также предметы и явления) воздействуют друг на друга. С точки зрения развернутости во времени можно говорить о «процессе взаимодействия», в формальном плане – о «форме взаимодействия». С процессуальной стороны взаимодействие представляет собой актуализацию потенциальных возможностей (способностей); только в ситуации взаимодействия они и могут проявиться: «Учащийся есть ученый в возможности и тот, кто обладает знаниями, но не занимается наукой; всегда же, когда производящее воздействие и испытывающее его оказываются вместе, возможность может стать деятельностью, например, обучающийся
из одного состояния возможности переходит в другое. И когда он достигает такого состояния, если ничто не помешает, он действует и занимается наукой; или же он окажется в противоречии со своей возможностью и будет пребывать в невежестве. Подобным же образом обстоит дело и с физическими процессами: ведь холодное есть теплое в возможности; когда же оно подвергнется превращению, оно уже огонь и жжет, если ничто ему не помешает и не воспрепятствует» [Аристотель, 1978, с. 232–233].Применительно к теме субъектности это означает, что подобно одаренности субъектность может быть скрытой, непроявленной, существующей лишь в возможности, либо актуализированной, проявленной, манифестирующей себя.
«Из вещей, способных действовать, те, у которых форма не находится в материи, воздействуют, не испытывая воздействия, а те, у которых находится, – сами подвержены воздействию» [Там же, с. 406]; и там же пример: «Врачевание, способствуя исцелению, ничего не претерпевает от исцеляемого. Пища же, когда воздействует, и сама при этом что-то испытывает: оказывая свое действие, она в то же самое время или согревается, или охлаждается, или претерпевает что-нибудь другое» [Там же].
В этом понятии на первый план традиционно выступала активность мыслящего индивида в познании действительности и ее преобразовании.
Категория «субъект» далее разрабатывалась в классической немецкой философии Кантом, Фихте, Шеллингом и Гегелем. Немецкая классическая философия продолжает и развивает общую линию западноевропейской философии Нового времени, подчеркивающей значение активности субъекта в сознательной выработке им исходных установок, «предельных оснований» отношения к миру. На первый план выходит требование переработки всего внешне заданного в саморефлексии, которая только и придает соответствующему мысленному содержанию характер внутренней достоверности сознания. Немецкий классический идеализм углубляет и развивает этот принцип рефлексии, самосознания, сознательного контроля над исходными установками отношения субъекта к объекту в процессе познания как необходимого условия продуктивной деятельности сознания.
Согласно Канту, внешний мир дает только материю ощущения, но наш собственный духовный аппарат упорядочивает эту материю в пространстве и во времени и доставляет понятия, посредством которых мы понимаем опыт. Вещи в себе, которые являются причинами наших ощущений, непознаваемы; они не находятся в пространстве и во времени, не являются субстанциями, не могут быть описаны каким-либо из тех общих понятий, которые Кант называет категориями. Пространство и время субъективны, они являются частью нашего аппарата восприятия. Но именно поэтому мы можем быть уверены, что все, что бы мы ни воспринимали, будет выявлять характеристики, рассматриваемые геометрией и наукой о времени.
Кант говорит, что пространство и время не являются понятиями: это формы «интуиции». (Немецкое слово «Anschauung» означает буквально «созерцание» или «взгляд». Хотя слово «интуиция» является принятым переводом, оно тем не менее не вполне удовлетворительно.) Существуют, однако, также априорные понятия: имеется двенадцать категорий, которые Кант выводит из форм силлогизма. Двенадцать категорий разделяются на четыре триады: 1) количества: единство, множественность, всеобщность; 2) качества: реальность, отрицание, ограничение; 3) отношения: субстанциональность и случайность, причина и действие, взаимодействие; 4) модальности: возможность, существование, необходимость. Они являются субъективными в том же самом смысле, в каком являются субъективными пространство и время, т. е. наш духовный склад таков, что они применимы к любому восприятию, но нет оснований полагать, что они применимы к вещам в себе. В отношении причины, однако, имеется противоречивость, т. к. вещи в себе рассматриваются Кантом как причины ощущений, а свободная воля рассматривается им как причина явлений в пространстве и во времени.
Этическая система Канта, как она изложена в его «Основах метафизики нравственности» (1785), имеет выдающееся историческое значение. Эта книга содержит «категорический императив», который, по крайней мере как фраза, общеизвестен. Как и можно было ожидать, Кант не удовлетворяется утилитаризмом или каким-либо другим учением, которое дает морали цель вне ее самой. Он хочет, как он говорит, «полностью изолированной метафизики морали, которая не смешана с какой-либо теологией, или физикой, или сверхфизикой». Все моральные понятия, продолжает он, имеют свое место и происхождение всецело a priori в разуме. Моральная ценность существует только тогда, когда человек действует, исходя из чувства долга. Недостаточно, чтобы действие было таким, как может предписать долг. Торговец, который честен из собственного интереса, или человек, который добр из чувства милосердия, не являются добродетельными. Сущность морали должна быть выведена из понятия закона, т. к., хотя все в природе действует сообразно законам, только рациональное существо имеет силу действовать в соответствии с идеей закона, т. е. волей. Идея объективного принципа, поскольку она навязывается воле, называется приказом разума, а формула приказа называется императивом.