Стану твоим парнем

– Василина! Да я помочь хочу!

С моих губ срывается истеричный смешок, а затем меня накрывает. Я больше не могу держаться и быть сильной. Глаза жжет, и слезы скатываются по щекам.

– Они что-то успели сделать? – голос Игнатова звучит напряженно.

– К-кулон забрали, – отвечаю, всхлипывая и мысленно ругая себя, что не починила несчастный замок на цепочке.

– Да черт с ним, с этим кулоном, – легко отмахивается Витя, снова хватая меня за плечи. – Я тебе десять таких куплю, ты чего, ну? Не плачь только.

– Ты идиот? – кричу ему в лицо, снова толкаю, но бесполезно. Стоит как скала. – Это все, что у меня от мамы осталось. Мне твои побрякушки зачем?!

Парень отпускает меня, и я отступаю на шаг. Не понимаю, что там у него во взгляде такое мелькает. Молча достает мобильный и утыкается в него.

Резко выдохнув, разворачиваюсь и иду к общаге.

Колени болят, и каждый шаг отдается неприятными ощущениями. Стираю слезы, но тут же вижу, насколько у меня грязные пальцы. Приходится притормозить и найти хотя бы влажные салфетки. Хочется поскорее дойти до дома, но я тут же представляю, как приду, а там Олеся. Станет спрашивать, а я сейчас … Не готова я кого-то видеть.

Но и в таком виде никуда не пойти. Злое отчаяние заливает меня по самую макушку.

– Так, идем, – внезапно догоняет меня Игнатов, пока я безуспешно пытаюсь оттереть грязь на ладони. Он окидывает меня оценивающим взглядом. – Давай, топай.

– Отстань, – огрызаюсь и делаю шаг в сторону, давая понять, что не хочу рядом находиться. – Чеши, куда там тебе положено, по своим мажорским делам.

Он вскидывает брови и смотрит недовольно.

– Вася, давай не спорь. Хочешь в таком виде заявиться? Так тебя комендантша не пустит.

– Тебе-то откуда знать?

Он морщится, словно я задела какое-то не очень приятное воспоминание.

– Давай, идем, тут есть одно толковое место.

– Да что тебе от меня надо? – уже даже не сдерживаюсь я. – Ты можешь оставить меня в покое? Надеешься, что поможешь, и я в благодарность захочу раздвинуть перед тобой ноги?

– А это сработает? – заинтересованно спрашивает Витя.

– Ты совсем идиот?

Он демонстративно закатывает глаза.

– Идем, заучка, тут рядом – сможешь привести себя в порядок.

– С чего это ты такой добрый?

Игнатов недовольно поджимает губы. Наверное, в его представлении я должна с радостными воплями повиснуть у него на шее не только от того, что он спас, но еще просто потому, что он обратил на меня внимание.

– Если бы не наша встреча, тебя бы здесь не было, – неохотно отвечает он. – Считай, успокаиваю свою совесть.

В чем-то он, конечно, прав. Если бы не мое желание расставить все точки над “и” и пресечь это глупое преследование, вряд ли бы я оказалась тут.

– И что за место?

– Не волнуйся, мы там будем не одни, – ухмыляется Вик. – Если ты, конечно, меня боишься.

Опускаю взгляд на свои джинсы, сумку. В одном он прав – Анна Степановна – комендант общежития – точно не упустит случая прицепиться.

– А еще там делают отличный кофе, – добавляет Игнатов.

– Ладно, – неохотно соглашаюсь. – Но только если это недалеко.

И действительно, оказывается все в минутах десяти. Даже странно, что живя здесь уже второй год, я не видела эту небольшую, но уютную кофейню.

Витя занимает столик в углу. Снова. А я сразу отправляюсь в туалет. Вроде бы не пафосное заведение, а в туалете не просто чисто и приятно, но еще и салфетки влажные, и даже мини-аптечка есть.

С сумкой я справляюсь быстро, а вот с джинсами сложнее, но благодаря тому, что они темно-синие, удается свести к минимуму грязные разводы. Еще и подсушить.

С ладонями я тоже вожусь долго, отмывая и обрабатывая царапины.

Когда возвращаюсь в зал, на столике уже стоят два кофе, а еще тарелка с клубничным чизкейком.

– Это тебе, – кивает мажор. Я смотрю с подозрением на стакан с кофе, затем на десерт. Поднимаю глаза на парня, и тот сам первый отводит взгляд.

– Ты вроде пьешь кофе, – небрежно говорит он, глядя в сторону.

– Допустим. А чизкейк?

– Стандартное. Девчонкам вроде нравится.

– Твоим девчонкам, может, и да.

Он вскидывается, смотрит на меня так, что мне на несколько мгновений даже стыдно становится.

– У меня сестра младшая, когда расстраивается, всегда его ест, – добавляет он тише.

Наверное, впервые я слышу, как он говорит о ком-то без этого своего наносного пафоса. Как будто ему, и правда, сестра важна. Вроде бы мелочь, но…

– Спасибо, – говорю, подвигая к себе кофе. Все еще думаю, что делать с десертом, когда мобильный Игнатова взрывается трелью, и на экране я вижу фото Макаровой.

9 Василина

От Игнатова я тогда сбежала. Схватила стакан с кофе – благо он был, что называется, на вынос, и просто ушла, пока он отвечал своей подружке.

В целом даже и не обидно было. Чему удивляться? Да, на несколько секунд я почти поверила, что и у этого прогнившего мажора есть что-то человеческое. Но момент прошел, и это хорошо.

Не стоит очаровываться – не придется потом снимать розовые очки. Я уже проходила это, и знаю, чем все заканчивается.

Таня в тот вечер снова была неразговорчива, да и Олеся тоже. Поэтому мое возвращение прошло тихо и незаметно.

Джинсы было жалко, но что поделать.

Кофе оказался действительно вкусным. С корицей. Даже тут Игнатову повезло угадать – не мог же он специально выбрать такой для меня. Или тоже воспользовался примером сестры?

А на следующий день наша Таня попадает в больницу с кровотечением. Я узнаю обо всем только вечером – когда Олеся возвращается домой и рассказывает, что соседка в женском отделении. Да еще в довольно дорогой клинике. И отвез ее туда Карельский.

Селезнева так праведно возмущается, что он ради спора придумал целую байку про свою мать. Я слушаю-слушаю, а потом не выдерживаю.

Не то чтобы мне хотелось вмешиваться и как-то обелять Романа, но так вышло, что про его мать я, и правда, кое-что знаю.

Конец ознакомительного фрагмента.