Star Wars: Возрождение тьмы

Феррье едва шевельнул плечами.

– Подбираться к кораблям – это не такое дело, которым можно заниматься ежедневно, – сказал он. – Требуются благоприятные обстоятельства и тщательная подготовка операции. Приходится браться за случайную транспортную работу, чтобы сводить концы с концами.

– Вы, конечно, отдаете себе отчет в том, что биомолекулы не проходили таможенный контроль.

– Да, капитан Дори сказал мне об этом, – ответил Феррье с хорошо составленной смесью удивления и негодования в голосе. – Поверьте, если бы я знал, что меня втянули в мошенничество, затрагивающее интересы Империи…

– Полагаю, вы также отдаете себе отчет в том, – оборвал его Траун, – что за подобные действия я могу конфисковать не только груз, но и ваш корабль.

Феррье осознавал, сомнений не было. Пелеон понял это по тому, как он прищурил глаза.

– Я оказывал немалые услуги Империи, Адмирал, – сказал Феррье совершенно ровным голосом. – Я занимаюсь контрабандным вывозом грузов из Новой Республики и только за последнее время доставил вашим людям три сейнарских сторожевых корабля.

– И потребовали выплаты вопиюще громадных сумм денег во всех трех случаях, – напомнил ему Траун. – Если вы пытаетесь убедить меня в том, что мы у вас в долгу за былую доброту, то зря беспокоитесь. Однако… возможно, есть способ, который позволит оплатить нынешний ваш должок. Вам удалось заметить корабли, атаковавшие "Неумолимого", когда вы пытались удрать с планеты?

– Конечно, – ответил Феррье с оттенком ущемленного самолюбия профессионала в голосе, – это были рендайлийские дредноуты звездно-круизного класса. Старые на вид, но довольно прыткие. Вероятно, кто-то хорошо потрудился на поприще их модернизации.

– В самом деле потрудились. – На лице Трауна появилась слабая улыбка. – Они нужны мне.

Феррье потребовалось несколько секунд, прежде чем он смог придумать, как отреагировать. И когда это произошло, его рот так и остался открытым.

– Вы хотите, чтобы… я?

– Разве для вас это проблема? – холодно спросил Траун.

– Э-э… – Феррье сглотнул. – Адмирал, при всем уважении…

– У вас есть три месяца, чтобы доставить мне эти корабли или указать их точное местонахождение, – оборвал его Траун. – Капитан Дори?

Дори снова выступил вперед.

– Сэр.

– Освободите капитана Феррье и его экипаж, предоставьте в их распоряжение не имеющее опознавательных знаков грузовое судно Службы разведки, а их корабль оставьте на борту "Неумолимого" до тех пор, пока они не выполнят свою миссию.

– Понятно, – поклонился Дори. Траун вскинул бровь.

– Еще вот что, капитан Феррье. Чтобы лишить вас возможности даже чувствовать себя способным отвертеться от этого дела и сбежать, грузовое судно, которое вы получите, будет оборудовано внушающим уважение и абсолютно неразборным и неуничтожимым механизмом судного дня. Он отсчитает вам ровно три месяца. Я уверен, что вы понимаете, о чем идет речь.

Обрамленное бородой лицо Феррье стало болезненно-бледным.

– Да, – пробормотал он.

– Замечательно. – Траун снова обратился к Дори. – Детали этого дела я передаю в ваши руки, капитан. Информируйте меня о его продвижении.

Он нажал кнопку переключателя, и голограмма растаяла.

– Как я говорил, капитан, – сказал Траун, повернувшись к Пелеону, – мне не кажется, что его союз с Сопротивлением не так уж неизбежен.

– Если Феррье сможет предотвратить его, – выразил сомнение Пелеон.

– У него есть возможность разумно использовать свой шанс, – заверил его Траун. – И у нас, в конце концов, есть общие соображения о том, где они могут прятаться. Просто сейчас нет ни времени, ни людских ресурсов, чтобы надлежащим образом вырвать их с корнем. Да и если мы предпримем крупномасштабное нападение, вероятнее всего, от этих дредноутов ничего не останется, а я предпочел бы захватить их нетронутыми.

– Да, сэр, – мрачно изрек Пелеон. Слово "захватить" напомнило ему, каким образом он сам оказался здесь. – Адмирал, пришел рапорт поисковой команды о состоянии корабля Хабаруха. – Он подал информационную карту, протянув руку над двойным кругом дисплея.

Какое-то мгновение горящие красные глаза Трауна обжигали лицо Пелеона, словно он пытался прочитать на нем причину явно подчеркиваемой субординации; затем, не проронив ни слова, Траун взял у капитана карту и сунул в читающее устройство. Пелеон ждал, плотно сжав губы, пока Великий Адмирал бегло просматривал рапорт.

Дочитав до конца, он откинулся на спинку кресла и замер с непроницаемым лицом.

– Шерсть вуки, – услышал наконец капитан.

– Да, сэр, – кивнул Пелеон, – всюду на корабле.

Он насчитал несколько ударов сердца, пока Траун заговорил снова.

– Как вы это объясняете?

Пелеон старательно пытался подбодрить себя.

– Я вижу только одно объяснение, сэр. Хабарух вовсе не сбежал от вуки с Кашуука. Они поймали его… а потом позволили уйти.

– Продержав месяц в плену. – Траун поднял взгляд на Пелеона. – И подвергая допросам.

– Почти наверняка, – согласился Пелеон. – Вопрос в том, что он рассказал им.

– Есть единственный способ узнать это. – Траун включил связь. – Ангар, говорит Адмирал. Подготовьте мой челнок, я направляюсь на планету. Хотелось бы, чтобы меня сопровождал пехотно-десантный шаттл с удвоенным расчетом гвардейцев, а с воздуха прикрывали два звена штурмовиков.

Он получил подтверждение приема и выключил связь.

– Не исключено, капитан, что ногри забыли о таком понятии, как "преданность", – сказал он Пелеону, вставая и обходя дисплей. – Думаю, самое время напомнить им, что здесь командует Империя. Я вернусь на мостик и подготовлю подходящую демонстрацию.

– Да, сэр. – Пелеон запнулся. – Вы хотите всего лишь напомнить, а не проучить по-настоящему?

Траун сверкнул взглядом.

– В данный момент да, – сказал он ледяным голосом. – Пусть молятся всем богам, чтобы я не изменил своего намерения.

Глава 12

Первое, на что обратила внимание Лея, просыпаясь, был запах: запах дыма, напомнивший о кострах эвоков на Эндоре, но по-особенному острый сам по себе. Более теплый, домашний аромат, который она помнила со времен детских лагерей на Альтераане.

И тогда она проснулась настолько, что вспомнила наконец, где находится. Полностью вырвавшись из сна, Лея решительно открыла глаза…

И обнаружила, что лежит на жестком соломенном тюфяке в углу ногрийской общественной пекарни. В том самом месте, куда рухнула словно подкошенная и сразу же погрузилась в сон прошлым поздним вечером.

Она села, почувствовав облегчение и немного устыдившись. После неожиданного позднего визита Великого Адмирала ее сознание не исключало возможности проснуться в арестантской камере звездного истребителя. Совершенно очевидно, что она недооценивала способность ногри оставаться верными своим обещаниям.