Старая Контра

– Потом просто заставить их работать; а всё, что нужно, отрастёт само! – ошеломленно подхватил Афинофоно. – Старик, ты гений! Идея совершенно бредовая, но может получиться!

– Так чего же мы ждём?! За дело!

Над столом замелькали руки. Молодые колдуны почти не пользовались инструментами: повинуясь лёгким пассам, расходилась кожа, мускулы и сухожилия аккуратно отделялись от костей, сами кости без малейших усилий выходили из суставных сумок и зависали в воздухе, чуть покачиваясь над столом.

– Ничего не получится, – с сожалением объявил Афинофоно спустя час. – Мы разобрали его полностью, но посмотри сам: слишком уж много некондиции. Мало того что ни одного целого органа не так ещё и костей катастрофически не хватает! Я насчитал четырнадцать переломов, из них пять сложных… Про кожу я вообще молчу… А жаль! Идея была богатая!

– Так у нас есть ещё один пупсик! – Мардух кивнул на второй труп. – Давай возьмём недостающие части отсюда!

– И тут же в полный рост встанет проблема отторжения тканей…

– Придётся зарядить мощное энергоинформационное поле, чтобы уладить все внутренние конфликты. Ерунда, справимся!

Работа продолжалась. Иннот поражался мастерству бормотологов: буквально на его глазах из двух мёртвых тел создавалось одно, ни формой, ни пропорциями не похожее на прототипы. Труднее всего оказалось с черепом: он был сильно повреждён у Шамполамо и практически вдрызг разбит у уборщика. Волшебники, словно скульпторы, лепили облик гомункулуса, сращивая одну с другой костные пластины. «Слишком аляповато получается!» – сомневался Афинофоно. «Сойдет», – уверенно отвечал напарник. «Зачем ты здесь приплюснул! Это не концептуально!» – «Сойдёт…» Готовые части тела тут же окутывало призрачное синеватое свечение, похожее на пламя горящего спирта; многие еле заметно подёргивались и шевелились. Внезапно будущий метеоролог отошёл от стола, достал из кармана дощечку со стилом и углубился в вычисления.

– Похоже, мы здорово прокололись, – сообщил он через несколько минут упавшим голосом. – Я тут подсчитал… Уровень энергии, необходимый для того, чтобы поддерживать жизнедеятельность, на несколько порядков выше нормальной клеточной активности. Фактически, чтобы всё это работало, нам придётся превратить его тело в своего рода энергостанцию!

– Ну? И превратим, раз надо… – Афинофоно утёр вспотевший лоб рукавом.

– И как ты это себе представляешь?

– Изменим химию желудка, например. Причём кардинально. Пусть там идёт бешеное расщепление и преобразование. Придётся сделать его раза в два больше, зато кишечник можно значительно сократить. А лёгкие сделаем органами двойного назначения – они одновременно будут служить аккумуляторами. Ты же знаешь, некоторые виды клеток способны накапливать весьма значительный потенциал… Наш протеже будет высоковольтным парнем!

У каюкера внезапно перехватило дыхание. Словно сквозь вату, долетали до него реплики молодых волшебников:

– Кожа никуда не годится…

– Ничего, возьмём у второго…

– Гомункулуса-то мы сделали изначально небольшого, придётся кроить…

– Усядет со временем… Кстати! А что если закрепить её специальными мускулами – здесь и здесь? Увеличим эластичность, и в случае надобности она будет разворачиваться в этакую перепонку!

– Как у белки-летяги? Оригинально! Парню с его малым весом будет не страшна никакая высота… Ты что сейчас делаешь?

– Хочу закольцевать его биологическое время.

– Всё ещё носишься со своей безумной идеей вечной молодости? Брось, ничего не получится! Тебе ведь уже доказывали…

– Но попытаться-то можно, верно? Давай уж поэксперименируем вволю! Как насчёт того, например, чтобы снабдить его дополнительными органами чувств? Я всегда считал, что мы необычайно ограничены в своих возможностях. Ну-ка, придумай что-нибудь!

– Гм… Ну что же, можно, например, вывести электрические рецепторы, но как они будут работать – это другой вопрос…

Иннота уже била нервная дрожь. Не смея моргнуть, он вглядывался в происходящее действо. Бормотологи продолжали колдовать; но вот настал, наконец, момент, когда все невероятные эволюции были завершены, и на мраморную плиту опустилось столь знакомое ему тело. Его собственное…

– А вот и Иннот! – тихонько мяукнул кот; он, оказывается, тоже с любопытством наблюдал за происходящим.

– Иннот, да не тот, – несколько смущённо откликнулся иерофант. – Созданному нами существу мы дали имя Дворнике; и сперва он мог совершать лишь самые простые действия. Дело в том, что мозг, который мы смастрячили, изначально был величиной с кулак – вполне достаточно для координации движений… И для того, чтобы подметать полы в башне. Мы заложили в него некую программу, возможность дальнейшего развития; благо, места в черепной коробке хватало… Но мы и представить себе не могли, что в один прекрасный день наше творение окажется с нами на равных.

Каюкер стиснул зубы и крепко зажмурился. Некоторое время ещё слышались реплики:

– Старик, это невероятно! Ведь то, что мы сейчас сделали… Это тянет по меньшей мере на диплом!

– Ещё бы! Жаль, что сия работа нам так и не зачтётся…

– А может?..

– Забудь! Ты же знаешь, какие они все формалисты… Но на лекции мы сегодня не пойдём, это уж точно! Устал я, как собака! Сейчас домой – и спать, только спать…

– Но сначала по пивку?

– Само собой…

Щёлкнул выключатель. Темпоральная лампа мигнула несколько раз и погасла. В глубине стеклянного шара медленно остывали прихотливо изогнутые проволочки и сетки.

– На этом всё и закончилось, – раздался в полумраке голос Афинофоно. – В Вавилонской Башне вместо старого уборщика появился новый, тихий паренёк с удивительно подходящим именем… А вскоре нам попросту стало не до того, чтобы присматривать за своим созданием. Среди Великих произошел раскол, начало которому положили исследования лаборатории некротики и который закончился в конце концов тем, что принято называть Первой Магической. Да, поначалу была всего-навсего эдакая маленькая гнусная внутрисемейная война… Когда до всех наконец дошло, к чему приводят подобные способы ведения диспутов, на дымящихся развалинах города было заключено соглашение; и некроманты удалились в мёрзлые северные земли, прихватив с собой добрую половину лабораторного оборудования башни. Тогда это казалось наилучшим выходом… Примерно в это же время было составлено и испытано одно из величайших заклятий, названное впоследствии заклятием Мооса; оно изменяло некоторые мировые константы, влияя на кристаллическую решётку металлов и делая их на несколько порядков мягче… Считалось, это самый надёжный способ не допустить в мире масштабных войн; но, как выяснилось, большие армии могут прекрасно сражаться и деревянным оружием. Неуёмные амбиции некромантов привели ко Второй Магической – по счастью, лишь спустя многие сотни лет, так что у нас была возможность хорошенько подготовиться. И вот, после очередной астральной битвы (а надо сказать, сражения, происходившие в вещном мире, – лишь слабое отражение того мочилова, что творилось в астрале) мы обнаружили, что остались одни… Эти престарелые маньяки наконец-то поубивали друг друга, и мы, младшие маги, смогли заняться своими делами. Иерофант удалился к себе, в Монастырь Безумных Метеорологов, и озаботился вопросами климата – собственно, он и раньше занимался этим, только теперь у него над душой не висело многочисленное начальство, ну а я окунулся с головой в собственные исследования…

– Так что же, – хрипло спросил Иннот; в горле его пересохло, и он не узнал собственного голоса. – Так что же; выходит, я и Подметала – это один и тот же человек?

– Не совсем один и тот же… Но примерно на две трети – да.

– И это значит, что Джихад – моя сестра? На две, блин, трети!!!

– А чем плохо, когда лучшие друзья оказываются ещё и родственниками?

Каюкер встал и подошёл к окну. Небо на востоке потихоньку бледнело; разгоралась заря нового дня. Ночь пролетела совсем незаметно… Он зажмурился и изо всех сил сжал руки на подоконнике.

– Слушайте… Зачем вы всё это мне показали?

– Потому что теперь ты стал одним из нас.

– Одним из вас! Что значит – одним из вас? Ходячей диковиной? Ярмарочным уродом, сотворенным ради глупой шутки?!

– Он не понимает… – тихонько вздохнул иерофант. – Да, всё это начиналось, почти как шутка; или как смелый эксперимент, если хочешь. Ну и что? А с чего начинается большинство жизней, ты никогда не задумывался? Иногда вообще с лишнего стакана рома на вечеринке!

– Ты стал одним из тех, чьи поступки влияют на судьбы мира, – с нажимом произнёс Афинофоно. – В конце концов, совершенно неважно, каково твоё происхождение. Имеет значение только одно – кто ты есть.