Старая немецкая сказка, или Игра в войну

Нашла, называется, словечко!

Жизнь становилась опасной, но странно интересной. Короче, нас вызывали назавтра на бой за городом, где в поле еще остались немецкие окопы.

– Оружие – кулаки и камни. Ровно в девять утра.

Враги повернулись и размеренно удалились. Кажется, они шагали в ногу.

БОЙ

Тут уж мы отступить не могли. Не для того наши отцы победили, чтобы их сыновья струсили. Но мы все-таки зауважали немецких ребят. Для них безоговорочной капитуляции не было, война продолжалась.

Нас было мало, всего четверо, и о том, сколько выступит против нас, мы не договаривались. Как, впрочем, и они тоже не знали, сколько нас будет.

Их так и окажется шестеро, а нас – пятеро, вместе с Зинкой. Куда нам без переводчицы? Когда мы потом заявим, что их больше, они нагло ответят: “Мы вас к себе не звали!” А раз так, то однажды на бой

Леонид возьмет свою немецкую двухгодовалую овчарку Рэкса. Пусть выступит за нас. “Рэкс ведь не знает, что он предатель”, – рассмеется Леонид. Но это все еще впереди.

Леонид мне все больше и больше нравился. Как мы стали бы воевать без него? Мне и в голову не приходило, что нам не пришлось бы воевать, если бы не его выходка в кино. А в общем, кто знает?! После наших ежедневных вылазок мы непременно должны были столкнуться с местными мальчишками, рано или поздно. Я еще не говорил о том, что мы разрезали перочинными ножами целлулоидные витрины в магазинах и хватали все, что плохо лежит. Да еще и “проверяли” брошенные закрытые дома в заросших садах. Взламывали окна и шныряли по комнатам в поисках чего-нибудь интересного. Так, в одном доме я нашел в тайнике небольшой, очевидно дамский, револьвер, правда незаряженный, и отдал, болван, Леониду. А он потом раздобыл малокалиберные патроны к нему через ординарца папаши-коменданта: хочется, мол, по мишени пострелять. Зато теперь он был надежно вооружен – нам на зависть.

В другом доме, полностью пустом, я обнаружил закрытую антресоль. Там было спрятано много разных платьев и красивый узорный медный ящик с шашками. Крышка его была размечена игровой клеткой. Чтобы не ругали дома за явную кражу, я грубо оторвал крышку, а шашки высыпал в пакет. Дома сказал, что нашел.

– Жаль, что не весь ящичек, – сокрушалась мама, любуясь крышкой.

“Надо ж было быть таким дураком!” – подумал я о себе.

Это я все к тому, что война с немецкими ребятами наверняка была неизбежной. Где-нибудь да столкнулись бы. Собственно, в этом я теперь оправдываю Леонида. Да и нам, жалевшим, что самим повоевать не пришлось, было сладко и страшно перед началом схваток с врагом.

Дома, в России, мы часто играли в войну, и никто не хотел быть немцем. Зато здесь их было предостаточно.

За немцев мальчишкам в Союзе приходилось бывать поочередно. Но мама перешила мне настоящую шинель из старой солдатской, с воинскими сияющими пуговицами, и меня уж никак нельзя было, даже временно, зачислить врагом. Мало того, я сразу стал советским командиром – в такой-то шинели!..

Но здесь не у себя дома, не та игра. Нужно было серьезно подготовиться к бою. Мы пошли на известную городскую свалку и выбрали себе по эсэсовской каске с изображенными на ней, как мы считали, молниями, но вскоре я узнал, что это готическое написание двух букв “SS”. Каски были очень удобные, с подкладкой и кожаными ремешками. Мы соскоблили нацистскую символику и нацарапали на них звезды. Я не переставал восхищаться Леонидом. Это была его идея – с касками.

Затем мы смотались за город поглядеть на место, где нам предстояло сражаться. Там мы осмотрели два окопа, метрах в двадцати один от другого. И хотя они были, как говорят военные, неполного профиля, все-таки оказались глубоковаты для нас. Мы подсыпали кое-где земли с бруствера на дно в “своем” окопе, сделав себе глубину по грудь. И подходящих увесистых камешков прилично заготовили. Хотели было нарезать и тяги для рогаток из брошенных противогазов – у немцев шла на них отличная тягучая резина, – но передумали.

– Об этом с ними уговора не было, – твердо сказал Леонид.

– Мало ли что! – возмутился Витька. – У немчуры на войне и “катюш” не было! И эти наверняка ничего в рогатках не смыслят.

– Это будет наше тайное оружие, – поддержал его Жорка.

Но Леонид уперся. Да и я благоразумно заметил:

– Они себе быстро такие же сделают.

– И без глаз останетесь, – поддакнула вездесущая Зинка. – А жить без глаз хуже, чем без рук. Не знаете?

Тут-то мы и воззрились на нее, поняв, что нам от нее и в бою не избавиться. А то еще и родителям обо всем расскажет.

Словно угадав наши мысли, она заявила:

– Я с вами пойду, а не то всем расскажу. – И можно было верить на все сто – расскажет.

Мы тут же подобрали Зинке сразу две каски, одна надевалась на другую.

– Тяжело, – захныкала она, когда ей примерили это боевое сооружение.

– Иначе завтра заткнем тебе рот, свяжем и запрем в Жоркином подвале с крысами, – тоже пригрозил Леонид. И ему так же можно было верить на все сто – заткнет, свяжет и запрет.

Зинка притихла.

– И весь бой сиди вон там и не высовывайся, – показал он на заросший блиндаж за нашим окопом.

Она послушно кивнула, четко понимая, что лучше свободной сидеть в блиндаже, чем связанной в немецком подвале с немецкими крысами.

Утром у меня чуть все дело не сорвалось. Мама неожиданно сказала:

– Может, дома с книжкой посидишь? И где вы целыми днями шляетесь?

– Да мы с ребятами гуляем. На речку ходим, в парк, – затараторил я, боясь, что она вдруг оставит меня дома. И не оправдаешься тогда, не отмоешься и станешь навечно дезертиром и предателем в глазах друзей!

– Хорошо, что не один гуляешь. Иди-иди, – успокоилась мама.

А уж как я успокоился и, толком не позавтракав, выскочил из дому.

Не знаю, подсматривали накануне за нами враги или нет, но все они тоже заявились в касках, да только не счищали с них фашистские знаки. Они не стали возражать против выбранного нами окопа. Их было шестеро. И когда мы указали им на неравенство сил, они лишь посмеялись. Мол, во время войны вас, русских, тоже было больше, и они, немцы, не протестовали. Ну что на это скажешь? Я уже упоминал об этом раньше. Мы ничего и не сказали, других подходящих ребят у нас не было, одна мелюзга. Жили, правда, в замке у реки два русских брата-близнеца, но им было за пятнадцать, они не годились.

Мы разошлись по окопам, и сражение началось. Полетели камни. Вот когда, вероятно, порадовалась Зинка в своем безопасном блиндаже. Она тоже пыталась иногда швырять глиняные куски, но они не долетали до врагов. А те били довольно прицельно. Раза три мне звучно попадало по каске так, что я даже приседал.

Забыл сказать, что уговорились сражаться до первой крови.

В минуту короткого затишья я увидел на бруствере окопа гриб.

Обыкновенный подберезовик. И поразился тому, как он сюда забрался. В германских лесах была тьма-тьмущая хороших грибов. И несмотря на тяжелую жизнь, немцы их не собирали. Да еще удивлялись, что эти неразумные русские так одержимы грибным азартом. Полные корзины несут: белых, подосиновиков, маслят, лисичек, а то и явных поганок, за которые они принимали опята. Видать, когда-то в древности населению объявили, что грибы собирать не следует, можно отравиться.