Старая собака

влаги — не более 14 %; золы — 3;

других частей растений—1; потемневших, почерневших, поврежденных вредителями плодов — 1;

измельченных частиц растения — 3; органических и минеральных примесей — по 0,5 %. Содержание аскорбиновой кислоты в цельных плодах должно быть не менее 1 %;

в измельченных плодах (фактически в кожуре шиповника) — не менее 2 %. Срок хранения —2 года.

В качестве витаминного сырья допускаются к использованию другие виды шиповника: роза иглистая (R. acicularis Lindb.), роза даурская (R. davurica Pall.), роза Беггера (R. Beggeriana Schrenk.), роза Федченко (R. Fedtschenkoana), роза морщинистая (R. rugosa Thunb.), роза собачья (R. canina L.).

Химический состав. В мякоти плодов содержится каротин, витамины, в плодах — флавоновые гликозиды кемферол, кверцетин, изокверцетин, сахара, пектины, ликопин, рубиксантин, органические кислоты, минеральные и др. вещества. Из семян выделено жирное масло, корни и листья богаты дубильными и красящими веществами. Общее содержание дубильных веществ в сухих плодах составляет 4,6 %. В масле шиповника много токоферола. По разнообразию и количеству витаминов шиповник превосходит все другие растения. В плодах содержится витамина С в 10 раз больше, чем в черной смородине, и в 100 раз больше, чем в яблоках.

Действие, применение, препараты. Шиповник — популярное лекарственное растение. Действие шиповника обусловлено содержанием в нем аскорбиновой кислоты, которая участвует в регулировании окислительно–восстановительных процессов в клетках и тканях животного организма, углеводном обмене, в процессах свертывания крови, в образовании стероидных гормонов, в синтезе коллагена и др. жизненно важных функциях. Плоды шиповника, его настои (чаи) назначают как желчегонное средство, а также с целью повышения резистентности организма при ин фекционных болезнях, интоксикациях, малокровии, заболеваниях печени, катаре желудка. Препараты шиповника стимулируют функцию надпочечников, половых желез, способствуют процессам регенерации тканей, снижению содержания холестерина в крови. Отвар из корней шиповника применяется в качестве вяжущего средства при желудочно–кишечных болезнях, С-гиповитаминозе (краснолапость). Водный настой шиповника обладает противомикробным и болеутоляющим действием. Из плодов шиповника готовят витаминные препараты в виде сиропов, таблеток, драже, чая.

При диарее телят используют 10 %-ный настой плодов шиповника. Чистые плоды измельчают, кипятят 7 мин, настаивают 18–24 час, процеживают и дают телятам с первого дня жизни по 100–150 мл один раз в сутки в течение 5–7 дней. При диспепсии телят берут 20 г. плодов на один стакан кипятка. Кипятят в закрытом сосуде 10 мин, настаивают в течение суток, затем процеживают через марлю и дают телятам по 0,5–1 стакану 2–3 раза в день. Применяют плоды шиповника животным как поливитаминное средство в виде настоев (1:10–1:20). Настои выпаивают за 30–40 мин до кормления в дозах: жеребятам — 200–400 мл; телятам — 400–500; ягнятам — 30–50; поросятам — 20–40 мл. Из свежих плодов шиповника делают сироп (Sirupus ex fructibus Rosae), экстракт и на его основе другие витаминные концентраты, получают препарат холосос (Cholosasum), который применяют при гепатитах, холециститах. Дозы внутрь: собакам по чайной ложке, кошкам 1/4 чайной ложки 2–3 раза в день.

Щенку

Rp.: Cholosasi 250 ml D. S. Внутреннее. По 1 чайной ложке холососа 3–4 раза в день (желчегонное)

ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

Вас замучили рост цен, СПИД, преступность и безработица. Если вы хотите мигом забыть эти мелкие дрязги, купите в нашей ветлечебнице бешеную собаку.

Объявление

Ненавижу специальные книги для собаководов. Те, в которых еда называется «рационом», спальное место — «подстилкой», поступки — «условными рефлексами», а собака — «объектом дрессуры». Конечно, без них нельзя, за суконным языком прячутся порой нужные факты, полезная информация. Которая, впрочем, не способна заменить живую практику и живое слово. Мне лично книги Д. Лондона, Даррелла, Симптона — Томпсона, И. Меттера, К. Лоренца и других знаменитых авторов дали гораздо больше, чем специальная литература. В этом, наверное, великая загадка искусства. Понятно, что авторы–ученые, такие как Лоренц, пишут о своей науке, популязируя научные истины. Но секрет глубочайшего понимания психологии животных авторов, не имеющих ученых степеней, не скоро будет раскрыт. Хотя, любовь творит чудеса. И Джек Лондон, несомненно, очень любил животных, много с ними общался. Иначе он никогда не создал бы бессмертные образы «Белого Клыка, Джерри островитянина, Майкла, брата Джерри и многих других. Как и Ленинградский писатель Меттер не смог бы создать образ милицейской овчарки, если бы не держал дома свою овчарку. Ну, а структура образа, заимствованная у знаменитого пса–розыскника Султана, придала достоверность. И, кстати говоря, Ю. Никулин не смог бы так хорошо сыграть проводника служебной собаки Мухтара, если бы не держал всю жизнь собак.

Именно поэтому я решил завершить книгу о пожилых собаках небольшим литературным приложением. Эти мини–рассказы уместней назвать очерками. Своеобразными зарисовками о реальных собаках в реальной жизни. И не моя вина, что эта жизнь большей частью горькая…

Повесть о старом боксере

Его со Светой как раз выгнали из газеты. Газета была- блеск! Особенно редакторша. Продавец сельмага, она после смерти мужа–редактора приняла газету под свое покровительство. Звали ее тетя Катя: обращение по отчеству она считала обидным. Ответственным секретарем была ее племянница, полгода как выпускница десятилетки, сельскохозяйственным отделом заведовал спившийся учитель математики. Личность толстая, флегматичная, безукоризненно знающая сельские дела и столь же безукоризненно выдающая о них информацию, передовицы. В Новый год Света с мужем дежурили по редакции.

Доблестный зав явился во–втором часу с недопитой бутылкой и уснул под столом. Валентин перепечатывал стихи и грел ноги о толстого зава. Света пыталась убедить мужа, что так делать нехорошо, но не убедила. Жили они в щелястой избе, топили которую сперва остатками забора, а потом пустым сараем. Был у них милейший овчар Антей. Щели они заклеили рукописными лозунгами: «Клопа танком не раздавишь», «Черви орлов не боятся, черви боятся кур». В райкоме шли оживленные дебаты об этих плакатах, высказывалось мнение, что надо бы проверить. Баранина стояла у них в сенях в виде цельных туш, приобретенных по колхозной цене, благо хозяйства были в основном овцеводческие. Они варили по четверти туши зараз. Картошка тоже была. Он начал литрабом сельхозотдела, но быстро сбежал от достойного зава и числился фотокором. Света вела отдел писем. Вся их жизнь в этот период состояла из них двоих и собаки. Окружающие были гротесковым фоном для молодоженов. Лето проработали, потом он начал заметно злоупотреблять, их уволили по собственному желанию, и он устроился в ВОХР старшиной команды.

На границе двух сибирских областей в глухой тайге стоял двухэтажный дом. Все удобства были в его квартирах, даже горячая вода. Кедры стучали в створы городских окон, рябчики вспархивали с балкона. Левее ютилась казарма. Стрелки приезжали из соседних деревень, жили по десять дней, дежурили в двухсменку. Охраняли тоннель. Четыре круглосуточных поста на стратегической железнодорожной ветке. В 18-оо проходил пассажирский поезд. Четыре вагона, остановка по требованию.

Не полуостров — Полустанок, Где остановка Ноль минут…

У него прекрасно шли стихи, а Света была его музой. Она надолго уходила в лес, возвращалась румянная, рассказывала, тянула с собой. Как–то увидела белую ворону. Он не пошел смотреть, а написал стихи про синюю птицу:

Там, где кедры запудренны густо, В том лесу, куда я не ходил, Где истошно трещат трясогуски, Кто–то синюю птицу ловил. Кончалось стихотворение тем, что: Все забыл он в азарте нечаянном И прикладом толкнуло плечо… Кедры тихо верхушки качали, Иней розовый падал в лицо.

На первом этаже жил командир команды, над ним они со Светой и Антеем, а напротив молодожены из села, оба стрелки. Видимо, в особом случае сюда планировалось поставить воинскую часть. Поэтому полупустой дом жил, дышал. Столяр из соседней деревушки сделал им письменный стол. Кресло они соорудили из гиганского корня, а спальня представляла собой низкие нары в полкомнаты. Было удобно и экзо–тично. Пес бродил по трехкомнатной квартире и воровал сучки–палочки, Светину страсть. Была пишущая машинка, бумага, книги. Какой–то чудик в этой глуши узнал, что они любят читать и продал полного Киплинга за литр водки. За продуктами едзили раз в неделю. Окна заменяли холодильник. Жизнь по–прежнему состояла из них самих, собаки, стихов. Тайга, эта квартира с городскими удобствами, видимость работы — провести раз в неделю политчас, проверять посты, выдавать оружие — казались даром судьбы. Валентин не злоупотреблял. Было не с кем и не на что. Месяца через полтора этой идиллии он уехал в питомник за сторожевой собакой. Собаку он не привез, не было должности вожатого, а совместительство не разрешали. Он привез старого боксера, которого и собакой было назвать трудно. Но все таки боксер Дик был собакой и потому был честен. Когда Валентину в го–роде отказали, он все–таки пошел в питомник, поинтересоваться просто. И начальник питомника его спросил: «Собак любишь?» «Естественно!» «Слушай, возьми одного пенсионера, в тайге там у вас пусть поживет. Его, понимаешь, военный летчик оставил, привез из ФРГ девять лет назад, даже родословная есть, а сейчас перевели опять за границу и с собакой нельзя. Отдал нам, просил хозяина найти. А пес вторую неделю не ест, в клетку никого не пускает, миски и то не забрать. Пошли смотреть. В утепленном вольере для щенных сук лежал громадный пес. Мышцы скрадывали худобу, но, когда он встал, дуги ребер опоясали собаку. «Дик его зовут» — сказал начальник. Дик вяло ощерился. Валентину было тридцать лет, он был пьяница, журналист и собаковод. После долгих неудач к нему пришла любовь. Он начинал подумывать о восстановлении социального статуса; нынешняя работа, тайга, вся эта добровольная ссылка были явлением временным. И совсем ни к чему была ему старая, озлобленная собака. И когда он шел с Диком к вокзалу, он думал также. Или совсем не думал.

Мы продаем собак бездумно, А потом Они приходят в наши сновиденья, Помахивая жалобно хвостом И уши прижимая В знак смиренья.

По дороге Валентин купил шприц, кофеин в ампулах, адреналин. Ему нужно было довести собаку до дому.

Дик вошел в квартиру, запнувшись о порог. Антея обошел, как предмет неодушевленный. Залез на белоснежное покрывало топчана, тускло полюбопытствовал, приподнимая на всякий случай верхнюю губу. Никто не заругался. Он слез, направился в угол. И находился в эдаком трансе довольно долго. Одно радовало — ел. Мало, нехотя, позволяя Антею оттеснять себя от миски, но ел. И потому жил. Жил как бы по–инерции. Если не выводили вовремя — оправлялся прямо в квартире. И, когда Света убирала, смотрел с тусклым любопытством, готовый на любой упрек зарычать. Потом Валентин уехал по службе, вернулся через три дня. Еще с высокой платформы заметил Свету с Диком на поводке. Рядом крутился Антей. Несмотря на равнодушную вялось, Дик был опасен без поводка. Делал попытки броситься, причем всегда молча. Его боялись. Боялись и новоявленные хозяева, но не поддавались на провокации, сохраняя тем видимость отношений. А Дик провоцировал: и первый его визит на постель, и неряшливость — все это были своеобразные провокации. Но повода броситься ему не давали, оберегая от этой напасти только окружающих. Вместе с Валентином приехал сменный наряд, они разговаривали, спускаясь, здоровались, когда заметили, что Дик вырвал поводок и летит к платформе. Среди всеобщего смятения Валентин обреченно выставил согнутую под прямым углом руку, собираясь принять клыки на нее. Дик поднырнул, обхватил Валентина лапами, лизнул в подбородок. Тот буквально упал на колени, а Дик, повизгивая, лизал лицо.