Старая столица

— Хотя бы чашки или, может, чай заваривать будешь?

— Я не одна.

Только теперь Масако обратила внимание на стоявшего поблизости Синъити и шепотом спросила:

— Твой жених?

Тиэко слегка покачала головой.

— Хороший человек?

Тиэко кивнула.

Синъити повернулся к ним спиной и медленно пошел вперед.

— Может, выпьешь чашечку чая? Сейчас в павильоне мало гостей, — предложила Масако.

Тиэко отказалась и последовала за Синъити.

— Моя подружка по занятиям чайной церемонией. Красивая девушка, не правда ли?

— Ничего особенного.

— Тише! Она может услышать. — Тиэко обернулась к стоявшей у павильона Масако и подмигнула ей.

По тропинке они подошли к пруду. У самого берега ярко зеленели острые листья ирисов, тихо покачивались кувшинки, распростерши на воде свои круглые листья. У пруда вишни не росли.

Обогнув пруд, Синъити и Тиэко вышли на узкую дорогу. Здесь под зеленым шатром деревьев царил полумрак. Пахло молодой листвой и влажной землей. Вскоре дорога вывела их к обширному саду с прудом посредине. Пруд был больше того, который они только что миновали. Сразу стало светло от цветущих вишен, отражавшихся в зеркальной воде.

Иностранные туристы то и дело щелкали фотоаппаратами.

Здесь и на противоположном берегу между деревьев в скромном наряде из белых цветов рос подбел. Тиэко вспомнила Нару [10] . Вокруг было много сосен — не очень крупных, но красивой формы. Когда бы не вишни в цвету, взор услаждал бы один лишь зеленый убор сосен. Хотя, пожалуй, именно в эту пору чистая зелень сосны и прозрачные воды пруда еще рельефней выделяли розовые цветы вишен.

Синъити первым стал переходить пруд по выступавшим из воды камням. Место называлось «Переправа через болото». Камни были плоские, округлой формы — словно их нарезали из столбов тории [11] . Тиэко пришлось подоткнуть подол кимоно.

10

Нара — первая столица Японии.

11

Тории — ворота перед синтоистским храмом из двух столбов с перекладиной.

— Готов перенести госпожу Тиэко на себе, — воскликнул Синъити, обернувшись к девушке.

— Потрясена вашей необыкновенной любезностью, — съязвила Тиэко.

По таким удобным камням могла бы спокойно пройти и старуха.

Близ камней плавали листья кувшинок, а у противоположного берега в воде отражались сосны.

— Эти камни в воде напоминают абстрактный рисунок, — произнес Синъити.

— Но ведь, как говорят, все японские сады абстрактны. Вспомните сугигокэ [12] в саду храма Дайгодзи. Каждый не преминет сказать: «абстрактный рисунок»… Просто надоело.

12

Сугигокэ — растение, напоминающее кукушкин лен. Его листья похожи на иглы криптомерии.

— Верно, он там создает впечатление абстрактности. Кстати, в храме Дайгодзи на днях завершают восстановление пятиярусной пагоды. По этому случаю ожидается праздничная церемония. Не хотите ли поглядеть?

— Теперь пагода станет такая же яркая, как новый Золотой павильон? [13]

— Нет, в отличие от Золотого павильона она ведь не сгорела, ее лишь разобрали и собрали заново. Церемония состоится в разгар цветения вишен, так что народу, наверное, будет немало…

13

Золотой павильон — построен в 1397 г. В 1950 г. был подожжен фанатиком. В настоящее время восстановлен.

— И все же нет на свете ничего красивей цветущей плакучей вишни…

Они переправились по камням на противоположный берег с красивой сосновой рощей и подошли к «мосту-дворцу». Так его назвали потому, что этот мост по форме напоминал дворец, но у него было и собственное имя — Тайхэйкаку — Дворец спокойствия. Вдоль перил стояли скамьи с низкими спинками, на которых отдыхали люди. Отсюда открывался чудесный вид на обширный сад за прудом.

Некоторые посетители, присев на скамьи, пили и закусывали. По мосту взад и вперед бегали дети.

— Идите сюда, Синъити, — позвала Тиэко. Она первая села на скамью и опустила ладонь на освободившееся рядом место.

— Я постою, но предпочел бы присесть у ваших ног, — шутливо отозвался Синъити.

— Считайте, что я ничего не слышала. — Тиэко усадила его рядом и сказала:

— Схожу за кормом для карпов.

Вскоре она возвратилась и стала кидать в пруд корм. Сразу подплыла целая стайка карпов, некоторые даже выскакивали из воды, пытаясь поймать корм на лету. По воде пошли круги. Заколебались отражения вишен и сосен.

— Не хотите ли покормить? — предложила Тиэко. Юноша не ответил.

— Вы сердитесь на меня?

— Нисколько.

Долгое время они сидели молча. Синъити с прояснившимся лицом глядел на поверхность воды.

— О чем это вы задумались? — прервала молчание Тиэко.

— Так просто… Бывают ведь чудесные минуты, когда ни о чем не думаешь. Впрочем, когда сидишь рядом со счастливой девушкой, тебя и самого обволакивает теплотой счастливой юности.

— Это я счастливая?.. — удивилась Тиэко. Тень печали мелькнула в ее глазах. А может, то было лишь легкое движение воды, на которую она глядела.

— Там за мостом есть вишня, которая мне особенно нравится, — сказала Тиэко, поднимаясь со скамьи.

— Наверно, вон та. Она видна и отсюда.

В самом деле, вишня была удивительно красива. Она стояла уронив ветви, словно плакучая ива. Тиэко вступила под ее сень, и легкий ветерок опустил ей на плечи и к ногам несколько лепестков. Опавшие цветы устилали землю под вишней, штук семь или восемь плавали на воде. Бамбуковые шесты подпирали ветви, и все же их тонкие концы, увенчанные цветами, склонялись до самой земли.

Сквозь переплетение ветвей виднелась вершина горы в зеленом весеннем убранстве.

— Наверно, это часть Восточной горы, — сказал Синъити.

— Это вершина Даймондзи, — ответила Тиэко.

— Неужели Даймондзи такая высокая?

— Так кажется, потому что вы глядите на нее сквозь усыпанные цветами вишни.

Они стояли под вишней и не хотели уходить.

Чуть дальше земля была посыпана крупным белым песком, а правее росли дивные высокие сосны.

Когда они миновали ворота Отэммон, Тиэко предложила:

— Не пойти ли нам к храму Киёмидзу?

— Киёмидзу? — удивился Синъити. А что там интересного? — было написано на его лице.

— Хочу оттуда полюбоваться вечерним Киото, поглядеть на заход солнца над Западной горой.

— Что ж, пойдем.

— Пешком, согласны?

Путь был неблизкий. Обходя шумные улицы, они сделали большой крюк по дороге, ведущей к храму Нандзэндзи, прошли позади храма Тионъин и через дальний конец парка Маруяма по узкой тропинке приблизились к храму Киёмидзу. Все вокруг уже подернулось вечерней дымкой.