Старая знакомая. Повести и рассказы

Но самая большая яблоня, «бельфлер», стояла особняком, и она была лучше всех. Это мощное плодовое дерево напоминало дуб. У дерева был крепкий ствол и высокая ровная крона, под его ветвями можно поставить длинные столы и справлять свадьбу. Под яблоней лежал пестрый плодово-лиственный ковер сказочной красоты, но основная часть урожая еще висела на ветках. Посмотришь вверх, а там – солнце, оно пробивается между листьев и ветвей, просвечивает сквозь яблоки, делая их полупрозрачными. Правда, до яблок не достать ни палкой, ни с лестницы, остается только ждать, когда они упадут.

Не знаю, почему это случилось именно сейчас, но впервые в жизни простое вездесущее яблоко вдруг предстало для меня как райский плод, и восхитило до глубины души. Через этот восторг я как будто узнала всю суть яблони, поняла и влюбилась. Яблоки – это дар Божий! Их изобилие подобно источнику, где вода течет, не переставая и не кончаясь, ее не надо экономить, за нее не надо платить – она даром. Также и яблоки – их больше, чем нужно, больше, чем можно съесть или заготовить на зиму, ими можно только делиться, раздаривать всем вокруг, и их не станет от этого меньше. Такова природа истинного дара.

Мама собирает падалицу с земли, а я хожу с длинной палкой, к концу которой привязана консервная банка с разрезом, стараясь снять, хоть некоторые, не разбивая.

– Возьмите грабли, – кричит Раиса Ивановна, – я их вот так сбиваю, – и пытается ударить граблями по веткам.

– Раиса Ивановна, не надо.

Не зная, чем еще нам помочь, она бросает грабли и опять возвращается к своей борозде.

Мы собираем яблоки в маленькие ящики, в ведра, в пакеты. Оставить их гнить под деревом не представляется возможным. Собрав бельфлер, переходим к белому наливу, потом к грушовке.

– Мама, что мы делать с ними будем?

– Повидла наварим.

– Так их чистить надо будет целую неделю!

– Ну, ничего, мы вдвоем справимся, да они еще полежат. Угостим соседей, тете Вале отвезем. Еще насушим на зиму, будем компот варить, уксус сделаем. Знаешь, какой он полезный?

Я все гляжу на ветви, склонившиеся под тяжестью урожая, и причитаю:

– И как же вас много! Какая красота! Какое богатство!

– Что-нибудь придумаем, – приговаривает мама, – не пропадет.

Раиса Ивановна принесла показать картошку, какую она накопала:

– Ну, что это за урожай? Горох какой-то. Целое ведро гороха. Вам не надо?

– Нет, спасибо, нам бы с яблоками справиться.

Она подняла голову вверх, оглядела грушовку и вздохнула:

– Куды ж их девать? Своим говорю – приезжайтя, а они – нам не надо. Закромя разваливаются, уж и класть некуда.

– Мы отвезем гнилые на помойку, отвезем, не волнуйтесь.

Дело дошло до Антоновки. Она будет лежать до весны, если снять аккуратно, не ударяя. Я цепляю яблоки консервной банкой на длинной палке, наклоняю в руки маме, а она складывает их в ящик. Но Антоновка крепко держится на ветвях, одно снимаешь – два других падают. Раисе Ивановне это не нравится. Она подбирает упавшие яблоки с земли и бросает их в компостную яму.

Мое восхищение, мамина хозяйственность и наша активная деятельность вокруг этого изобилия неожиданно меняет отношение хозяйки к своему урожаю. Она сердится, и говорит:

– Не надо их ентой палкой, пущай еще повисять, – берет лопату и уходит дальше копать свой горох.

Мы загружаем полную машину яблок, и, сказав «спасибо», уезжаем домой в некотором недоумении.

Восковая птица

В начале девяностых годов вместе с новыми сортами цветов и с доселе невиданными породами собак к нам пришли новые зарубежные фильмы. В полуподвальных помещениях жилых домов стали открываться видеосалоны, и, судя по сеансам, стало сразу отчетливо видно, что, не смотря на количество, их разнообразие не так уж и велико: в 17:00 – боевики, в 19:00 – ужасы, в 21:00 – эротика. Все три разновидности жанра были в новинку, и мы ходили на все подряд, было бы свободное время.

Первые просмотры фильмов ужасов вызывали настоящий страх, тем более, что транслировались они в темноте на обычном телевизоре, висящем под низким подвальным потолком с видеокассет очень плохого качества. Картинка на экране рябила красно-зелеными цветами, звук трещал, а пиратские переводы накладывались искаженным голосом поверх звуков самого фильма. Пытаясь продраться сквозь посторонние шумы и рябящее изображение, все напряженно вглядывались в экран, боясь пошевелиться. Если кто-то случайно громыхал стулом, остальные невольно подскакивали от царившего в воздухе напряжения.

Как-то раз мы сидели на одном из таких показов, и фильм уже подходил к концу. Главный герой, отстреливающийся от нечистой силы внутри полуразрушенного дома, вдруг увидел в окне красивую женщину с длинными распущенными волосами и обнаженной грудью. После этого камера стала отъезжать, и обнаружилось, что нижняя часть тела у нее с птичьими лапами и когтями, как у орла. Наверное, при других обстоятельствах, эта сцена не произвела бы на меня такого впечатления, но тут я вздрогнула. Женщина- птица раскрыла крылья и полетела нападать на героя, и на меня, соответственно.

После сеанса осталось неприятное чувство, но это обычное явление после просмотра фильма ужасов. Сцена из кино забылась через неделю, однако спустя месяц-другой, стало понятно, что что-то произошло. Я стала плохо спать, вздрагивала, все время чего-то боялась, пропал аппетит, и, вообще, было такое ощущение, что внутри что-то сломалось.

–Тебе надо к бабушке сходить, – сказала мама в ответ на мои невнятные жалобы.

– К какой бабушке?

– К хорошей. Я спрошу у соседки. Знаешь, говорят, как к бабушке сводили?

Я слышала это выражение, но не думала, что оно на самом деле может означать какую-то конкретную бабушку. Между тем, соседка дала адрес женщины, занимающейся снятием сглаза или чем-то в этом роде. Не какую-нибудь колдунью или ведьму, а просто бабку, практикующую старинные деревенские ритуалы, к которым относятся заговаривание пупка у младенцев, излечение заикания при помощи манипуляций с ножницами, а также чтение молитв на снятие испуга.

Жила она недалеко, в обычном панельном доме на третьем этаже и не была такой уж старой. «Сейчас мы все сделаем», – сказала она, не дослушав мои страдания до конца. Видимо, причин, которые могут испортить внутренне состояние человека, не так уж много, как и разновидностей фильмов. Она нагрела на плите кружку с воском, посадила меня на порог между ванной и коридором, и, держа над головой ковш с водой, и что-то при этом шепча, вылила в него расплавленный воск. Попав в холодную воду, воск тут же застыл, она аккуратно вытащила его из воды и показала мне.

– Узнаешь?

Воск вылился в форме той женщины-птицы, о которой я уже успела забыть.

Знахарка тут же смяла воск в руке и сказала, что это все. Я заплатила небольшую сумму денег, которую сказала соседка, и ушла.

После этого мои недомогания исчезли, как не бывало. Испуг, вытянутый из моей головы таким странным образом, перестал меня портить.

Столько лет прошло с тех пор, а я все помню, что пообещала принести ей клубники, когда та поспеет, но так и не принесла.