Starkoporn

Но не это самое ужасное. Когда Петир наконец, без сил валится на ложе, а Джон устраивается рядом, поглаживая ему грудь и глядя на него влюблёнными глазами, Бейлиш сам тянется к нему за поцелуем. Как ни крути, приходится признать, что мальчишка влез ему в душу. Со своей покорностью, безотказностью и всепоглощающим обожанием. Такой странной, жадной и одновременно щедрой любви невозможно противиться…

– Мне пора, - говорит Петир, прерывая поцелуй.

– Тебе понравилось?

– Мне понравилось, малыш. Очень понравилось. Ты умница. Ты лучше всех шлюх, которых я встречал в своей жизни. Лучше даже всех моих любовниц. Хотя ты не так умел и опытен…

– Я научусь.

– Я не сомневаюсь. Дай-ка мне вина. Мне нужно хорошенько выпить.

– Меня тоже жажда мучает, - смеётся Джон.

– Я торчу у тебя здесь уже уйму времени. А меня ждет молодая жена. У меня ведь вообще-то брачная ночь сегодня!

– И как тебе твоя брачная ночь?
– дразнит Джон, подавая ему вина.

– Гораздо лучше, чем было, - отвечает Петир, - Дай-ка мне весь кувшин. Я должен напиться. Не могу же я теперь явиться к ней назад трезвым!

Он пьет, обливаясь. Потом начинает быстро одеваться. Джон следит за ним взглядом, сидя на кровати.

– Что ты ей скажешь?

– Скажу, что был у тебя, - ухмыляется Петир, - Я был у её брата, он меня утешал, и мы выпили.

– Это чистая правда, - хихикает Джон.

– Из тебя получилась бы хорошая любовница, Сноу, - говорит Петир, застегивая пряжки дублета.

– Возьмёшь меня?
– Джон улыбается, но бледность, разливающаяся по его лицу, и напряженный взгляд выдают его волнение.

Петир молча застегивает пояс, поправляет ворот дублета…

– Я украл у тебя брошь с пересмешником, - говорит вдруг Джон, - Тогда, перед отъездом.

– Я так и подумал, что это ты. Это ничего. У меня их несколько.

– Я решил, что ты не обидишься.

– Оставь себе, малыш.

– Спасибо.

Петир подходит к двери и отодвигает задвижку.

– Петир!- зовет его Джон, и Бейлиш оборачивается.

Мальчик сидит на краю кровати, сцепив перед собой пальцы, тёмные шрамы резко выделяются на белой коже, чёрные локоны, влажные и спутанные, раскиданы по голым плечам, взгляд полон боли и надежды.

– Ты не ответил… Ты ведь придёшь ещё, правда?

– Хочешь стать моей любовницей, Джон?
– усмехается Бейлиш.

Он представляет себе свою молодую жену, её дрожащее обнаженное тело, испуганный взгляд, долгие ночи, когда он будет так близко к ней, не смея прикоснуться… Она будет лежать в его постели, а он будет сгорать от страсти и сходить с ума от отчаяния. День за днем, каждую ночь…

– Я приду ещё, - говорит он, прежде чем покинуть покои короля.

========== The State of Flux ==========

***

– Я скучал…

Так начинались все их встречи, а встречались они едва ли не через день. В покоях короля — редко. Чаще на тёмной задней лестнице, или в старой разрушенной башне, или в крипте. Там было темно, неизменно холодно и грязно. Поэтому, когда мальчик его обнимал, он не возражал — так было теплее. Каждый раз его прижимали к стене, как шлюху, и целовали, долго и страстно, руки короля забирались ему в штаны и хозяйничали там.

– Я скучал, Петир. Я так скучал по тебе!

Петир терпеливо ждал. После того, как король немного утолял свою любовную страсть, наставала очередь Петиру утолить свою похоть.

– У меня мало времени, малыш. Будь умницей, становись на колени и бери его в рот…

Иногда, если они были в крипте, Петир поворачивал мальчика к себе спиной и заставлял наклоняться вперед, упираясь в надгробье Нэда Старка, закидывал плащ ему на спину и спускал его штаны.

– Кто ты, мой мальчик?
– шептал он, обхватывая его сзади рукой за бёдра и насаживая на себя одним движением, - Скажи, кто ты?

– Я твоя маленькая сучка, Петир, - отвечал король сквозь стоны и всхлипывания.

– Помни это всегда…

Лорд Петир был зол, и с удовольствием срывал свою злость на любовнике.

– Хватит меня слюнявить, ты маленький извращенец, я позвал тебя не для этого, - говорил он, ставя его на колени.

– Я трахаю тебя в грязном подземелье, как трахают шлюх, Джон. Не говори мне о своей любви, - наклоняя его перед собой.

– Сосать у тебя получается лучше, чем болтать, Джон. Заткнись и приступай, - тыча членом ему в губы.

Но Джона его оскорбления нисколько не смущали.

– Ты любишь меня, Петир, - каждый раз говорил он на прощанье, - Если бы не любил, не приходил бы ко мне снова и снова. Ты меня любишь…

Тут он был прав. Лорд Петир любил своего мальчика. Джон со своим щенячьим обожанием, покорностью и готовностью к унижениям был незаменим. Если бы у него не было Джона, он не знал бы, что бы он стал делать, как ещё ему было справиться со своей злостью и отчаянием. А он был в отчаянии.

Каждую ночь его молодая жена ложилась с ним в супружескую постель и… ничего не происходило. Иногда он просил её раздеваться донага, и она раздевалась. Он всячески пытался разжечь если не её любовь, то её желание: обнимал её под одеялом и тесно прижимал к себе, гладил её спину, ласкал её грудь, нежно целовал, шептал ласковые слова и прижимался возбужденной плотью к её ягодицам. Она дрожала и беззвучно плакала. И он отпускал её. Он не мог, не хотел брать её такой — плачущей, сцепившей зубы и закрывшей глаза, сжавшей кулачки. Ненавидящей и проклинающей его в душе. Он не был насильником, если только жертва не желала сама быть изнасилованной, как Джон, например. И он её отпускал, вздыхал с тоской и отворачивался. А с утра, едва рассветало, шёл в старую башню или в крипту и трахал Джона.

Два или три раза, однако, его отчаяние достигало такого невероятного предела, что он срывался, выбирался из супружеской постели, одевался и отправлялся к Джону прямо среди ночи. У короля он оставался несколько часов, а иногда и до самого рассвета.

Он входил в покои короля с таким мрачным и злобным видом, что Джон немедленно наливал ему вина. Через полчаса напившись почти пьян, Петир начинал жалобно выговаривать Джону:

– Моя жена не спит со мной. Она не спит со мной, Джон! И я не знаю, почему… До нашей свадьбы, знаешь, мне казалось, что она меня хочет. Ты бы видел, как она меня дразнила! Она хотела меня, я уверен! Хотя нет, теперь я больше ни в чем не уверен… Но она играла со мной, я видел… Сейчас же она смотрит на меня, словно я пьяный солдат, который хочет ее изнасиловать. Но я не пьяный солдат… Я стараюсь быть нежным и терпеливым с ней, Джон. Ты мне веришь? Но всё бесполезно… Она шарахается от меня, как от чумы. Я не знаю, что мне делать, Джон… Что мне делать? Это невыносимо!

Он морщил лицо, будто вот-вот заплачет, и мальчик простирал к нему руки, обнимал его нежно и гладил по голове.

– Конечно, она тебя хочет, Петир. Тебя нельзя не хотеть! Потерпи, мой хороший, она поймёт… Обязательно поймёт! Вот увидишь, скоро она станет сама домогаться тебя, мой любимый, мой прекрасный Петир…

Затем пьяного Бейлиша раздевали, укладывали на ложе, и они с королем «занимались любовью». Лорд Петир не мог бы сказать себе, что просто трахал мальчика. Потому что он, лорд Петир Бейлиш, неведомый его забери, в своем слепом отчаянии действительно занимался с юнцом любовью! Он сам тянулся к королю губами, засовывал ему в рот язык или целовал ему шею, пока на ней не оставались кровоподтёки от поцелуев. Он гладил ему спину и ягодицы и ласкал его член, пока Джон не изливался ему в ладонь. Он укладывал мальчика на спину и сгибал его ноги в коленях, или сажал его на себя верхом, брал его как женщину, испытывая от этого острое удовольствие.

Он позволял малышу делать с собой что угодно, за некоторыми исключениями: его целовали, лизали и покусывали, раздвигали ему ноги и ягодицы, ласкали губами, трахали пальцем, поддерживали сильными руками, помогали его движениям, переворачивали его то на живот, то на спину, так что в конце не оставалось ни одного участка его тела, которое не было бы поцеловано и обласкано королём.

По двести раз за ночь, король повторял ему признания в любви. Король плакал от нежности и дрожал от его прикосновений. Король выгибался и подавался ему на встречу в неутолимой жажде. Король так обожал его член, что ласкал постоянно, даже во сне. Король утыкался лицом ему в живот, вдыхая его запах, и рыдал от счастья…