Старость - радость для убийц
Шрифт:
Мне не терпелось узнать, что главный предмет для предстоящей авантюры сохранился, лежит на шкафу в Митькиной комнатенке. Не церемонясь, пробралась к нему, подставила стул, полезла за коробкой. Митька спал и проспал шквал, и не услыхал, как я уронила стул. На шум непременно явилась бы мама, но её дома не было - дежурила в консьержной, хранила сны богатеньких жильцов... Я порадовалась тому, какой богатырский сон у моего родного брата и как это правильно - мало ли что ему предстоит, кроме сдачи сессий.
Однако мое братолюбие на этот раз оказалось довольно фальшивым. Я обнаружила в коробке свой старый темно-каштановый паричок. В нем я ещё в школе изображала
Так вот, я навертела на бедра большое махровое полотенце, надела алый пиджак, белые брюки, лакированные на высоченной платформе босоножки - подарок Алексея, вывезенный ещё два года назад из Англии как крик последней моды, - а сверху напялила парик, на парик косенько, с намеком на суперэлегантность, приладила черную широкополую шляпу с вуалью - отцовский подарок моей матери году эдак в семнадцатом, - и, покрутившись возле зеркала, такая-сякая разбудила Митьку.
Спросонья он таращил глаза, ничего не понимал, только спрашивал:
– Вы кто? Вы зачем?
– Санэпиднадзор. Травим клопов, тараканов и других животных по умеренным ценам.
– Татьяна! Ты, что ли?
– он сел, стукнул пятками об пол.
– Узнал, все-таки, - огорчилась я.
– А так?
– и нацепила черные очки с огромными "окошками" и широкими, в палец, дужками.
– Кошмар!
– честно признал он.
– Какое-то исчадие!
– Никто не узнает? Точно?
– Ни за что! Ну даешь! Ну даешь! Что-то опять придумала? Еще один турецко-азербайджанский рынок?
– Круче, юноша, круче.
– Прибить могут?
– Кто его знает... Тебя же вон резанули слегка ни за что.
– За что!
– оскорбился Митька.
– Я им сигарет не дал, а в морду пожалуйста! Смотри, Танька, нынче народ жуть какой крутой пошел!
Я пошла, было, вон, но он успел схватить меня за подол и сурово произнес:
– Мной-то особенно не пренебрегай. Я, между прочим, чемпион института по боксу... если не забыла. В случае чего... мало ли...
– Помню! Всегда помню! Как увижу твой перебитый нос, сплющенное ухо... Нет, чтоб в балет на льду пойти, танцевал бы весь в блестках.
– А тебе бы в библиотекарши. Сидела бы тихо, как в банке с тальком... Ух ты! А зад-то какой себе приделала! Ну Танька!
– И зад одобряешь?
Он показал большой палец
– А ежели таким манером?
Я повертела перед ним объемным своим-не своим задом в стиле, положим, проституток из первых картин итальянского неореализма.
Митька расхохотался:
– Ну даешь! Ну прямо как путанка с Тверской!
– Смотри, Митька, если провалюсь - ты и будешь виноват!
– Перчатки надень, перчатки тут самое оно!
– посоветовал со знанием дела.
– Черные! Длинные! У матери были, вроде...
– Умница! Кружевные! Самое оно!
Вот такой-рассякой и я вышла в положенный час за дверь своей квартиры. Ну, шлюшка и шлюшка... Или, что тоже могло прийти в голову посторонним наблюдателям, - молодайка с приветом.
Триумф ощутила, когда Маринка засекла мою фигуру удивленным, неузнающим взглядом, когда я подошла к ней вплотную и кокетливо-мяукающим голосом принялась расспрашивать, как лучше всего проехать к Сокольникам и можно ли где-то здесь, поблизости, найти нотариальную контору... Когда же я вдруг спросила
её своим натуральным голосом:– И тебе не стыдно?
– она все равно не решилась признать в развязной дамочке, одетой дико, свою вековечную подружку.
– У тебя же стопроцентное зрение!
– укорила я её.
– Да я это, Татьяна, которую ты знаешь тысячу лет! Но с этой минуты - Ольга. Как в "Евгении Онегине", как мы с тобой в школе еще... Я - Ольга, ты - Татьяна Вспомнила?
– Еще бы! Как нам хлопали! Какой был Алик Филимонов, он же Ленский! В кудрях! Как ему шел цилиндр!
– А Юрчик Пономарев? Стройненький, горделивый... Нам ещё девчонки завидовали, что мы с ними на сцене. И в "Севильском цирюльнике"...
– И в "Горе от ума". Юрчик - Чацкий, это же блеск! "Карету мне, карету!"
– Хватит воспоминаний!
– осадила я Маринку.
– Главное набраться нахальства, вспомнить, так сказать, молодость.
– Ты набралась!
– заявила Маринка ехидно.
– Чего только на себя не нацепила! Прямо какая-то сумасшедшая примадонна! И вся в духах! Ах, ах!
– Значит, вызываю абсолютное восхищение?
– Но чуть-чуть и сомнение в качестве своего разума, - ввернула подружка. Но почему б и не поприкалываться? Сыгранем! А то будень, будень серый, длинный и противный. Сыгранем, Ольга! Отколем номерок!
Мы сбежали по каменным ступенькам в глубины метро
На лесной тропинке, в безлюдье, я повторила Маринке:
– Ольга я, Ольга! Говорим друг с другом мало. Мне хочется понаблюдать за всеми, кто войдет в комнату Мордвиновой. Пригодится. Ты же не стесняйся забирай все мало-мальски ценное. Стесняться нечего. Тебе жить на что-то надо, Олежку тянуть заодно с Пабло Пикассо, пока он не выберется из своего "зеленого" периода с помощью Библии.
... Как я и рассчитывала, наша парочка тотчас привлекла внимание всех, кто в этот момент находился на территории Дома. С большим, серьезным интересом уставились на нас интеллигентные старушечки, сидевшие в своих лоджиях и гревшиеся на солнышке. Повернулся к нам лицом и молодой, чернобровый парень, стоявший возле серого пикапчика с синей надписью на боку "ДВРИ", видимо, шофер, засмотрелся, естественно, на меня, даже рот приоткрыл. А новенькая тетя-дежурная, кудрявенькая, пухловатая, приторно любезно спросила на входе:
– Вы к кому же, гражданочки? Будьте добреньки, скажите.
Первое мое предположение сбылось почти сразу, едва мы вошли в кабинет директора. Он глянул на меня и не смог сдержать любопытства, сразу спросил:
– Марина Васильевна, это...
– Двоюродная сестра... приехала утром из Петербурга.
– И хочу спра-асить, - в растяжку, чуть в нос, вклинилась я, барабаня пальцами, обтянутыми черным кружевом по своему высоко поднятому колену, почему вы похоронили Мордвинову, не дожидаясь нас?
– Понимаете ли, вас как зовут? Ольга Владимировна? Видите ли, Ольга Владимировна, - Виктор Петрович явно смутился, затоптался на месте, пытаясь это смущение скрыть, - мы поздновато нашли завещание... А в морге отказались держать. Видите ли, май, жарко... неполадки с подачей электроэнергии... Пришлось поторопиться.. конечно, конечно, лучше бы было, если бы, - он крепко сжал пальцами обеих рук края полированной столешницы, костяшки пальцев от ненужного усилия заметно побелели, - лучше было бы... Но в отделе кадров был ремонт, снесли всю документацию в подвал... Вы уж извините нас! Но, признаюсь, лучше вам было бы и не видеть... то, что осталось. Все-таки, девяносто лет, все-таки, огонь, дым, синтетика выделяет яд.