Староста турслета
Шрифт:
– Не было. Не то, чтобы не хотел совсем, но не мог представить в своей постели другую женщину.
– А если бы мы не нашли друг друга?
–
Аня вздохнула горестно.
– А я… а я, вот набедокурила. Через год после нашей встречи. С одной компанией поехала за город, на дачу, повеселиться. И повеселилась. Уступила домогательствам одного смазливого юнца. Что обидно, пьяной не была, наваждение какое-то нашло. И ведь верила, что найду тебя…
– Анечка, милая, - улыбнулся Ростислав. – Ведь еще тогда договорились: все, что было раньше, зачеркиваем. Не мучай себя. И тогда не стоило тебе себя корить... Чего это ты сейчас об этом заговорила?
– Корить стоило и стоит, - возразила Аня. – Ведь верила же, верила. До сих пор не могу себе простить. Эх, был бы у меня отец…
Она помолчала немного.
– Я так хотела, чтобы ты стал
для меня и добрым, заботливым мужем, и строгим, но справедливым отцом. И ведь так у нас и получилось. Ты и мой муж, и мой папа…Аня рассмеялась.
– Пошли, милый, в дом. Работать надо. Тебе диплом очередного оболтуса дописывать, а мне переводить глупую повесть какой-то забугорной особы. Пишет эта дурочка о женщине, возбуждаемой поркой. И потому ее героиня постоянно ищет мужчин, согласных ее выпороть. Мерзость. Ростислав, а давай в августе повторим тот наш первый поход. И пусть все-все будет так, как было тогда…
– Все-все? И дорога тоже?
– Нет, - рассмеялась Анечка. – Поедем в мягком вагоне, чтобы с самых первых минут вдвоем. И будем вести себя так, как это хочется нам. Приедем и пойдем так, как и шли в том августе. Ночевку устроим на том же месте. А утром, точно также, как и шестнадцать лет назад, я голышом выбегу из палатки, прижмусь ладонями к стволу лиственницы и чуть смущенно обернусь: где ты, зачем медлишь… А ты, как и в тот раз, потоми, помучай меня ожиданием