Старс 5 Unforgiven 2

Первой ступенью она создавала область разгоряченного воздуха, который сам по себе наносил небольшой урон, но заставлял применять игрока автоматические защитные навыки. Об этом мало кто задумывался, но большинство игроков, получая даже незначительный урон — закрывались и останавливались, чтобы позволить пассивным навыкам абсорбировать или блокировать полученный вред. Орзо был лишен таких навыков, поэтому мог продолжать движение.

Второй ступенью он наносил несколько тысяч мелких раны, используя не только лезвие своего клинка, но и разгоряченный воздух — таким образом он создавал отложенный микро-момент получения урона, предотвращая движение тела игрока. Чем выше были защитные показатели, тем большой была пауза в движении.

Третья ступень была самой коварной — она не только усиливала прошлый полученный урон, но и выходила на совершенно иную скорость нанесения ран. Пассивные навыки защиты, все еще трудящиеся над рассчитыванием прошлого урона, не были готовы к столь быстрому изменению формулы. Финальная техника Орзо наносила урон из другого временного промежутка, того, где еще не сработали первые пассивные навыки. Он был способен на подобное только потому, что не имел собственных защитных техник.

Грубо говоря — Орзо мог полностью игнорировать промежуточный ход рассчитывания урона в «Эпохе Звезд». И наносить двойной урон в этом промежутке.

— Непостижимо, — прошептал Базальт за пару мгновений до того, как разрушительный стальной ветер стер его демоническое тело в порошок.

ИНТЕРЕСНО НО ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО Я БУДУ ЖДАТЬ

Орзо упал на колени и воткнул дрожащую от напряжения катану в пол. Он все еще не верил в то, чего смог достигнуть, как и не верил в гигантского космического змея, почудившегося ему в пылу сражения. Истребитель едва мог сохранять сознание и не упасть в обморок.

— Кир! Максимилиан! Кто-нибудь! Помогите! — заорал он, забыв обо всякой гордости. Полученные раны были слишком опасными, он умер бы, если бы не попросил о помощи.

[Люмз]: Я тебя слышу, сейчас перемещу. Тебе придется вступить в клан.

Теряя сознание, Орзо успел кликнуть «Да» во всплывшем окошке и завалился набок, но уже не в фойе, а в Крафтерской комнате, где к нему тут же подошел Максимилиан.

— Жить будет, что с другими целями?

— В Эмеральде все чисто! — крикнул Люмз. — Переходим к Легиону. Надо собрать всех, кто выжил и кто может вторгаться в Зрелищные битвы. Чую, им может понадобиться помощь.

— Оля? — с напором спросил Макс, подлечивая мечника.

— Битва с Сергеем не началась, звука нет, они тупо стоят перед ним, а он их разглядывает.

— Понял. Что с остальными?

— Кто тебя больше других интересует?

— Выводи всех! — крикнул Макс.

— Если честно, мне больше всего интересно, как пойдут дела у этих трех, — вклинился в беседу Виридий, заходя в комнату. — Гриша, Резо и Федя.

— Хорошо, тогда начнем с них, — согласился Люмз.

Глава 29 Пустота, Лед и Сила

Он часто стал забывать о тех местах, где находился. О вещах, которые делал. Зато он точно знал, в чем собственно дело. «Вкус жизни». Вот так звалось словосочетание, не дающее ему покоя. Когда-то было время, он с легкостью мог рассказать в чем оно заключается, но с тех пор — прошло время.

Много или мало?

Тяжело сказать, когда ты стал забывать все неважные события.

Да и важные тоже.

Он попытался почувствовать вкус горячего кофе, одним глотком стараясь опустошить всю чашку. Стоило раскаленной жидкости только коснуться языка, как вмешалась тонко настроенная защитная сетка, остужая жидкость, мембрана пустоты отфильтровала жидкость и лишенная каких-либо вкусовых ароматов бурда попала внутрь. Он проглотил ее без воодушевления, поморщился от тщетности бытия и вновь чуть прикрыл глаза.

Обсуждения стратегии его тоже перестали волновать.

Было шумно — это правда. Игроки кричали, выдвигали идеи и спорили. Ему до этого не было дела. Свою задачу он понял предельно четко — попасть на базу Капитана, подождать, пока его закинут к сильному оппоненту, сделать ставку, разгоняя сражение до Зрелищной битвы и убить злодея. Желательно быстро, чтобы вклиниться к Сергею и помочь остановить или сдержать непобедимого.

Бредовая идея.

Ему хотелось столкнуться с ним один на один, в честной битве. Может быть тогда он снова ощутил бы этот «Вкус», о котором позабыл. Это единственное, что его хоть сколько-нибудь вдохновляло.

Но Кир не позволял ему сражаться в полную силу.

Или это был не Кир?

Он совершенно точно помнил, что чей-то голос строго-настрого запретил ему показывать все, на что он способен. Да нет, вряд ли это был Кир. Последнее время он мало обращал на него внимания, они почти не разговаривали. Все потому, что они не пошли вместе в рейд, ему пришлось идти с Эндэ и Капитаном и…

Капитан.

Камилла.

Это был ее совет. Она сказала, что не стоит использовать свой потенциал на всю катушку. Стоит беречь свою силу, ограничивать, холить и лелеять, как ребеночка.

Зачем, спрашивается?

Тогда никто не будет готов к тому моменту, когда ты разойдешься на всю катушку. Ты Волшебник, ты Маг, ты Заклинатель. Твое искусство обязано оставаться непостижимым, загадочным до того самого времени, когда не придется использовать свой максимум. Если же ты начнешь сражаться в каждом бою не беспокоясь о своих тайнах — очень скоро враги найдут к тебе подход.

Разве это возможно?

Он поднял к лицу собственную руку, закованную в шуршащий, твердый лед. Ее он тоже не помнил. И все же, по какой-то причине, эта уродливая рука подчинялась его простейшим желаниям. Он только подумал о том, чтобы перебрать пальцами, как если бы он играл на фортепиано, а пальцы тут же подчинились. Поверх них пробежала тонкая волна льда, которую никто не заметил.

Это его повеселило.

А еще то, что никто больше этого не заметил.

Все, готово? Обсуждение стихло, игроки замерли, ему пришлось сделать вовлеченный вид и поправить очки. Похоже, герои о чем-то договорились. Он послал короткое сообщение Киру и тот незамедлительно ответил. Да, мол, план готов, завтра с утра выдвигаемся.

Вот и славно.

Он что-то говорил во время собрания? Наверное, невозможно было вспомнить. Скорее всего — играл свою роль высокомерного Волшебника, который очень гордится своей мощью. Вот только не слишком выступать, как говорила Камилла. Играть свою роль, но не заигрываться.

Переживал ли он?

Его часть переживала за Катю. Он не понимал до конца, почему, не мог найти ответа. Но знал, что его жизнь может вдруг окончиться, если эта девушка погибнет. Бред? Конечно, бред, ведь никакие навыки их не связывали. И все же… Все же, каждый раз, когда он разглядывал ее широкие плечи, чуть грубые пальцы, темные волосы, чьи кончики всегда по-озорному топорщились, заставляя улыбаться. Он никак не мог выбросить из головы ее лицо — будто сдобная булочка, усыпанная веснушками и темные глазища, сверкающие ярче самих звезд. Когда он думал о ней, то всегда спотыкался или застывал на месте. Будто эти воспоминания были не его собственные, а чьи-то позабытые, брошенные.