Старшеклассник без клана. Апелляция кибер-аутсайдера 5

— Тебе могу пфедловыть только сахав, — он указывает взглядом на начатую пачку рафинада, забрасывая кусочек в рот. — Угофайфя. Сорри за скомканность, но есть кое-какой форс-мажор.

На секунду задумавшись, светило педагогики вешает над столом голограмму таймера с обратным отсчётом от девятнадцати минут:

— Минутка в резерв, — поясняет он. — Мало ли, вдруг надо будет что-то срочно уточнить напоследок. Оно так обычно и бывает: сраных секунд не хватает на действительно важные вещи.

Предложить ему, что ли, ускоренный режим в чате? Если он так куда-то торопится, мелькает абсолютно идиотская идея на заднем плане.

Ещё и в таком состоянии спешит. Интересно, а что у него случилось.

Но сделать так — всё равно что вывалить о себе всё до задницы, чему не время и не место.

— Сэнсэй, я очень хотел посоветоваться. Откровенно поражён вашей степенью доверия в мой адрес, — киваю по очереди и на его бутылку в рабочее время, и на сигару в зубах. — Но испытываю смутные сомнения: а насколько вы сейчас адекватны в этом состоянии?

— Боюсь, мой юный друг, у тебя просто нет выбора, — пьяно хихикает завуч. — Если тебе действительно нужен мой комментарий, лично я бы тебе советовал не затягивать и не обращать внимания на антураж. — Он ведёт рукой от подбородка до брючного ремня. — Это мой самый серьёзный совет тебе за всё время, что мы знакомы.

— Ну, если вы так ставите вопрос. Ночью в пиццерии... — на полуслове осекаюсь и, неожиданно для себя, начинаю говорить короче и без иносказаний. — Наши с вами земляки из ночной пиццерии — государевы люди.

— Ты взял ещё четверых, обеспечение, — Трофимов делает небольшой глоток из бутылки. — И Эскобары их раскололи до самой жопы. Я в курсе. Дальше.

Хренасе.

— Вообще-то, их взяли люди Мартинес, а не я, — осторожно уточняю, раздумывая над такой его неожиданной осведомлённостью. — У меня пока не то влияние, чтобы иметь свою армию на улице.

— Да неважно! — раздражённо отмахивается педагог. — Понятно же, что твоя Айя не ради учебно-тренировочных упражнений личного состава во всё это ввязалась! В условиях реального тэвэдэ... улицы. Реальной улицы. Переходи уже к следующему этапу своего несомненно увлекательного опыта, бога ради! У нас действительно не так много времени. Я не шучу.

— Когда ехал из суда, на котором Гену посадили на полтора года, позвонил посол сегментов...

— Бородатый? Человек, назвавшийся послом, был с бородой?

— Да, лично Сапрыкин.

Под влиянием абсолютно тупого импульса, противоречащего всем возможным требованиям личной безопасности, зажигаю голограмму над столом и решительно протягиваю канал в ускоренном режиме от себя к интерфейсу Трофимова.

А в следующую долю секунды выступаю в роли изумлённого зрителя, как если не дотягивающий до второго юношеского новичок окажется в ринге против выступающего мастера спорта, а сам бой будет прямо влиять на их взаимный рейтинг внутри турнира.

В роли мешка выступаю, иначе говоря. Только неизбежным нокаутом после первого же размена становится чуть иное, не потеря сознания.

Завуч выстреливает целым каскадом телодвижений.

Во-первых, он активирует какой-то личный ускоряющий комплекс и отсекает мою физическую возможность подключиться к нему: канал с его стороны резко закрывается.

— НЕ ЛЕЗЬ КО МНЕ СЮДА! — ревёт он так, что у меня и правда почему-то отпадает желание соединять наши с ним интерфейсы.

Одновременно Трофимов каким-то необъяснимо филигранным движением дёргает своей бутылкой так, что часть алкоголя выплескивается мне в лицо.

Рефлекторно дёрнувшись, успеваю закрыть глаза. Потеряв в результате рывка равновесие, падаю вместе со стулом на бок и назад.

И что это было?

— Бля, Седьков, ну хоть напоследок не трепи мне нервы, — абсолютно трезво и устало вроде как предлагает светило педагогики. — Отползи вместе со стулом и сядь на метр дальше, Христа ради! Ну его нахуй... от греха подальше... Кстати, я оценил. И твою откровенность, и скорость обращения к информации, и новые показатели твоего интерфейса по шкале. Сюда же; имплант не определяется — классная работа! Реально здорово. Сейчас за тебя немного успокоился. — Он что-то прикидывает. — Серьёзно, рад за тебя, без дураков. Теперь даже думаю, что выпутаешься с плюсами и без потерь, — завершает он тираду очередным странным ребусом.

И что это с ним сегодня?

— У меня нет имплан...

— МОЛЧИ! Христа ради, заткнись на эту тему! Вообще ничего не говори в ту сторону! Пф-ф, ну ты и тормоз, — Трофимов глубоко вдыхает, снова отхлёбывает из бутылки и деловито разражается инструкцией. — Так, всё второстепенное сейчас забываешь. Свои достижения, блядь, результаты тренировок, средне и долгосрочные планы — всё это засовываешь в себе в жопу! И мне сейчас даже не думаешь упоминать! Задаёшь вопросы только по своей острой краткосрочной потребности! Ещё раз для тупых: только по острой краткосрочной потребности! Если я говорю, что у нас мало времени, это действительно так. Посол настоящий, — добавляет он уже другим тоном. — Дальше?

— Посол, с одной стороны, предложил торг на тему моего наследства ГЕНЕТИКСА. Я бы сбросил вам беседу, но вы запретили соваться в интерфейс.

— Увы, интерфейс недоступен. Придётся по старинке, языком. Дальше?

— С другой стороны, он производил впечатление человека, отбывающего повинность.

— Так и есть. Он добросовестный, других на таком уровне просто быть не может. Но лично его выгоды от ГЕНЕТИКСА в первом списке точно не просматривается.

— Э-э-э?

— В тамошнем первым списке, — мгновенно отвечает на незаданный вопрос педагог. — В чём твой вопрос?

— Завтра хочу подъехать по вашей схеме — задвинуть им заяву о вступлении в наследство вместе с апелляцией до кучи. Мой сегодняшний с ним разговор никак...

— НЕТ. Это ответ на то, что ты хочешь спросить. Опасности ТАМ нет. Там на тебя будут работать законодательство Сегментов и процедуры. Сопровождение небольшое возьмёшь с собой, от греха — и всё в норме будет. Ваши сегодняшние пленные, с учётом тюряги для Климентьева, такой ил со дна подняли... Там несколько линий подчинения параллельно существует, — впервые за моё с ним знакомство Трофимов вдруг становится похож на реального школьного учителя. — Линия посла исключительно официальна, хотя и не всегда открыта. Для вас и остальных. За свою безопасность ты беспокоишься абсолютно нормально — это правильно. Я даже удивлён, как ты вовремя зашарил. Но есть тонкость: грохнуть тебя приказали совсем по другой линии, — он коротко задумывается. — Я сейчас уже не успею выяснить всего, но этот приказ неконституционный. Ты должен это знать.

— А...

— МОЛЧИ! Бл***. Одна из линий прямо отказалась, — он прикрывает веки, будто перебирает в голове некий список сверху вниз. — Я сейчас не смогу точно сказать, но продублировали максимум ещё в одном канале. И то, — Трофимов открывает глаза и с энтузиазмом припадает к бутылке. — Выполнять никто не поторопится, без деталей.

Он затягивается сигарой.

— Ничего себе, откровения, — бормочу, не зная, что и сказать.

— А теперь всё можно, — легкомысленно отмахивается завуч. — Только вот вторые полчаса нельзя... А всё остальное уже можно, эх-х. Кстати, Седьков, спасибо тебе, что зашёл! Никогда не думал, что буду настолько рад тебя видеть. И ты был прав: говорить по-русски бывает чертовски приятно. Только вот не ценим мы этой возможности, пока жареный петух в темя не тюкнет.