Старшина Империи. Часть вторая

— Что б его! — восклицает Гадел, который вернулся за мной, а рядом с ним стоят старшина Бобров и последний выживший ветеран, и безмолвно смотрят в ту же сторону.

Не успел вражеский боец откинуть в сторону тело Карася, как доспех детонировал. Ух, как его завертело! Враг рухнул на примятую траву, и, не успел подняться, как около него оказался Лис. Каплей несколько раз успел всадить свой клинок в противника, а затем отпрыгнул в сторону, и в этот миг, я, улучив момент, прицельно всадил в чужой доспех три пули, прямо в шлем.

— Кадеты, ушли, выполнять приказ! — прокричал Лис, и они закружились в смертельном танце.

Бой шёл уже пять минут, враг прихрамывал на одну ногу, одна рука повисла плетью, но он никак не хотел проигрывать, да и наш каплей двигался уже куда медленнее, причём он потерял шлем, который оторвало от одного из вражеских ударов.

Я понимал, что мы теряем время, и должны отступать, но не мог сдвинуться с места, завороженно глядя на происходящее. Да и какой смысл, если каплей погибнет, нас в любом случае ждёт та же участь.

Вот Лис выставляет локальный щит под удар противника, тут же бьет в ответ, умудряется выполнить прихват за чужую ауру, и проводит стремительную атаку, ещё одну, ещё — он несколько раз вонзает клинок в тело противника, и тот, наконец, падает. Если кто-нибудь мне ещё раз скажет, что у пиратов нет современных доспехов, плюну ему в лицо! Но Лис, ай, да молодец! Надо его прикрыть.

Но вражеская пехота не стремится открывать огонь, и каплей, поворачивается к нам, вскидывает левую ладонь вверх, и его голова, вместе с рукой, оставляя в воздухе кровавый шлейф, отлетает в сторону, а за спиной падающего тела появляется копия лежащего рядом врага.

Ступор, шок, не знаю, наверное, всё вместе разом навалилось на меня, даже нажать на пусковой крючок не могу. Как же так? Он же победил, он….

— Кадеты значит! — до нас докатился громоподобный голос из доспеха. — Так, так, интересно. Ваш друг неприятно нас удивил, поэтому расплачиваться вам, будете нас развлекать, а что бы было веселее, даю вам фору в несколько дней. Не переживайте, никто вас не тронет в это время, так что бегите! Бегите, но помните, я иду за вами, я за каждым деревом, под каждым камнем, оглядывайтесь, и бойтесь, охота началась! — и доспех исчез.

Вот он был, и вот его нет.

* * *

Я стоял на берегу довольно широкого, шагов десять до другого берега, ручья, в центре которого, по колено в воде находились двадцать восемь морских пехотинцев, и, подняв забрала шлемов, напряженно смотрели на меня. Я понимаю, чего они ждут, но…, нет! Нет! Я с надеждой глянул на Боброва, но он покачал головой:

— Меня к такому жизнь не готовила.

Блин!

А больше у нас старшин не осталось. Как будто меня к такому готовили, хех, ладно, от судьбы не уйдёшь.

— Беру командование на себя. — произнёс я, сжав кулаки. Всё, назад пути нет, ответственность принял, за всех.

Стоило мне замолчать, как все дружно выдохнули, и расслабились, кто-то улыбнулся.

— Не расслабляться! — рявкнул я. — Построиться в колонну, по течению вниз шагом марш. — бойцы вздрогнули, а затем, радостно улыбаясь, стали выполнять команду, для них чёрная дыра озарилась светом в конце туннеля. Это они ещё про невидимку, что объявил на нас охоту, не знают.

— Бобер, Гвоздь — головной дозор, удаление на сто шагов вперёд. Гусар, Арфа, замыкающие, удаление такое же. — А вот для меня дыра разверзлась пуще прежнего, я теперь за них отвечаю, я командир, и я знаю, что жить нам осталось несколько дней.

Что же мне делать?!

Глава 2

Шок от смерти Лиса прошёл быстро. Бег отлично способствует умственной деятельности, особенно, когда жизнь насыщена событиями в короткий промежуток времени. Задвинув эмоции на задний план, я думал, как решить поставленную передо мной задачу выжить, и сохранить личный состав.

За час бега, не встретив противника, мы удалились от места боя почти на пятнадцать километров. Ресурс доспехов я не щадил. Нужно было отойти как можно дальше, и найти укромное место, что бы бойцы могли перевести дух, а главное, чтобы они могли успокоиться, но для этого нужен план действий. И так, что мы имеем? На нас объявили охоту.

На моих глазах один из наших уничтожил невидимого врага, но это был капитан-лейтенант, штаб-офицер девятого класса в табели о рангах, а мы? Обычные матросы и унтера. На начало учений, самым сильным из нас был Анджей Гвоздев с его двадцатью двумя пунктами силы, допустим у него сейчас индекс развития подрос, но никак не выше тридцати единиц. И не стоит забывать, что нужно уметь пользоваться своими способностями, а мы обучены основам, и неким «специальным» техникам, которые усиливаются со временем. Это обычные пираты нам не противники, и то, пока мы в доспехах, а против того типа, да через пару дней…. Стоп, а что я так прицепился к этой охоте?

И вот, короткий привал, быстро перекусить, и решить, что делать дальше. Все жуют сухпай и смотрят на меня, ждут, когда скажу, как нам жить дальше, а я молчу, думаю. Ближе всех ко мне сидит старшина Бобров, рядом с ним Гадел и ещё два капрала первого класса, из второго отделения выживших, Емельян Щукин и Станислав Круча. Оба такие же безусые и юные, как и мы. В отличие от нас, у них в отделении были и мичман, и главный старшина, но они погибли при прорыве, когда нас накрыло пулемётным огнём. А вот с капралами у них, наоборот, был недобор. Вместо положенных четверых, всего двое. У нас же Степан погиб, ещё в самом начале, самая первая жертва в бою, возможно и во всей этой войне. Выёживался он, да довыёживался, по полной программе. Кхм, что-то я не туда, всё же соратник…

Нас осталось двадцать семь вчерашних курсантов, и один матрос из ветеранов Тумана. Он тоже сидел рядом с Бобровым, всё же очевидец смерти Лиса, и самый опытный из нас. Поэтому я первым делом, ещё во время марша, спросил его, имеет ли он желание возглавить наш отряд. Нормальный вопрос в сложившейся ситуации, вдруг он знает, что делать.

— Не, — отвечал тот на бегу. — Я ж просто матрос, либо на подхвате, либо за штурвалом, академий не кончал, только регионалку. Ты скажи, что надо сделать, командир, я постараюсь, а лучше дай мне, хоть корыто на антиграве, и я нас вывезу. — закончил он речь, и скинул мне свой личный файл.

Самый опытный боец, по иронии судьбы, оказался самым слабым. Прохор Ефимович Байрачный, позывной Пруха. Матрос морской пехоты в возрасте сорока четырех лет, штурмовик третьего класса, пилот-механик первого класса, и, как вишенка на торте, индекс развития в четырнадцать пунктов. В общем, ни о чём. Нам его главный навык вообще без надобности, ну нет здесь современной техники, и взять негде.

А ребята сидят, и задаются вопросом: — «Что это было!?». Уже все, до последнего матроса, знают, что на нас объявлена охота, что нам дали пару дней форы, а потом будут убивать. Бобров растрезвонил, а я не стал его останавливать, пусть сейчас испугаются, легче будет их потом настроить на нужный лад (по себе знаю). Каждый выживший морпех проникся этим известием, все помнили ту мясорубку, которая происходила в деревне на школьной площади, как, меньше чем за пару минут, невидимый боец уничтожил практически отделение бывалых бойцов. Кто-то молчит, кто-то строит гипотезы и предположения, но у всех во взгляде на меня читается надежда на то, что я придумаю, как нам выжить.