Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Раньше он равнодушно смотрел на золото, и вдруг откуда такая жадность! Горестно усмехнувшись, уложил в кубышку свёрток с украшениями и зарыл её. Теперь предстояло самое трудное — не оставить следов работы. Юрша снятый дёрн и вынутую землю выкладывал на расстеленный армяк, теперь аккуратно всё укладывал на старые места. Армяк вытряхнул в стороне. После этого занялся могилой: выпрямил крест, накопал рядом земли, поправил холмик и покрыл его дёрном. Теперь работал безо всяких предосторожностей — каждый вправе отдать должное покойнику.
На обратном пути к Веселе, оставленной в землянке, Юрша зашёл на памятный ему выгон.
Его горестные размышления неожиданно прервались. По берегу шёл человек. Ещё оставалось время, чтобы скрыться в кустах, но Юрша остался неподвижным — к нему приближался малый лет четырнадцати. Около могил он тоже снял колпак, удивлённо разглядывая Юршу. Тот спросил его:
— Как звать тебя, парень?
— Первун.
— Кто тут похоронен, знаешь?
— Ага. Вон там Кудеяр со товарищи. Это — ватажники, а это — их бабы с ребятишками. Там — царёвы вои.
— Ватажники тут жили?
— Ага.
— Их всех перебили?
— Не. Они в лес подались.
— А ты чей будешь?
— Бортника Кузьмы. Вон там пасека. А ты чей?
— Путник, с девкой в Липецк идём. Тут в развалюхе ночевали. А ты в Стаево?
— Ага. Батя за хлебом послал.
— Ну прощай, Первун.
Юрше казалось опасным с кем-нибудь встречаться в этих местах, поэтому нужно было уходить отсюда как можно быстрее. Он заспешил к землянке. Почувствовал недоброе, когда около землянки не увидел козы, а ведь оставил её привязанной на лужайке. В землянке Веселы не оказалось. Оба заплечных мешка стояли, тут же лежал её кафтанчик. Обошёл вокруг, прислушался — в порывах лёгкого ветра шуршит листва...
Вернулся и присел на обрубок дерева. Очень возможно, что ничего страшного: убежала коза, Весела пошла её искать и сейчас вернётся... Время идёт, а её нет... А вдруг она попадёт к казакам или встретит бортника Кузьму? Назовёт себя, её вспомнят. От неё допытаются, кто её спутник. Хорошо, если она забыла, что у него были связаны ноги, когда его привёз конь. Тогда могут подумать, что он ватажник. А если вспомнит!! Нет! Здесь она не должна встречаться ни с кем! Он её учил не бояться людей, а лучше бы она боялась!
А вдруг заблудилась и зовёт его... Опять обошёл округу... Может сейчас придут с ней казаки!.. Юрша поспешно отнёс мешки и спрятал их в густом ельнике. Наломанный лапник для постели сгрёб, свалил в угол и присыпал землёй. Убрал все следы ночёвки. Если приведёт казаков, они посмотрят, сочтут её безумной и потеряют к ней интерес.
Отошёл от землянки, спрятался и стал наблюдать... Чу! Кто-то бежит... Весела!.. Одна ли? Вся в слезах... Заглянула в землянку, всхлипнула и побежала дальше... За ней, кажется, никого нет. Тихо окликнул, вышел... Как она ему обрадовалась! Обняла, сквозь рыдания что-то говорит, а разобрать невозможно...
Где-то, где-то Юрша понял, что коза убежала на пасеку, а там козёл, они играют. Любимая коза не послушалась своей хозяйки и не пошла к ней, зато незнакомый козёл чуть не забодал её. Тут около козла появился чужой дядя, Весела испугалась и убежала. Теперь испугался и Юрша:
— Дядя видел тебя?
— Да. Шумел: «Дева, дева,
вернись!»— Пойдём, скорее пойдём!
— А козочка?
— Нагонит, она догонит нас. Идём, идём скорее!
Они надели сумки и почти бегом ушли в лес. Весела постоянно оглядывалась, ожидая появления козы.
Юрша уходил вверх по Лесному Воронежу. Верстах в десяти от Стаево они переправились через реку и пошли лесными тропами на запад. Потом вышли уже на Большой Воронеж.
Юрша нарочно сказал Первуну, что идут на Липецк. С самого начала пути он решил прежде всего прийти в Лебедянь, а оттуда держать путь на Москву.
Как только они перебрались на другой берег Лесного Воронежа, Весела догадалась, что коза не вернётся, и принялась тихо плакать. Юрша сделал привал и долго убеждал Веселу, что коза нашла своего братика, что им будет веселее вдвоём. Они станут радоваться и благодарить Василису, что она не разлучила их.
Теперь ничто не задерживало путников. Без козы они стали двигаться гораздо быстрее и уже на третий день вышли к хорошо знакомым Юрше стенам Лебедяни.
4
В Москве Юршу с Весёлой приютил купец Исай Колотилин, имевший свой двор в Охотном ряду. Он выделил им комнатушку и сказал, что они могут поселиться тут хоть навсегда, и хлеба-соли на них в его доме хватит. Такая щедрость показала, что Исай добро помнит... А мог бы и забыть...
...В Лебедяни остановился караван стругов, которые тянули с низовья Дона. Московские и тульские гости возвращались домой. Не успели струги причалить, как юркие приказчики сбежали на берег и вместе с коногонами принялись разводить костры и готовить ужин. Сошли и купцы погулять, поразмяться.
Из городка на берег начали стекаться лебедянцы, одни в надежде купить или продать что-нибудь, другие за новостями, не идут ли татары.
Спустились и Юрша с Весёлой. Здесь, в Лебедяни, они приоделись слегка. На нём был кафтан, хотя и ношеный, но по его широким плечам; лапти и онучи у обоих новые. Особая радость у Веселы — купил ей дядя Клим алую ленточку. Хоть и нейдёт нищенке лента в косе, всё ж пришлось оставить — не так много радости у девочки.
Спустились на берег и остановились в сторонке, смотрят на людскую толчею. Другие нищие туда рванулись. И ему бы тоже нужно к лодкам пойти, может, кто возьмёт их хотя бы до Тулы, но народу тьма, разве туда проберёшься...
Из задумчивости вывел голос Веселы:
— Спаси Бог тебя, дедушка.
Оглянулся. Перед Весёлой стоял человек среднего роста, борода с проседью. Видать, купец не малого достатка, протягивает ей денежку. Юрша поспешно сорвал с головы колпак и низко поклонился:
— Благодарствую тебе, добрый человек, что мимо не прошёл, заметил нас, сирых странников.
— Далеко путь держите?
— В стольный град, в Москву, добрый человек. Вот сиротка, спасительница моя, без отца-матери осталась. А в Москве будто у неё в Китай-городе тётка живёт.
— Сестра матушки, тётя Агаша, — улыбнулась Весела.
— Ежели других примет нет, трудненько будет найти вашу тётку. Москва — большой город.
— Понимаем, но другого-то никого нет. Ты, добрый человек, не окажешь ли нам Божескую милость, не захватишь ли нас хоть до Тулы. Я изо всех сил помогать твоим приказчикам стану...