Старший брат подруги. Она моя

– Побудь у нее пару дней. Я не хочу, чтобы ты присутствовала, когда твой папа будет собирать вещи. Не хочу, чтобы ты слышала всю ту грязь, которую он на меня льет. Не хочу, чтобы ты верила во всю эту ложь.

– Мам… – я не знаю, какие подобрать слова утешения. Вопрос развода давно назревал в нашей семье. Может быть, так действительно будет лучше?

– Спасибо, Злата, – отвечает мама, так и не дождавшись от меня поддержки.

Я люблю их обоих по одиночке, но не люблю, когда они собираются вместе. В доме сразу же начинаются скандалы. А еще они не устают повторять, что берегли брак из-за меня. Я всегда считала себя какой-то досадной помехой личному счастью родителей.

– Всё нормуль? – спрашивает Дава, ставя передо мной чашку с кофе. Он добавил в него молоко, чтобы мне не было горько. Заботушка какой. Но я-то знаю, какой он нахал!

– Мои родители разводятся, – отвечаю тихо. – Попросили пока не приезжать домой.

– У меня пока поживешь. Места много.

– Нет, Давид. Я не хочу тебя стеснять.

– Да брось!

– А где я буду спать?

– Со мной.

– Но… Ты ведь понимаешь, что между нами не может ничего быть?

– Хорошо, между нами ничего не будет. Но ты останешься здесь, пока ситуация дома не наладится.

– А что на это скажет Лёлька? Думаю, ей не очень понравится, что я переселилась к ее брату.

– Я объясню ей, что ухаживаю за тяжелобольной подругой.

– Прекрати. Я не тяжелобольная.

– Буду следить за тобой, чтобы соблюдала постельный режим. Ну, и веселить иногда.

– А ты умеешь?

– Не очень. Но могу пощекотать тебя между ножек, посмеешься.

– Пошлить ты умеешь прекрасно! – фыркаю.

– Но ты улыбнулась. Значит, это работает.

Пробую с ложечки приготовленный мужчиной напиток. Вкусно. Даже не знаю, как мне поступить в данной ситуации. Домой я точно не поеду. У Оли родители чересчур заботливые. Начнут расспрашивать, что у меня случилось, а я не хочу, чтобы кто-то лез в душу. Вот Даве, к примеру, наплевать, что случилось в моей семье. Знай себе глазеть на меня и раздевать глазами.

– А тебе это зачем, Давид? Скажи честно.

– Хочу видеть красоту у себя под боком.

– Которую нельзя трогать.

– Нельзя трогать, – повторяет он. – Буду просто смотреть и любоваться.

– Так я тебе и поверила. Учитывая обстоятельства нашего знакомства… – краснею, вспомнив, как он водил членом по моим губам. Совсем с ума сбрендил! Это чистое безумие – соглашаться остаться у него.

– Ладно, скажу настоящую причину, – нехотя говорит он. – Хочу, чтобы бывшая думала, что у меня появилась новая девушка.

– Так уже понятнее.

– Оставайся, Злат. Мы весело проведем время, обещаю. Пусть твои родители пока разберутся между собой.

– Я останусь, но… с одним условием. Ты поклянешься, что не будешь ко мне приставать. Не будешь обнажаться передо мной. Не будешь пошло шутить. Подходит тебе такой вариант?

***

Давид

Я настолько хочу оставить у себя дома рыжую малышку, что соврал насчёт Милены. Я бы никогда в жизни не стал заниматься такой хернёй, как что-то доказывать бывшей. Умерла так умерла.

Найду другую для своих нужд, вопрос времени. Милена хоть и соответствовала моим запросам в сексе, расставаться с ней не жаль. Денег, правда, жаль, которые на неё спустил. Требовательная дамочка, однако. Её любимая фраза: «Любишь ухоженных женщин, так ухаживай».

У девочек своя логика, которую я даже не пытаюсь постичь. Даже Золотко поверила в сказанный мною бред насчет бывшей. Но ее перечень требований взят откуда-то из области фантастики. Бля-я, как же мне к ней не приставать? Мы будем спать в одной постели, и у меня по любому встанет.

Это будет настоящая пытка. Выдержу ли я? Ответ: нет!

За два дня смогу уговорить рыжую мне отдаться. Мне не впервой. Еще ни одна дамочка не устояла, и рыжая падёт.

– Договорились, – тяну ладонь, типа соглашаясь на её условия.

Сейчас главное усыпить бдительность и дать ей почувствовать, что она контролирует ситуацию, а потом изменить её в свою пользу.

– Точно? Смотри, я сумею за себя постоять, – угрожает малая.

– Я помню, – морщусь и дотрагиваюсь до яиц, которые она мне чуть не отбила.

Смена тактики, господа. Не шантажом и принуждением её возьму, а нежностью и лаской. Я умею быть милым и убедительным. Так что посмотрим еще, кто кого переиграет, лисичка…

Глава 8

Злата

– Я пошел в аптеку, – говорит Давид. – В холодильнике лежат продукты, можешь сварганить нам что-нибудь на обед. Я, если что, неприхотливый, жру чё дали.

– А зачем в аптеку? – едва сдерживаю улыбку, вызванную его словами.

– Антибиоты тебе врач прописал.

– В таблетках, я надеюсь?

– В уколах, малая!

– Нет-нет, пожалуйста, только не уколы! – у меня затряслись колени, – я их дико боюсь.

– Придется одержать победу над страхом. Я буду аккуратен. Даже ничего не почувствуешь.

– Нет и нет.

– Да, Золотко.

Дава уходит, а я остаюсь один на один со сковородкой и контейнером с яйцами.

Разбиваю скорлупу и смотрю, как готовится глазунья. Можно было что-то поинтереснее приготовить, но сейчас я не могу сосредоточиться на чем-то другом, кроме уколов.

Да, я трусиха. Тонкая иголка вызывает у меня желание сбежать заграницу, а лучше прямо с планеты Земля.

И Олька что-то не звонит… Что там случилось в деканате? Одни переживания, блин. Еще этот павлин Дава ходит вокруг да около. Думает, что я не замечаю, как он пялится на мою задницу. У меня глаз на затылке нет, но все равно вижу. Даже чувствую!

Слишком быстро Геркулесов принял мои условия. Это подозрительно!

– А вот и я, – объявляет Давид, и я вздрагиваю.

Смотрю расширившимися глазами на аптечный пакет, где лежат мои страдания. Хочется сбежать. Только некуда. Да и за ногу страшно, если честно. Всё умом понимаю, но страх никуда не уходит.

– У тебя яичница горит.

– Ч-черт! – бросаюсь к сковороде.

Яйца превратились в черные угли. Кухню окутал запах гари. Я такая неумеха. Наклоняюсь над раковиной и чувствую, как по щеке катится слеза.

Вот, распустила нюни…

– Эй, Золотко… – зовет Дава. – Что случилось? – разворачивает к себе и заглядывает мне в лицо. – Почему ты плачешь?

– Не обращай внимания… Я просто… Всё навалилось разом.

– Иди сюда, – прижимает меня к себе. Он прохладный после улицы, и меня это почему-то успокаивает. – Всё наладится. Не вешай нос. А яичницу можно новую пожарить.