Старуха 4
Шрифт:
— А на ее заводах как раз такие ситуации исключены. И наша автоматика построена как раз с учетом работы защитной автоматики химзаводов.
— А подобную систему, которая исключает…
— У Веры Андреевны все химзаводы обеспечены собственной генерацией, причем с приличным запасом. И запас в мирное время они отдают в общие сети — но если в сетях возникает перегрузка, то электростанции химзаводов просто эту сеть отключают: ведь если у них авария на производстве произойдет, то все вообще взорваться может! У нас, в общей электрической системе, просто нет таких резервов мощности, которая задействована на химпроизводствах… пока нет. Вот когда мы все
Дальше пошло обсуждение уже других вопросов, а сидящий рядом с Верой Валентин Ильич тихо у нее спросил:
— Вера, а как-то с электричеством Леткову помочь… с Асей ты через Марту договориться никак не сможешь?
— Не о чем договариваться: мы уже законтрактовали все производственные мощности шведов на пару лет вперед. И они эти два года будут делать исключительно гидроагрегаты малой мощности, из которых половину мы у саамов по речкам расставим. Вот если получится эти электростанции в единую сеть объединить, то можно будет их через Выборг к Ленинграду вывести и весной и летом в Ленинградской области определенный запас по мощностям появится. Но вы сами-то прикиньте, сколько ЛЭП в Саамской области тянуть придется, а ведь еще и финики к этой сети подключиться мечтают.
— Пока только мечтают, но если правительство примет их предложение о включении Финикии в состав Советского Союза…
— А разве они уже запросились?
— А ты откуда… ты и это в своих планах просчитать успела?!
— И не надо так орать. Это же очевидно было: если уровень жизни в Саамо-Финской области уже вдвое выше, чем в Финляндии, а границы у нас с ними довольно условны… Сколько за прошедший год финнов к нам на заработки перебралось? И ведь обратно большинство из них возвращаться точно не собирается, а в правительстве там люди не самые глупые… нацистов-то еще финнобольшевики зачистили, а кого не успели, те уже очень далеко убежали. Правда, я бы их предложения очень внимательно рассмотрела бы: а то вдруг они за присоединение к СССР слишком много запросят…
— Пока они попросили только рассмотреть, как написано, только теоретическую возможность проведения предметных переговоров.
— И что?
— Рассматриваем… много сейчас таких просителей.
— Салчак Тока? Чойбалсан? Еще кто-то?
— А ты откуда про товарища Тока знаешь?
— Рассказы он интересные пишет…
— А ты и тувинский язык знаешь?!
— В русском переводе понимаю без словаря.
— А я уж испугался, что рядом с тобой сижу, а не у ног твоих в почтении валяюсь… ладно, давай послушаем, что товарищ Микоян нам насчет продовольствия расскажет…
Когда около семи вечера заседание закончилось, Вера хотела «примазаться» к Берии: утром в Кремль ее Витя подвез, так как машину в Кремле на подобных собраниях ставить было практически некуда, а ждать вечером «развозную» было и долго, и «неприлично»: ей до дому пешком, причем очень неспешно, можно было минут за пятнадцать дойти. То есть теоретически можно было, однако ходить по Москве просто так ей было запрещено. И пока она раздумывала о том, как ей добраться домой, к ней подошел Иосиф Виссарионович:
— Вера Андреевна, я вот о чем вас спросить хотел. Вы, конечно, только вскользь упомянули, но ведь у вас все предприятия, даже барабанная фабрика ваша, устроены так, что в
любой момент они переключатся на производство военной продукции. А ведь это очень заметные дополнительные расходы, которые вообще никак не окупаются…— Не окупаются, но эти расходы абсолютно необходимы. Потому что впереди нас в любом случае ждет война.
— Вы считаете, что война с Германией неизбежна?
— Ну, война с Гитлером была бы оптимальным вариантом…
— То есть вы считаете, что для нас война с Германией является оптимальным…
— Не для нас, а для тех, кому такая война необходима. И поэтому в Германии сейчас идет ускоренная милитаризация, причем, если внимательно посмотреть, главным образом не за собственный счет.
— Вы можете поподробнее…
— Могу, но не сейчас. Сейчас все по домам спешат, чтобы в спокойной обстановке еще раз обдумать, чем им уже завтра придется заниматься. В любом случае война зимой скорее всего не начнется, так что времени у нас достаточно. То есть достаточно, чтобы я свои мысли по этому поводу могла правильно сформулировать, а у вас — чтобы мы могли все это неторопливо и вдумчиво обсудить. Давайте, где-нибудь сразу после Нового года?
— Вы уверены, что это действительно… не срочно? Ну хорошо, после Нового года я вам позвоню, договорюсь о такой… неспешной и вдумчивой беседе.
Товарищ Берия к товарищу Сталину приехал около девяти часов. Иосиф Виссарионович уже подкрепился, но у Лаврентия Павловича спросил:
— Голодный?
— Нет, спасибо, перекусил, пока документы мне готовили.
— Ну что же… — Сталин потянулся к стоящей на столе бутылке. — Попробуешь? На той неделе привезли, на этот раз действительно хорошее…
— Воздержусь. И тебе советую воздержаться… чтобы дров не наломать в сердцах.
— Даже так? Ну давай, рассказывай, что ты там накопал такого, что за дрова опасаешься.
— Тут Старуха обратила внимание… случайно, я это тоже проверил… смотри: в этом году заявлений о приеме в школу было шестьсот восемь, и из этой толпы детишек руководство школы отобрало самых, понимаешь ли, талантливых. И стало мне внезапно интересно: а кто это в нашей стране самый талантливый?
— Внимательно тебя слушаю.
— Вот список подавших заявления, двух не хватает — сказали, что утрачены, но это уже и неважно.
— Большой список, ты хочешь, чтобы я его прочитал?
— Нет, я тебе основное по списку чуть позже сообщу. А вот это список как раз самых талантливых детишек, его ты уж прочитай…
— Две фамилии кажутся знакомыми…
— Дети преподавателей консерватории, и с ними все понятно. А вот этот армянин — о нем можешь не гадать, племянник жены. А прочие фамилии тебе ни о чем не говорят?
— Пока нет, я вроде ни одной не узнал…
— И я не узнал… сначала. Тут трое… точнее двое — дети высших сотрудников наркомпроса, один — сын замнарома внешней торговли, но и на это можно глаза закрыть. Но меня уже сильно мучает вопрос: это у нас центральная музыкальная школа Советского Союза или хедер? Ведь если армянина в расчет не брать, и этих двоих тоже…
— Хм, и действительно, я как-то сразу внимания и не обратил…
— Дальше — хуже. Мои фининспектора подняли всю документацию за последние восемь лет. Окончательно там обнаглели в тридцать пятом, а с тридцать шестого даже обязательные, казалось бы, прослушивания уже проводить перестали. Списки желающих поступить и принятых у нас почти полностью составлены, сейчас у меня их группируют… по этому признаку.