Старые черти

— Я их все время теряю. Забываю в разных местах.

— Есть складные зонтики, которые можно убрать в сумку. Кстати, не очень дорогие.

— У меня такого нет.

— Хм. Полагаю, к этому плащу и шляпа имеется?

— Нет, там к воротнику приделан капюшон, глаза почти закрывает. Надену его за обедом, когда ты не будешь смотреть.

Розмари заглянула в сумку.

— Странно, что здесь нет резиновых сапог.

— Погоди, я сейчас принесу отцовские галоши.

— Лучше я дам тебе свой зонтик.

— Не надо, я его потеряю. И не обращайся со мной так, как будто мне четырнадцать лет.

— Так тебе столько и есть. Когда мне исполнилось четырнадцать, ты была намного старше, а сейчас вернулась в детство. Тебе четырнадцать, разве нет?

Рианнон хмыкнула и недовольно переступила с ноги на ногу.

Зазвонил телефон. Розмари успела к нему первой, спросила, кто говорит, и с каменным лицом передала трубку матери.

— Гвен.

— Здравствуй, Гвен.

— Рианнон, милая, это я, Гвен! — Слова и тон свидетельствовали, что ни искренних извинений, ни раскаяния ждать не стоит. — Спасибо за отличный прием! Я прекрасно провела время; похоже, даже слишком: немного увлеклась под конец вечера. Хватила через край, как сейчас говорят. Надеюсь, я не доставила много хлопот?

— Ничего страшного.

— Боюсь, я немного сердита на беднягу Алуна из-за как там его… Да, вынуждена признать, что из-за Уэльса. Дело в том, что, на мой взгляд, он смахивает на стереотипного валлийца и, нужно отдать ему должное, сам это признает, хотя все-таки слегка перегибает палку. А меня он считает занудой училкой. Ну и вот, все было так хорошо, что я немного увлеклась выпивкой, и тут Алун что-то сказал, не помню уже что, и вдруг я…

— Ничего страшного, дорогая. Все уже забыто.

— Ну… Боюсь, очень некрасиво вышло. Что-то я разошлась спьяну. Алун дома?

— Нет, его целый день не будет.

— Я хочу с ним поговорить. Прием действительно удался. Перезвоню позже.

— До свидания.

— Вам повезло с погодой для поездки. Юный Малькольм весь как на иголках.

Розмари, которая после недолгих раздумий осталась в пределах слышимости, вопросительно посмотрела на мать. В ответном взгляде Рианнон была шутливая обреченность.

— Отец что-то сказал об Уэльсе, вот она и рассердилась.

— О, понятно. Надо же, как кстати. Наверное, ей нелегко было признаться.

— И вправду кстати. Кто-то должен был приложить усилия, чтобы мы остались друзьями.

— Должен был? Не слишком-то она хорошая подруга.

— Нет, она не плохая. После стольких лет дружбы на некоторые вещи смотришь сквозь пальцы.

— Ты обошлась с ней слишком мягко.

— Уже поздно обходиться жестко с такими людьми, как Гвен. Пойдем на улицу. Малькольм едет.

Рианнон взяла сумку и пошла к двери. Розмари обняла мать за талию.

— Неужели ты не против всего этого?

— О чем ты говоришь! Конечно, против! Но я не вижу смысла об этом думать или что-либо предпринимать. По крайней мере до тех пор, пока не узнаю наверняка.

— Мам, если бы ты только позволила…

— Давай сменим тему.

Сад перед домом не отличался большими размерами, но там была ярко-зеленая трава, типичная для этих широт, цветы на разросшихся клумбах и, как неожиданный бонус, огромный куст колокольчиков. Нелли с разбегу врезалась в него, затем побежала назад по дорожке, легко преодолевая ступени в три дюйма высотой. К югу открывался великолепный вид на рощи, затененные лужайки под невидимой отсюда скалой, широкую полосу влажно поблескивающего песка и, наконец, на далекое море с полудюжиной крошечных лодочек. На горизонте виднелось несколько облаков, но ни одного грозового. Вокруг было светло и радостно.

— Тебе ведь очень хочется поехать, да?

— Конечно. Э-э… да.

— И в чем ложка дегтя?

— Понимаешь, он… Он очень милый и добрый человек, но слишком погружен в себя. Может что-нибудь ляпнуть, не подумав, как к его словам отнесутся другие, просто потому, что ему захотелось высказаться.

— Например, что всю жизнь любил только тебя?

— Да, вроде того.

— Ну, если это худшее, тебе не о чем беспокоиться. Справишься, наверняка у тебя достаточно опыта.

— Перестань, милая.

Розмари посмотрела на мать долгим взглядом, потом произнесла:

— Конечно, он может смутить тебя разговорами о Гвен.

— Нет, он понимает, что иногда лучше промолчать. Вдобавок он будет думать, что ничего не произошло.

— Что ты имеешь в виду?

— Гвен его убедит.

— Убедит?

— Пара пустяков, если будет настаивать на своей версии, а она будет.

— Тебе лучше знать.

Повернувшись к собаке, которая испуганно следила за каждым ее движением, Рианнон произнесла:

— Сегодня ты со мной не пойдешь. Извини, но я тебя не возьму.

— О Господи! — воскликнула Розмари. — Надеюсь, ты не думаешь, будто она тебя понимает!

— Ну, не скажи. Может, пока нет, а когда вырастет — все будет понимать. Зависит от дрессировки.

— Ладно, это твоя собака… Это он приехал?

— Похоже… Да.

— Мам, ты так хорошо выглядишь, что, боюсь, тебе придется стиснуть зубы и слушать его признания в любви. А теперь…

Мать с дочерью приготовились к встрече. Не дожидаясь просьбы, Розмари вытащила щенка из-под куста сирени и взяла на руки. Рианнон повернулась, поправила волосы, глядя на свое отражение в окне гостиной, и аккуратно сорвала полураспустившуюся желтую розу, которую давно приметила, но до сих пор не трогала. Женщины отошли друг от дружки, дабы не создавать впечатление чрезмерной сплоченности.

Малькольм вылез из сияющей ярко-голубой машины и со второй попытки закрыл водительскую дверь. На нем был спортивный пиджак в крупную темно-красную, зеленую и коричневую клетку, диагоналевые брюки, которыми он, видимо, чрезвычайно гордился, светло-зеленый шейный платок типа «я сегодня встречаюсь со своей старой подружкой» и, слава Богу, скромная рубашка и простые коричневые ботинки. Подойдя поближе, он явил свежий порез от бритвы на щеке, заметный, словно чирей на носу, для него самого и почти невидимый для всех остальных. Малькольм держал завернутый в целлофан букет из розовых гвоздик и красных роз ценой в сорок фунтов, не меньше, который и вручил Рианнон с расстояния вытянутой руки.

— Рад тебя видеть, — пробормотал Малькольм, видимо, отказавшись от заготовленной дома речи. Он неумышленно резко поздоровался с Розмари, которую не раз видел раньше, правда, мельком, но никак не ожидал встретить сегодня, и только заметив щенка, немного расслабился. — Какой замечательный парень!

— Здравствуйте, Малькольм, — сказала Розмари. — Вообще-то это девочка.

Она пустилась в обычную болтовню о том, что Малькольм не назвал бы Нелли замечательной, если бы пришел чуть раньше, об ужасной привычке грызть все подряд и так далее. Рианнон продела розу в петлицу его пиджака и, дождавшись, пока Розмари опустит щенка на землю, отдала ей букет.