Старые девы в опасности

— Мама! Пана! — прокричал он.

За стеной вспыхнула оживленная беседа.

— Удивительно, — сказал Аллейн, — но я чертовски проголодался. Рауль говорил мне, что его пане особенно удается мясо. Как насчет филе миньон, дорогая?

— Нам позволят заплатить?

— Нет. Что означает, что нам придется прийти сюда еще раз. Но готов поспорить, мы не пожалеем.

Гвалт за стеной стал громче, и в зале появился Рауль в сопровождении величественного итальянского папы и пухленькой французской мамы, оба родителя были церемонно представлены гостям. Все были исключительно вежливы. Рики оказался в центре внимания, а на столе появилась откупоренная бутылка весьма добротного шерри. Рики дали гранатовый сок. Выпили за всеобщее здоровье. Тереза скромно хихикала, стоя поодаль. Мсье Милано произнес короткую, но исчерпывающую речь о том, какой неоценимый вклад внесли мсье и мадам в спасение Терезы от ужасной участи, той, что хуже смерти, сохранив таким образом честное имя обеих семей и сделав возможным союз, которого они всей душой желают. Кроме всего прочего, этот союз весьма желателен и с практической точки зрения. Тереза и Рауль слушали, нимало не смущаясь, с умудренным видом знатоков. Затем мсье Милано попросил извинить его и жену, они будут счастливы подать обед в столь ранний час, но для этого им необходимо сделать небольшие приготовления, в которых Тереза, несомненно, будет рада принять участие. Родители удалились. Тереза пылко поцеловала Рауля и последовала за ними.

— Возьмите стул, Рауль, — сказал Аллейн. — Нам надо многое обсудить.

— Мсье, — сказал Рауль, не двигаясь с места, — до сих пор ничего не было сказано о проступке, допущенном мною сегодня. Я говорю о том, как я не смог, совершенно намеренно, опознать Терезу.

— Учитывая чрезвычайность обстоятельств, я решил замять инцидент.

— Благодарю, мсье. Однако случившееся настроило меня против Терезы, ибо я оказался неспособен противостоять влечению к этой девушке, несмотря на ее безрассудное поведение, и пренебрег долгом. Поэтому я говорил с ней немного резко. Впрочем, — добавил Рауль, — добившись, как вы могли заметить, благоприятного результата.

— Я заметил. Садитесь, Рауль.

Молодой человек поклонился и сел. В зале появилась хлопотливая и сияющая мадам Милано. Она положила на столике перед Рики огромную потрепанную книгу с аккуратно подклеенной обложкой.

— Когда мой сын был не больше маленького мсье, — сказала она, — эта книга доставляла ему немало радости.

— Спасибо, мадам, — поблагодарил Рики, косясь на фолиант.

Трой и Аллейн также поблагодарили хозяйку. Она сделала протестующий жест и поспешила на кухню. Рики открыл книгу. Это было сказание о героических и волшебных приключениях, иллюстрированное очаровательными цветными литографиями. Рики погрузился в глубокое молчание, что с ним случалось лишь по особым случаям. Взяв книгу, он пересел за соседний столик.

— Ты идешь, мам? — позвал он, и Трой присоединилась к нему.

Аллейн посмотрел на две темноволосые головки, склонившиеся над книгой, и на несколько секунд позабыл обо всем на свете. Он услышал, как вздохнул Рауль, отчасти одобрительно, отчасти с завистью. Аллейн взглянул на него.

— Вы счастливчик, мсье, — просто сказал Рауль.

— Наверное, — пробормотал Аллейн. — А теперь, Рауль, поговорим о наших планах. Сегодня утром — такое впечатление, что это было неделю назад — вы выразили согласие участвовать в предприятии, которое может оказаться немного опасным и заключается в том, чтобы нанести необъявленный визит в замок Серебряной Козы в четверг вечером.

— Я помню, мсье.

— Не передумали?

— Горю желанием, даже большим, чем прежде.

— Хорошо. Тогда слушайте. Ясно, что между обитателями замка и хозяевами фабрики существует тесная связь. Сегодня вечером комиссар проведет официальный обыск на фабрике и обнаружит документальное подтверждение их сотрудничества. А также, возможно, обнаружит некоторое количество героина. Однако пока нет уверенности, что он найдет прямые и достаточно веские улики, чтобы санкционировать арест мсье Оберона и доктора Баради с сообщниками. Посему было бы весьма желательно арестовать их по какому-нибудь другому обвинению и держать взаперти, пока ведется расследование.

— Не сомневаюсь, мсье, что их прегрешения не ограничиваются контрабандой наркотиков.

— Согласен.

— Они на все способны.

— И активно пользуются своими способностями! Полагаю, — сказал Аллейн, — среди них есть даже убийца.

Рауль прищурился, руки он держал на столе. Пальцы с въевшимися масляными пятнами сжались и снова разжались.

— Мсье высказывается с большой убежденностью, — осторожно произнес Рауль.

— Приходится, — сухо отозвался Аллейн, если учесть, что я видел преступление.

— Видели?..

— Через окно вагона. — И Аллейн рассказал о ночном происшествии в поезде.

— Невероятно, — прокомментировал Рауль, подводя итог услышанному. — А кто убийца, мсье?

— Трудно сказать. Мне показалось, что я видел мужчину или женщину в белом халате с капюшоном. Правая рука, державшая орудие преступления, была поднята. Лицо было невозможно разглядеть, хотя где-то сбоку горела мощная лампа. Орудием был, видимо, нож.

— Это животное, — сказал Рауль, более не удостаивавший мистера Оберона иным наименованием, — часто появляется в белом халате.

— Верно.

— А жертвой была женщина, мсье?

— Да. Хотя на ней тоже было просторное одеяние. Я видел лишь очертания тела сначала на занавеске, а потом, мельком, на стекле. Мужчина, если это был мужчина, уже нанес удар и отступил, держа нож в поднятой руке. Сцена производила сильное впечатление, — добавил Аллейн скорее для себя, чем для своего слушателя. — Чересчур театральное, словно там и вправду разыгрывали сценку.

— Сценку, мсье?

— Доктор Баради любезно сообщил нам, что прошлым вечером они развлекались именно этим. Кто-то играл роль царицы Савской, закалывающей любимую жену царя Соломона. Сам доктор воплощал образ наложницы.

— Он не только похотливый самец, но также извращенец, осквернитель естества, ошибка природы. Только такой человек мог измыслить столь отвратительную ложь.

Улыбаясь метафизическим инвективам Рауля, Аллейн вдруг удивился непринужденности, установившейся в его отношениях с шофером. Но, будучи скромным человеком, тут же устыдился. Почему, собственно, он не может находить удовольствия в беседе с Раулем, обладавшим ясным рассудком и здравым отношением к действительности? «Мы плохо понимаем других людей, — подумал Аллейн. — Конечно, разумение Рауля ограничено определенными рамками, но когда дело доходит до таких, как Оберон и Баради, Рауль, возможно, благодаря этим рамкам, способен судить о них более точно…»

— Царица Савская, — кипятился Рауль, — библейский персонаж. Она была близким другом помазанника Божьего. К убийству он добавляет богохульство, основанное к тому же на досужем вымысле. К несчастью, он левша, — с глубоким разочарованием добавил Рауль.

— Именно! Более того, он сам нам об этом сказал, — подчеркнул Аллейн. — Вспомним, как было дело. Происшествие, действительное или разыгранное, достигло кульминации, когда поезд остановился на подъеме. Женщина, падая, нажала на кнопку, и занавеска пошла вверх. И тут мужчина, бывший не обязательно Обероном или Баради, увидел окна — окна поезда.

— Итак, зная, что вы должны были находиться в поезде и не спали, поскольку собирались сойти в Роквиле, этот богохульник лезет вперед со своим враньем.

— Возможно. Мсье Дюпон и я склоняемся к мысли, что так оно и было. Теперь вам наверняка ясно, что, если сегодня ранним утром в той комнате в самом деле произошло убийство, у нас есть веское основание вернуться в замок. Не только для того, чтобы арестовать убийцу, но и узнать, кого и почему он убил. Не только для того, чтобы арестовать поставщика наркотиков, унесших множество жизней, но и выявить его сообщников. Но и это еще не все. Нам также необходимо выяснить, что творится за запертыми дверьми по четвергам. Так что для того, чтобы нанести визит в замок, причин у нас более чем достаточно.