Старый новый дом

Я лежал, ощущая свежий запах земли. Вокруг меня была природа. Я глядел на плывущие вокруг меня облака. Ими были следы пыли на побелке, украшавшие обычную ровную стену узорами, неведомыми даже самому умелому художнику. Повсюду была трава. Вся лестничная клетка, окрашенная в зеленый, цвела и радовала меня. Надо мной росло дерево, и пусть со стороны маленькое, сейчас оно казалось секвойей. И вдалеке, сквозь время и расстояние, на самом верху, под небесами, на меня смотрела Божья Матерь. Ее лик тоже был пыльный, то есть, пробивался сквозь облака. И тут я почувствовал странное единение с природой. Но скорее это были мысли в бреду.

На землю меня вернул звук открывшейся двери. Это была квартира «Гагарина». Оттуда вышел мужичок, и стоя около своей двери спросил:

– Добрый вечер. Ты в порядке?

– Да, все хорошо. Вот прилег, отдохнуть решил, – я начал подниматься, попутно отряхиваясь. – прошу прощения, если разбудил или помешал.

– Да нет, не помешали. Если что, заходите, я вам тряпочку дам, отряхнетесь, – он был вежлив.

– Спасибо за приглашение. Но я, пожалуй, откажусь.

– В любом случае, если что, звоните.

Я не собирался тревожить человека. Наверняка у него дома жена, а тут прихожу я, грязный, с разбитым лицом, наглый и все еще пьяный. Поэтому я решил идти дальше. Но ступив на лестницу, я внезапно почувствовал сильную, сдавливающую боль в голове. Это было похоже на тиски, которые я безуспешно пытался разжать руками. Но все, что я делал – лишь рвал на себе волосы.

Я спешно достал анальгин, кое-как проглотил его и сел на лестницу в ожидании. Не знаю, сколько прошло времени, но я успел прилечь, повернуться несколько раз и попытаться уснуть. Голова не переставала болеть. «Если что, звоните» – раздавалось в голове. Я несколько раз отвергал эту мысль, потому как не хотел мешать никому. Я просто хотел решить свои проблемы сам. Но боль не отступала, и я подошел к двери. Гагарин глядел на меня с блеском в глазах. Я не нашел ничего лучше, чем ответить ему у себя в голове: «Прости, Юра» Я нажал на кнопку звонка и за дверью раздались звуки, похожие на пение птиц. Дверь открылась:

– Добрый вечер. Снова, – произнес интеллигентного вида пожилой человек в очках. – могу я чем-то помочь?

– Прошу прощения, не разбудил? – я замялся. – я с наглой просьбой.

– Не разбудил. Что за просьба? – он улыбнулся.

– Я хотел попросить у вас что-нибудь от головы. Я понимаю, вы не доктор, но может быть вы знаете, что может помочь.

– Что ж, это совсем не нагло. Тем более, я сам тебя пригласил.

– Вы не подумайте. Я не бездомный, ничего такого, – я оглядел себя. – хоть об этом и говорит мой внешний вид.

– Не говорит. Проходи. Заодно расскажешь, кто ты, и зачем тебе на крышу.

– Очень признателен. Спасибо. Большое! – я был поражен отзывчивостью и гостеприимством.

– Ну-ну, хватит благодарностей, – дедушка начал закрывать дверь. – обувь ставь на полку, пальто на вешалку. Все просто.

– Да, даже слишком. Спасибо.

Мы прошли на кухню. Хозяин квартиры жил один, по всей видимости. Но его выдавал не бардак, не тишина. Понятно это стало по отсутствию лишнего. У него была пара кружек, пара тарелок, пара обуви, в общем, все, что нужно, в парном экземпляре, без всяких рюшек. Парадокс современности: многие вещи идут парами, а люди, сами по себе, одиноки! Он поставил чайник на плиту и сел за стол.

– Как говоришь, тебя зовут?

Я назвал имя и спросил в ответ:

– А вас?

– Меня зовут Юрий. Будем знакомы.

– Юрий? То есть, портрет Гагарина неспроста над дверью висит?

– Совсем неспроста! Я родился в шестьдесят втором, – он задорно глянул на меня. – и, не поверишь, двенадцатого апреля.

– Забавно, – я улыбнулся.

– Да, родители долго с именем не думали. Нас, Юриев шестьдесят первого года рождения армия целая.

– И понятно почему.

Он слегка кивнул в ответ и кинул взгляд на чайник. Тот разрывался от свиста. Он встал и начал наливать чай.

– Сразу тебе скажу, спать ты у меня не будешь, – пристально глядя на кружки говорил дядя Юра.

– Мне хватит и чая. Большего просить я и не смею.

– Нет, тебе нужно нормально отоспаться и привести себя в порядок. Не знаю, почему ты еще не пошел домой, но у тебя наверняка есть на это причины, – он улыбнулся и кивнул. – сам был молодой, из дома уходил, гулял ночами. Так что, мне можешь не рассказывать.

– Вы правы, причины есть. Спасибо.

– Да чего ты заладил со своим «спасибо», – он недовольно зажмурился на секунду и уставился на меня уставшим взглядом. – поднимешься на этаж выше, к Матвеевне. У нее как раз комната пустует. Поэтому меня благодарить не за что.

Я только было хотел поблагодарить его, но осекся:

– Хорошо. Но за чай спасибо.

– Пожалуйста, – произнес он уверенно и поставил стаканы на стол. – расскажи мне, куда ты и откуда?

– Я с вечеринки этажом ниже. Но попал я туда случайно. Изначально я хотел подняться на крышу, – отчего-то я доверял этому старичку.

– Ого, и зачем?

– Я хожу по крышам время от времени. С самого детства. Это стало чем-то вроде традиции. Ходил сначала один, потом с друзьями. Теперь снова один хожу. Смотрю на пейзажи, открывающиеся с высоты, наслаждаюсь. Или, по крайней мере, наслаждался раньше.

– А сейчас что случилось?

– Пресытился, наверное. Пейзаж один и тот же. Крыши поперек знаю.

– Хе-хе, – ухмыльнулся он. – а чего же ты ждешь от пейзажа, когда решаешь все ты?

– Да я и не жду.

– А чего тогда ходишь?

– Просто хожу, вспоминаю, как все было раньше.

– Да нет же, друг мой, ты ждешь, – он отхлебнул из стакана. – ждешь того, что появятся те же приятные ощущения, что и тогда. Хочешь повторить первый поход, второй, не знаю, сколько их у тебя там было.

– Но ведь не повторить того, что было, не с той же силой, – я замешкался. – время же ушло.

– Время всегда будет уходить. И чем ты старше, тем ты медленнее. А за временем и вовсе не угнаться. Просто в молодости ты идешь с ним в ногу. А потом начинаешь отставать, пока окончательно не остановишься.

– Наверное, так и есть.

– Не наверное, а точно. А повторять то, что было не нужно. Все исключительное существует только в одном экземпляре. Рождай новое. Твои пейзажи и походы ничего нового тебе не дадут. Они, сами по себе, и есть повторение. Создаешь чувство только ты сам.

– А если не получается? – мне стало стыдно.

– А если ты не пытался?

– Скорее всего, не пытался. А может, пытался слишком часто. Но попытки не приводили к желаемому. Вот руки и опустились.

– Не опускай их, сынок. Тогда проблемы тебя не отпустят. Ты вот головой думаешь. Это хорошо. Но иногда думать вредно. Ты думаешь, и руки опускаются, а потом ты думаешь об этом и идешь на второй круг.

– Всегда считал, что нужно думать. От этого жизнь становится последовательной. А последовательность – это трезвость в вечно пьяном и глупом мире. Как-то так.