Старый Петербург. Адмиралтейский остров. Сад трудящихся
Шрифт:
Екатерина II очень сильно перепугалась пожара, она вспоминала виденный ею пожар 1761 года, когда горели «переведенские слободки», до нее доходили рассказы еще живших очевидцев пожаров 1736 и 1737 годов, она рисовала себе картину возможности повторения пожара в Адмиралтействе с тою только разницею, что ветер будет дуть на дворец, который и может загореться; словом, Екатерина II рисовала себе разные ужасы, которые подкреплялись и жалобами приближенных лиц — у герцогини Кингстон, только что прибывшей в Петербург, сгорел стоявший в Адмиралтействе корабль с ее коллекциями... словом, Екатерина II хотела себя обеспечить от возможности повторения «злосчастного приключения». Но адмиралтейская коллегия думала совершенно иначе. Покидать Петербург, переезжать на постоянное местожительство в Кронштадт, который представлял из себя в то время невероятное захолустие, — всего этого коллегия вовсе не хотела допустить. А разве было что-либо невозможное для российского
76
Там же, стр. 35.
Прошел год после пожара, непосредственное впечатление от пожара улеглось, страх рассеялся или казался, быть может, смешным, а ко всему этому адмиралтейств-коллегия подсчитала и сумму, нужную для перевода; сумма вышла совсем не маленькая — 8.624.208 руб. 50 коп., правда, адмиралтейская коллегия, прибавила [77] : «и хотя оная, конечно, велика, но, Всемилостивейшая Государыня, коллегия в расположении своем имела в виду и полагала сделать Адмиралтейство города Кронштадта совершенно достаточное с надежнейшею прочностию и достойное славы Воссоздательницы сего знаменитого места и величества Империи».
77
Там же, стр. 53.
Конечно, быть «Воссоздательницею знаменитого места» — лестно, но откуда взять 9 миллионов, когда 1 Февраля того же года [78] — «на перенесение в Кронштадт Адмиралтейства повелели мы отпустить 200.000 руб. из С.-Петербургского для остаточных сумм казначейства в феврале, июне и октябре месяце нонешнего года по ровным частям в каждом» — и 200 т. р. с трудом нашлись, и их можно получить не единовременно, а в три срока по частям... Ясно, что при таком положении вещей думать о переносе Адмиралтейства в Кронштадт и о постройке на месте Адмиралтейства Сената,—значит попросту «мечтать», но не больше. И Екатерина II, несмотря на категорический тон своего первого указа, очень скоро примирилась с действительностью, и Адмиралтейство осталось на своем месте, отпущенные на перенос его в Кронштадт 200.000 рублей пошли на нужный для Адмиралтейства ремонт.
78
Лансере, стр. 28.
При Павле I был произведен значительный ремонт Адмиралтейства, обсыпавшиеся валы были возвышены, каналы вычищены, все Адмиралтейство было окружено палисадом, гласис засеяли мелким дерном, на угловых к площадям бастионах поставили новые срубы с флагштоками для подъема флагов Мальтийского ордена, наконец, как мы уже и упоминали, выкрасили в военную краску ворота — казалось, адмиралтейская крепость все еще долговечна. Но через очень небольшой промежуток времени, всего через 7 лет после последнего ремонта, 23 мая 1806 года, Александр I утверждает проект архитектора Захарова перестройки Адмиралтейства.
При проекте было приложено следующее его описание, составленное самим же Захаровым [78] :
«Составляя сей проект, — писал Захаров, — первым правилом поставлял соблюсти сколь возможно выгоды казны, что и побудило меня старые стены и фундамент не расстраивать ломкою, почему и прибавлено голых стен весьма мало, как ясно видно из сего описания:
1-ое. Ворота под спицею подняты выше, для укрепления стен оных прибавлен фундамент, дабы укрепление под спицею было тверже, чрез соединение новых стен со старыми. Спиц самый, не расстраивая нимало его связи, удержит настоящую свою фигуру, но фонарь, равно, как и все прочее строение, находящееся ниже спица, получит совсем другой вид. Церковь остается на прежнем своем месте;
78
Лансере,
стр. 28.2-ое. По обеим сторонам сих главных ворот под спицею сделаны большие лестницы, ведущие в общий внутренний коридор, в арсеналы для хранения адмиралтейских сокровищ, моделей и редкостей. За сими лестницами по сторонам помещены две гауптвахты, одна с арестантской для караула общего, а другая для артиллерийского, при которой находится большая кладовая для денежной казны;
3-ье. По концам главного фасада к императорскому дворцу и монументу Петра I сделаны большие выступы в три этажа с подъездами и большими парадными лестницами, в средний этаж ведущими. Первой корпус, что к императорскому дворцу, определяется для присутствия адмирал департамент с его библиотекою, музеумом и прочими к нему принадлежностями, второй, что к монументу Петра I, для присутствия адмиралтейств-коллегии с прочими ее отделениями;
4-ое. На Неву реку по обеим сего здания концам шлюпочные сараи соединены с наружными флигелями чрез продолжение оных до берега в один корпус, в средине коего сделаны над внутренним каналом большие ворота для впуску к магазинам барок. Над сими воротами поставлены павильоны вместо тех, кои ныне находятся на бастионах;
5-ое. Весь нижний этаж под всем зданием и в некоторых местах в среднем этаже займутся кладовыми, в нижнем же этаже корпуса к монументу подле павильона сделана большая кузница. Все сии комнаты, магазины и кладовые для безопасности от огня будут со сводами».
Мы текстуально переписали пояснительную записку Захарова, и современный читатель едва ли сможет из этого пояснения составить себе должное представление о проекте Захарова. А этот проект является, если не лучшим, то одним из лучших памятников раннего Empirе’а, того Empire’ когда он не потерял всей своей древней красоты линии и вдумчивости, порожденной требованием эпохи.
Расшифруем записку архитектора, объясним ее словами и покажем на этом проекте, на этом здании, что архитектор может вполне ясно и чересчур убедительно говорить не человеческими словами, а архитектурными формами, и этот своеобразный язык архитектурных форм не менее понятен, не менее ясен, чем обыкновенная человеческая речь; разница только в одном — человеческая речь скоро смолкает и забывается, речь архитектурными формами чересчур монументальна и способна пережить века...
Было ли приказано, или это произошло по инициативе художника, в сущности, почти безразлично, важны лишь конечные результаты, но в новом Адмиралтействе сохранен петровский план — построение Адмиралтейства покоем, — но старое содержание влито в новые формы, в формы архитектуры, как будто совсем не подходящей ко времени Петра, в формы архитектуры Empire, и в результате появилось нечто и грандиозное и монументальное.
Бесконечно длинные степы всегда являются при постройке покоем; стены эти при Петре, в Петровском Адмиралтействе, были без проемов, окна и двери выходили на внутренний двор — для стиля Empire оставить пустые стены невозможно, правда, окна будут изящны и просты, они не будут кричать, не будут назойливо выделяться из фасада, своими «empir’ истыми», если так можно выразиться, формами, они сохранят прежнее впечатление однообразной стены. Украшением будут те большие порталы, которые увенчают конечные выступы на углах площади и рассекут боковые фасады: они придадут однообразной длинноте стены законченность, взгляд на них успокоится, и мощные колонны порталов создадут впечатление вполне законченного. И этим устройством, бесконечно простым устройством, Захаров достиг того, что уничтожил впечатление от однообразности длинной стены.
Затем Захаров обратил усиленное внимание на центральную часть Адмиралтейства, на петровский спиц. И здесь заговорили Захаровские камни.
Адмиралтейство — центр морской жизни, это то учреждение, которое дает смысл существования всем морякам. Безусловно оно должно иметь чисто морской характер, специфически морской, так сказать. Но разберемте характер моряка и не забудемте, что дело идет о начале XIX века, когда царило только парусное судно, когда пароходов не было, когда о сверхдредноутах мечтать было невозможно и когда борьба между судами на море происходила на «абордаж»...
Как характеризовать моряка? Пожалуй, лучшую ему характеристику дал Купер в своих романах, назвав своих настоящих моряков — «морским волком».
Да, морской волк. Грубая наружность, присутствие большой физической силы, заметная коренастость, какая-то как будто неуверенная или растерянная походка на земле, сильное расставление ног, чтобы соблюсти больше равновесия, обильная растительность на лице, придающая лицу какой-то особый жестокий вид, отрывистый, лаконический язык (ведь в бурю, в грозу не много поговоришь на море,—приходится коротко кричать), частые жесты — вот характерные черты «морского волка».