Стать Медузой

— И мой сын забрал все это у тебя, — Даная прижала ладонь ко рту. Слезы покатились по ее щекам.

Но она сдержалась. Он уважал ее за это. Она позволила слезам пролиться, но не закатила истерику. Даная дала эмоциям стекать по ее щекам, покачала головой.

Она указала за ним и сказала сдавленным голосом:

— Идемте со мной. Я устрою твоего мальчика и накормлю его. А потом придумаем, как заставить Персея вернуться в Серифос.

Алексиос ощутил, как сердце сжалось.

— Я не могу просить тебя вредить сыну, Даная. Я найду его сам, без твоей помощи.

— Нет, — она уже развернулась и уходила. — Персей не вернется домой без причины, и мы оба знаем, что он может вернуться только из-за меня. Он хочет закончить дело с Полидектом. И, если я прячусь, он не придет. Он думает, что я спаслась. Потому он отправился сначала в Аргос.

Алексиос посмотрел на Хрисаора, а потом на женщину, уходящую от них.

— Нам идти за ней?

— Вряд ли она хочет навредить нам, — мальчик посмотрел на свои ладони, а потом на Алексиоса. — Думаю, нам нужно идти с ней. Она хочет нам помочь, отец.

Этого хватило. Он взял мальчика за руку, и они пошли за женщиной, которая когда-то была королевой. Они шли по улицам Эфиопии мимо торговцев, которые были зловеще похожими на другие города. Они остановились у двери, где была нарисована звезда.

Даная открыла дверь и впустила их внутрь.

— Заходи, Алексиос. Дай накормить твоего ребенка, и вместе мы продумаем падение героя.

Он не думал, что услышит такие слова.

ГЛАВА 38

— Спи сладко, мой мальчик, — Алексиос поцеловал Хрисаора в лоб.

Мальчик вырос с их последней встречи. Прошло несколько часов, но он мог поклясться, что это был не тот же ребенок, какого он привел в убежище Данаи. В глазах Хрисаора была тень. Знания, которых не должно быть у мальчика.

Или, может, он просто смотрел слишком глубоко. Алексиос должен был позволить ему быть ребенком, а не богом, каким он родился. Если его отец смотрел на него иначе, то мальчику приходилось быстро расти.

— Спокойной ночи, отец, — Хрис устроился удобнее на мягкой кровати, Даная дала им одеяла. — Тут так удобно.

— Отличается от того, как мы спали, да? — Алексиос сел на край кровати. Его ладони свисали с колен, он опустил голову. — Я рад, что тебе тут нравится, Хрисаор. Это мир, который я хотел тебе показать. А не начинать путешествие по миру, чтобы спасти твою мать.

Хрис вытащил золотую ладонь из-под одеял. Он коснулся пальчиками ладони Алексиоса, и вдруг все стало хорошо. Все успокоилось, словно маленький бог влил магию в его вены и придал ему сил двигаться дальше.

— Я рад, что ты захотел спасти честь моей матери, — сказал Хрис. — Это было очень… познавательное путешествие, отец. Ты научил меня многом за время вместе, никакой другой бог это не испытывал. Я благодарен за это.

— О, — он ощущал, что что-то в груди утихло. Словно узел развязался после многих лет, за которые он затянулся. — Я рад, что ты так думаешь.

— Теперь поговори со своей матерью, — Хрисаор укутался в одеяла, снова стал ребенком. — Я хочу спать, отец.

— Так и должно быть. День был насыщенным, — он склонился и снова поцеловал Хрисаора в лоб.

Он вышел из комнаты, разум затуманили тревожные мысли. Мальчик с каждым днем был все ближе к становлению богом. Алексиос поступал правильно? Он помогал Хрису видеть хорошее в смертных и убеждал его быть не таким богом, как на горе Олимп? Или только делал все хуже?

Он прошел на маленькую кухню, где Даная разводила огонь в камине. Она оглянулась и фыркнула.

— Переживать, что растишь их неправильно, это нормально.

Алексиос потер шею.

— Мои мысли так очевидны?

— Ясные, как день, милый, — она указала на стул неподалеку. — Присядь. Нужно многое обсудить, и я хотела бы скорее покончить с этим.

Как и он. Алексиосу не нравилось предавать друга. Ему еще меньше нравилось, что это могло дойти до боя. Персей все еще был сыном Зевса. Он мог убить Алексиоса одним ударом.

Он сел, куда она указала, и ждал, пока Даная начнет. Она была одной из самых умных женщин в его жизни. Если кто и знал, как одолеть Персея, то это она.

Даная подвинула поленья в огне и вздохнула.

— Мой сын не вернется, пока не узнает, что я в опасности. А я буду, потому что собираюсь вернуться к Полидекту.

— Что…

— Не перебивай, Алексиос. Я вернусь и сбегу, как делала раньше. Он все еще не знает, как я улизнула в первый раз. Это даст людям шанс говорить о том, как я вернулась, и Персей сразу появится, — Даная посмотрела на него, ладони дрожали. — Персей будет в замке, с ним можно будет поговорить. Но я не обещаю ничего насчет того, что он тебе ответит, милый.

Алексиос сам не знал, как Персей ответит. Но это было не важно.

— Между нами многое не высказано, — ответил он. — Потребуется время.

— Думаю, Персей попробует убить Полидекта, а потом у нас будет много дел. Нужно время, и Персей должен поговорить с тобой, — она повернулась к огню. — Даже если это последнее, что он хочет делать. Уверена, его провал насчет Медузы и тебя гнетет его.

Нет. Персей вряд ли понял, что сделал. Алексиос не считал, что Персей жалел о своих поступках. Герой уже не был мальчиком, который переживал, что его действия отразятся на его характере. Он был героем, которые преодолел все обстоятельства и стал бессмертным.

Как Персей и говорил годы назад. Он станет бессмертным, потому что его имя люди будут произносить веками. Может, он останется бессмертным, став персонажем в книге.

Он вздохнул, склонился и сжал голову руками.

— Когда ты хочешь начать свой план, Даная?

— Немедленно. Я пойду сейчас. Дай мне пару недель, и ты услышишь о возвращении Персея.

Алексиос кивнул.

— Кто скажет мне о его возвращении?

— Все королевство говорит о герое, спасшем их от жуткого морского монстра. Они сообщат, — она встала и взяла гиматий, висящий у двери. — Будь готов, Алексиос. Боюсь, у тебя не будет шанса, если ты помедлишь.