Статьи 1998-1999 г.

Что же мы имеем сегодня? Утверждают, хотя и без четкого обоснования, что взрывы в Москве и Волгодонске устроили террористы из Чечни. Вероятно, это так, хотя в любой акции такого рода важны не столько исполнители, сколько «заказчики» — те, кто обсуждал и планировал акции где-нибудь в Ницце или Малаховке. Если есть деньги, нанять можно хоть чеченцев, хоть литовцев, хоть самого Евно Фишелевича Азефа.

Чеченцев нанять дешевле, потому что именно Чечню превратили в главную базу терроризма. Как? Давайте отбросим расистские сказки о «генетической» тяге горцев к разбою. Не будем потакать своим темным предрассудкам. Еще 15 лет назад никому бы и в голову такое не пришло. Для терроризма необходимы предпосылки. Массовая преступность и насилие в Чечне — прежде всего следствие тяжелейшего обеднения, вызванного реформой Горбачева-Ельцина, а не Хаттабом. В 1980 г. доходы жителя Чечни в среднем были в 2,6 раза меньше, чем у москвича, а в 1992 г. стали в 9,1 раза меньше. Средний москвич купил в 1992 г. товаров и продуктов на 52,3 тыс. руб., а житель Чечни — на 3,3 тыс. В 17 раз меньше! Опустись жизненный уровень москвичей до уровня Чечни, взрыв преступности в нашей цивилизованной столице затмил бы все, что мы видели. В результате войны Чечня обеднела еще сильнее (данные уже не публикуются). Этот фактор — не причина терроризма, а лишь благоприятная среда для него. Как голова — не причина появления вшей, но если нет мыла и голову не мыть, то заползшая вошь размножается.

Второе условие — сдвиг в культуре. Терроризм обязательно требует оправдания. Наемные убийцы — совсем другой тип. Чтобы молодой человек стал террористом, надо исковеркать его систему ценностей. Его надо убедить, что в отношении его группы (социальной, религиозной, этнической и т.д.) совершена нестерпимая несправедливость, которая может быть смыта только кровью. Первую работу, чтобы направить мысли и чувства чеченцев к мести, произвели демократы из Москвы — старовойтовы и бурбулисы, нуйкины и приставкины. Вместо «народа, отбывшего наказание» чеченцы вдруг были превращены в «репрессированный народ». Кто же их «репрессировал»? Россия!

Речь не идет о том, чтобы оправдать тех, кто пошел в боевики и террористы — их ответ преступный и неадекватный, и активных террористов приходится уничтожать. Но если не понять их мотивы и видеть только патологическую кровожадность или корысть, то нет никаких шансов на то, чтобы лишить терроризм оправдания в среде чеченского народа. А без этого, только силовыми средствами, искоренить терроризм невозможно. Артиллерией и авиацией уничтожаются открытые боевики, а терроризм создается и укрепляется. Тут уж приходится выбирать меньшее зло. А «герой Афганской войны» Громов предлагает даже применить против террористов стратегическую авиацию.

Что изменилось? Разгуливает на свободе Грачев, передавший оружие террористам (а может, и взрывчатку?). Вещает гордый собой Черномырдин, спасший террористов Басаева. Все разом аплодируют Степашину, который специально съездил в район боевиков Хаттаба, все осмотрел и потом доложил, что там все в порядке, живут хорошие люди, ничего не замышляют против конституционного строя. Разве это — не должностное преступление? И разве не те же люди составляют сегодня политическую верхушку?

Все эти люди разваливали Россию и сознательно вели к отделению Чечни — зачем-то им было необходимо иметь внутри России криминальный анклав. В руках этих людей, пока они у власти, в инструмент разрушения России превращается любое действие — даже война за сохранение России. В этом трагедия наша, надо о ней и говорить. В этих людях и установленном ими порядке — корень терроризма. Это они запалили фитиль.

Устранит их Россия, восстановит справедливый строй — и исчезнет терроризм, как исчезло басмачество в Средней Азии. Хотя войны с терроризмом прекращать нельзя, как не прекращали войны против басмачей. Но в этой войне победы нет, есть только сдерживание. Победа — в политике, в Москве. Россия изначально, с Киевской Руси, вбирала в себя народы. Никакого «кордона» против своих внутренних болезней она создать не может. Болезни надо лечить, отсечь больные внутренние органы невозможно.

Сегодня Россия опять поставлена в точку неустойчивого равновесия. Ее легко толкнуть под уклон по такому пути, на котором она рассыпется или сожрет себя изнутри. Это можно сделать одним пальцем — если нет хотя бы пассивного сопротивления русских. И пойдут насмарку многовековые усилия народа, царей, воинов. Рассыпется Россия — растает и русский народ. А всего-то и требуется сегодня — задуматься и усомниться.

Одна надежда, что и военные, и чиновники, и масса простых людей поддакивают и козыряют политикам, а сами без шума делают свое дело с умом и сердцем. И этим ограничивают терроризм.

1999

Несовместимость с жизнью

Часто приходится слышать, что «Россия попала в стратегический капкан». Как это понимать? Так, что действия политического режима парализовали страну, и она стремительно выпадает из цивилизации. При том, что у нее есть все необходимое для здорового развития — земля и образованные люди, сырье и промышленность. Руки-ноги целы, но не двигаются.

Положение настолько необычно, что никого не поразил небывалый в истории факт: президент обвинен в геноциде собственного народа. Это чудовищное обвинение обсуждается совершенно серьезно, за него голосует большинство парламента, в него, если говорить начистоту, верят практически все граждане. То, что для отрешения от власти не хватило голосов — формальность.

Утешением, что «зато уничтожили империю зла», никого уже не убедишь, даже немногочисленных искренних врагов советского строя. Разговорами о «демократии» и «правах человека» и ребенка не соблазнить — после всего того, что мы повидали за десять лет. Нелепо уже звучат и ученые разговоры насчет того, что советский строй был, дескать, «неправильным» — нарушали какие-то там законы политэкономии. Что за чушь! Жизнеустройство оценивается не по книжкам, которых можно наплодить миллион и в которых мнение меняется каждые пять лет. Главное — получают ли дети достаточно молока, тепло ли в доме и боятся ли люди выходить вечером на улицу. По всем главным, жизненно важным показателям существование нормального человека в России резко ухудшилось. И не видно никаких признаков улучшения. Да, есть привыкание, но привыкают и к жизни в концлагере.

Как же нам понять, что за режим установился в России и куда нам двигаться? Прежде всего, надо бы отказаться от простых и привычных, но ошибочных понятий, которыми мы определяем этот режим. Ведь, дав ему неверное имя, мы выбираем для себя и неверную линию поведения. Этот режим не имеет ничего общего с либерализмом — ни в каком смысле этого слова, но Чубайса и Кириенко упорно называют «либералами».

Нет у этого режима и главных признаков капитализма. Ну какие это капиталисты, если они обкрадывают собственные фабрики и наворованное вывозят за рубеж! Нет у них ни цикла воспроизводства, ни купли рабочей силы. Капиталовложений не делают, а рабочим не платят. Капитализм — это превращение денег в капитал. У нас же прямо противоположное: капитал обращается в деньги, и они исчезают. Какой смысл присваивать этому режиму звание капитализма — высокое, хотя бы для многих и неприятное звание? Никак он на это звание не тянет.

Режим Ельцина пока что представляет собой необычный, в учебниках политэкономии не описанный полупреступный уклад. Дело не в конкретных личностях, а именно в укладе, который, будучи создан, уже подчиняет себе отдельных людей. При нормальном жизнеустройстве, хоть капитализме, хоть социализме, воровать опасно, а трудиться или вести дело честно — выгодно. И при таком нормальном укладе Гусинский был бы скромным сереньким искусствоведом, а Чубайс — таким же сереньким доцентом. Хоть у нас, хоть на Западе. На вершину богатства и власти их вынесла волна разрушения, и именно в бедствии и хаосе у них проявился талант, не нужный в благополучной стране. Сейчас — их время.

В привычные нам экономические формации этот уклад не вписывается, в нем есть что-то от капитализма, что-то от социализма, феодализма и даже рабства. Но все эти частные «что-то» не выражают его сущности, это — особое больное явление российской цивилизации. Такой режим не может стать производительным капитализмом западного типа, но не дает восстановить производительное хозяйство и советского типа, он паразитирует на хаосе — в этом наша трагедия.

Складываться этот уклад стал в начале века, с ним не могло сладить ни царское, ни Временное правительство. Царское хоть пыталось, а Временное просто махнуло рукой. Этот уклад был задушен сталинизмом (может, слишком жестоко), но с 60-х годов начал оживать, а потом и поднимать голову. К концу 80-х годов он изнутри сожрал советский строй и утвердил свой политический режим.

Сегодня, несмотря на тяжелые лишения и угрозу гибели, Россия переживает момент, который должен надолго решить ее судьбу. Именно когда нарыв вскрылся и этот уклад встал во весь рост, отбросил всякие маски, мы можем дать ему бой и вогнать ему в грудь осиновый кол. Раньше, когда он был переплетен с советским строем, бороться с ним было очень трудно, почти невозможно. Так корни пырея оплетают корни яблони — попробуй вырви. Горбачев в сознании людей был растерт, как плевок, только после того, как перестал быть советским руководителем.